О том же говорит и Павел: Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил? (1 Кор. 4:7).

Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя (Гал. 6:3).

Блаженный Августин не смиренничает, а констатирует факт, когда говорит: Исповедую пред Тобою, что я не что иное, как всякая суета и смертная тень, и некая мрачная пропасть и сухая земля, которая без Твоего благословения ничего не произращает и плода не приносит, но только посрамление, грех и смерть. Если я когда-либо имел какое-нибудь доброе дело, то принял его от Тебя; что ни имею доброе, Твое и от Тебя получил. Если я стоял, Тобою стоял; но когда падал, падал собой: я бы всегда в грязи валялся, если бы Ты меня не восстановил; всегда был бы слеп, если бы ты не просветил меня... Если бы Ты не предохранял меня, я бы все грехи сделал. Но в чем я не согрешил, то Ты так сотворил; от чего воздержался, Ты повелел, и что я в Тебя верую, это Ты в меня вселил ("Цветы благодатной жизни", стр. 115-116).

Итак, любое нравственное благо, проявляется ли оно в христианах или в нехристианах, есть дар Божий, а не человеческое достижение. Соломон молится: возбуди сострадание к ним в пленивших их, чтобы они были милостивы к ним (3 Цар. 8:50).

См. также Пс. 105:46, 2 Пар. 30:9, а Ездра говорит: Благословен Господь, Бог отцов наших, вложивший в сердце царя — украсить дом Господень, который в Иерусалиме, и склонивший на меня милость царя и советников его, и всех могущественных князей царя! (1 Езд. 7:27-28). См. также Езд. 9:9, Неем. 1:11, Тов. 1:13. Писание говорит, что именно Бог пробуждает в людях милость и сострадание; когда же Он оставляет людей на самих себя, они неизбежно приходят к ужасающему нравственному распаду: И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму — делать непотребства (Рим.1:28).

В предыдущих стихах апостол дважды утверждает, что "предал их Бог постыдным страстям". Это трудно понять иначе, как то, что, будучи оставлены Богом и предоставлены самим себе, люди впадают во всякое зло и безумие — впадают с такой неизбежностью, что можно сказать не "предоставил Бог им самим выбирать", но "предал их Бог [их собственным] постыдным страстям". Тот уровень нравственности, который существовал среди язычников, поддерживался благодатью Божией; когда Бог ослабил Свой покров, от "римских добродетелей" ничего не осталось. Тот же смысл имеют слова Господа "я ожесточу сердце фараона" (Исх. 9:16; Рим. 9:17): оставить грешника на него самого значит ожесточить его. Итак, именно Бог есть Тот, Кто сохраняет христиан в вере и благочестии, а всех вообще людей — на определенном уровне нравственности, который позволяет обществу существовать. Ибо зачем же мы молимся о мире и процветании нашей страны, когда то и другое зависит от доброй воли людей, по большей части неверующих, если и в неверующих добрая воля не является даром Божиим? Зачем же Апостол называет начальника "Божиим слугой", а гражданскую власть "Божиим установлением" (Рим. 13:1-6), если способность поддерживать порядок и справедливость присуща людям самим по себе, а не является даром благодати Божией? Писание также вполне прямо говорит, что мир и справедливость в обществе — это дар Божий:

Мною [премудростью Божией] цари царствуют и повелители узаконяют правду. Мною начальствуют начальники и вельможи и все судьи земли (Притч. 8:15-16).

Было бы греховной неблагодарностью отрицать, что многие нехристиане могут быть высоконравственными людьми и совершать, несомненно, достойные всякого уважения дела справедливости и милосердия. Однако это свидетельствует не о том, что человек сам по себе, без Бога, сохраняет способность к нравственному добру, а о том, что Бог может являть Свою благодать и в тех, кто не знает Его (см., напр., Ис. 45:5). И махатма Ганди, и мать Тереза творили добро по благодати Божией; только мать Тереза признавала это, а махатма Ганди — нет.Итак, не существует никакого блага, которое было бы "нашим собственным" и которое мы могли бы предъявить Богу как "наш собственный вклад в спасение": Не обманывайтесь, братия мои возлюбленные. Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены (Иак. 1:16-17).Писание ясно запрещает связывать надежду нашего спасения с чем-либо в нас самих: Так говорит Господь: проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою (Иер. 17:5).Августин подчеркивает, что это проклятие относится к человеку, который надеется на себя (Энхиридион, гл. 114). Если в каком-то аспекте своего спасения я в какой-либо мере надеюсь на себя и свои собственные деяния, то я навлекаю на себя это проклятие. Сразу же после этого проклятия пророк произносит благословение тому, кто надеется на Господа (Иер. 17:7). Невозможно как-то совмещать проклятие и благословение; приписывать свое спасение одновременно милости Божией и своим личным усилиям. Надеяться на Господа — значит ни в какой мере не надеяться на себя. Ибо Он сам говорит: Я, Я Господь, и нет Спасителя кроме Меня (Ис. 43:11).А если я говорю или хотя бы подразумеваю, что это мои личные нравственные усилия вводят меня в Царство Божие, то я уже не спасаемый, а свой собственный спаситель. Уж не хочешь ли ты сказать, может возмутиться читатель, что путь спасения состоит в том, чтобы уповать на милость Божию, возлежа на диване? Никоим образом! И пелагианин, и тот, кто совершенно уповает на подаваемую ему благодать (1 Петр. 1:13), "со страхом и трепетом совершает свое спасение". Но пелагианин приписывает, полностью или частично, свою веру и послушание самому себе и поэтому никак не может быть уверен в том, что благополучно доведет свою работу до конца. Тот же, кто отрекается от всякой надежды на себя и вверяет все свое спасение без остатка в крепкие руки Божии, признает, что "со страхом и трепетом совершает свое спасение" потому и только потому, что "Бог производит [в нем] и хотение и действие по Своему благоволению" (Флп. 2:12-13). Мы трудимся над нашим спасением постольку, поскольку Бог над ним трудится. А Он доведет свою работу до конца (Флп. 1:6), ибо не для того искупил нас и призвал, чтобы бросить на полдороге. Но об этом мы подробнее поговорим в дальнейшем, а сейчас еще немного остановимся на катастрофических последствиях греха.Возмездие за грех — смерть