А если подобным образом начинают рассуждать властители? Если во всех проблемах виноват Госдеп с его ливийским сценарием и продавшиеся ему сограждане? Да, Госдеп существует, как и космические лучи, да, он способен влиять на ситуацию в нашей стране, но это какой-то верх неадеквата — считать, что за всеми нашими проблемами скрываются его тайные козни. Зато новейшие блокираторы оранжевых революций тут как тут, в ожидании щедрых бюджетных денег.

Но главное, что такой подход начисто исключает из обсуждения простых сограждан. Они в этой модели — неразумные дети, которых надо во всем наставлять и иногда наказывать. Наверное, сто лет назад в отношениях между барином и мужиком этот подход был оправдан: один разумел по-французски и объездил пол-Европы, другой и по-русски читать не умел, дальше базара не бывал — но сегодня для него нет никаких оснований.

Даже если бы простые граждане были детьми, к детям тоже стоит прислушиваться. Можно не соглашаться с их идеями и предложениями, но если родители не пытаются понять и принять их чувств, неизбежен разрыв отношений. Это, кстати, одна из самых трудных для родителей вещей: научиться принимать ребенка как личность, поправляя его, но не переделывая под себя. Ошибки тут неизбежны, но ребенок бывает готов их простить, когда видит искреннее и уважительное отношение к себе, когда он для родителей — не материал для реализации собственных амбиций и планов, а самоценная личность. Если уж уподоблять отношения власти и народа отношениям в семье, стоило бы помнить именно об этом.

В горячие выборные месяцы нам много раз обещали дать конфетку, а кто не послушается, тому ремня. Выборы прошли, власть сумела показать свою силу, утвердиться в собственном величии. Но проблемы-то остались, и сейчас самое время начать действительный, не показушный диалог по этим самым проблемам.

Он не будет простым, конечно, и в значительной мере потому, что и оппозиция далеко не вся настроена на диалог. Очень просто выходить на митинг и кричать, что Путин должен сидеть в тюрьме — но как, интересно, кричащие себе это представляют? Баррикады, штурм Кремля, «революционная сознательность и классовое чутье» вместо судьи и прокурора? Это мы уже проходили, результат известен. Боюсь только, что не дождемся мы светлого будущего, нас тогда к стенке поставят не те, так эти. А вот если предполагается бороться за правосудие цивилизованными методами, начинать надо не с таких криков, а с кропотливой и нудной работы по расследованию конкретных злоупотреблений конкретных людей и по созданию реальной политической альтернативы. Шансы на нее у нас сейчас появились, но есть опасность, что весь пар опять уйдет в гудок. Легко и приятно осознавать свое единство в противостоянии фальсификаторам — но отдают ли оппозиционеры себе отчет, насколько они разные? Понимают ли, что на следующий день «после Путина» они окажутся на совершенно разных митингах, в такой же непримиримой борьбе, но уже друг с другом? Если да — это время можно и нужно использовать для того, чтобы научиться понимать друг друга, договориться об общих приоритетах и правилах игры. Проблема нашей политической системы не в том, что фамилия новоизбранного президента Путин, а не Прохоров или Навальный (Иванов, Петров, Ахметов, Кац или Саркисян), а в том, что она настроена на игру в одни ворота. Сменится элита — и система даже команды сверху ждать не будет, сразу перестроится под ее интересы, которые тут же будут объявлены национальными интересами России. Все ведь читали «Дракона» Шварца или хотя бы учебник истории…

А может быть, действительно стоит предположить — ну вот хотя бы ради допущения! — что все они, от путинцев до лимоновцев, думают не только о себе (хотя и о себе, конечно), но немного и о России? Что желают блага для нее, только понимают его по-разному? Что своя частная правота есть у каждого, но никто не обладает полнотой истины? Собственно, на этих простых принципах и устроена современная демократия. Это проверено: она только так и работает.

В особенности трудно говорить о подобных вещах с православными. Меня поразило, с какой легкостью в последние месяцы переходили они к сверхценностям, кидались в обличительный пафос, и тут уж надо признать, что мне лично православные оппозиционеры попадались вполне вменяемые, а вот многие сторонники власти… С какой небрежной легкостью объявляли они верность режиму чуть ли не догматом веры, обзывая предателями и иудами своих единоверцев и сограждан, которые требовал соблюдения закона и собирались воспользоваться своими конституционными правами. Кого, интересно, предали? Одного из кандидатов в президенты? Так мы ему на верность не присягали, это он, наоборот, будет присягать нам при вступлении в должность. Можно, конечно, играть в то, что на самом деле он Помазанник и Самодержец всея Великия, Малыя и Белыя, но реальность на эту игру совсем не похожа. А уж требовать от других верности своим собственным фантомам — это вроде как шапочку от инопланетян им на голову надевать, и громко проклинать, если носить не станут. Вот уж действительно: где сокровище, там и сердце…

У нас неплохо получается слушать друг друга на работе и в быту, мы прекрасно научились общаться на множество самых различных тем в интернете, но в политической дискуссии общество сейчас похоже на толпу выпивших подростков, где все что-то кричат, и уже не разберешь, кто о чем, да никто и разбирать не хочет. Кто самый громкий, тот и побеждает. Учиться слушать надо нам всем, но в первую очередь — властителям. Они сильнее, они мудрее, они выиграли (так они нам, по крайней мере, говорят) — значит, с них и спросу больше.52. Кощунство в светском государстве?Однажды и я совершил кощунство — или, по крайней мере, мне так сказали. Это был 1990-й год, я был студентом, а после занятий преподавал желающим латинский язык — деньги зарабатывал доступным мне способом. Клуб, при котором это делалось, арендовал подвальчик у местного совета ветеранов. На стене у ветеранов на самом видном месте висел портрет Ленина, который я в начале каждого занятия переворачивал лицом к стенке — ну не хотелось мне заниматься древними языками под хитрым прищуром Ильича! И однажды я забыл перевернуть портрет обратно после окончания занятий… Собравшись на свое очередное заседание, ветераны обнаружили свою святыню поруганной. Скандал был мощный, нас выгнали из помещения, обо мне грозились донести, куда следует — но времена были уже не те, хотя ветераны этого еще не заметили. Мы просто перебрались в университетские аудитории, что было даже и удобнее, а портреты Ленина очень скоро стали снимать со стен по всей стране. Скорее всего, теперь в этом подвальчике размещается какой-нибудь круглосуточный магазин, если не стрип-клуб, место уж больно бойкое было. И никто не называет это кощунством.Кощунство возможно там, где есть официально признанная святыня, как и воровство возможно только там, где есть чья-то собственность. Невозможно ничего украсть на свалке, можно только взять, что приглянулось, ведь это уже ничье — так и кощунничать невозможно там, где нет государственной религии, говорят нам. Вот, например, в Российской империи такая религия была, потому Уложение о наказаниях определяло кощунство как «язвительные насмешки, доказывающие явное неуважение к правилам или обрядам церкви православной, или вообще христианства» (ст. 182). За такое полагалось от 4 до 8 месяцев тюрьмы, если же кто кощунничал «по неразумию, невежеству или пьянству», то получал от 3 недель до 3 месяцев ареста. Более суровому наказанию подлежали святотатство и богохульство (когда высмеивались не молитвы, но Тот, Кому молятся) — за такое давали до 15 лет каторги, если богохульство совершалось в церкви, а простолюдинам вдобавок полагалась порка плетьми.Однако интересно, что далеко не все традиционные общества предусматривали наказание за кощунство — изначально такой нормы не было в римском праве. Римляне говорили: «deorum injuriae diis curae», «оскорбления богов — забота для богов». Право регулирует отношения между людьми в силу их ограниченность и слабости — но могучие и бессмертные боги не нуждались, с точки зрения римлян, в помощи земного правосудия для отмщения своих обид. К тому же кто их разберет, этих богов, кто на кого обижен? Вот, Гомер описывал, как одни помогали троянцам, другие — ахейцам, а Зевс вообще устроил «систему сдержек и противовесов». Лучше в такое не вмешиваться.Совершенно иначе смотрел на это древний Израиль, где богохульство каралось смертью: «хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество» (Левит 24:16). Обратим внимание на эту деталь: богохульника не просто убивают, но делают это всем народом. В отличие от язычников с их запутанными отношениями между разными богами и людьми, Израиль был призван как единый народ предстоять своему Богу и немедленно изгонять из своей среды всё, что Его оскорбляет. Побивая камнями богохульника, израильтяне не просто мстили преступнику, не просто устрашали тех, кто мог бы решиться на подобное преступление — они свидетельствовали, что любой враг Бога точно такой же враг и для них. И когда сегодня происходит нечто подобное в мусульманских странах, это не просто варварство, а точно такая же ревность, такое же стремление к чистоте перед Всевышним, хотя в наши дни всё это смотрится уже как дикость.И не удивительно, ведь две тысячи лет назад, как мы знаем, именно за богохульство Синедрион приговорил к смерти Иисуса. Сын Божий был казнен за то, что якобы хулил Бога… Это не случайный парадокс, а закономерность: там, где за Бога начинает говорить человек, рано или поздно у него возникает желание подставить на место Живого Бога (такого непредсказуемого!) свои устоявшиеся и проверенные представления о Нем и считать богохульством всё, что им не вполне соответствует. А Бог неизмеримо больше этих представлений, Он Сам никогда не впишется в них, как бы хороши и точны они ни были.