Да, надо уметь видеть своеобразие каждого отдельного человека, его личную ответственность за то доброе и за то плохое, что он делает.

Но с другой стороны, не стоит забывать, что каждый из нас начинает свой путь не с нуля, не с чистого листа. В каждом человеке есть нечто, что он наследует, а не выбирает. Есть предрассудки, общие для больших групп людей. Это пред-рассудки в самом буквальном смысле. Предрассудок - это то, что мы усвоили раньше, чем начал работать наш личный рассудок, то есть, с молоком матери. Это то, что передано мне моей семьей, школой, культурой в качестве стандарта поведения: «Все мужчины делают это!». Но в разных культурах довольно разные представления о том, какое именно «это» должен делать «настоящий мужчина».

Здравый смысл, обычаи разных культур могут оказаться радикально разными. В библейские времена здравый смысл подсказывал видеть «безумца» в том, кто говорит «нет Бога». В советские времена здравый смысл полагал безумным того, кто вопреки мнению большинства (а главное – вопреки мнению властей) полагал, будто есть в мире сила, высшая, чем Политбюро.

Захватывать женщин в плен – позор с точки зрения одной культуры и доблесть по понятиям культуры другой. Преступники есть в любом народе. Различие народов в том, что поступок, считающийся преступным в одной культуре, считается нормой или доблестью в другой.

Так несут ли культура, нация ответственность за то, что они хранят в качестве своего "здравого смысла", за то, что они передают своим детям в качестве стандарта жизни? Если в национальной культуре есть некие черты, способствующие терроризму, то эту культуру надо менять, выдергивая из нее «зубы дракона».

Начинать можно, например, с языка. Ведется же сегодня в русском языке борьба со словом жид, а в английском языке - со словом негр.

Если семя ненависти не в языке, а в религии – тогда и на нее надо оказывать давление, заставляя ее мутировать (как некогда Петр добился мутации московского православия во что-то среднеевропейское, сделав ему украинскую прививку).

Мы знаем, что даже в советские годы, не говоря уже о современности, в Чечне процветало рабство: и рабовладение и работорговля. Тайно от Москвы, но не втайне от односельчан. Жителям аула было хорошо известно, у кого есть рабы, где они находятся, когда и где они были пленены или куплены[35]. И поэтому все же приходится говорить о групповой солидарности, групповой ответственности.Народ, который благодушно взирает на рабовладельческий промысел своих единоплеменников этим своим благодушием свидетельствует, что его национальный «здравый смысл», его национальная культура признает возможность рабства, разрешает захват людей и обманным путем, и путем насилия. И здесь не стоит говорить, что так действуют какие-то отдельные выродки. Нет, эти рабовладельцы действуют как вполне репрезентативные носители своей национальной культуры[36].Вывод о том, что «чеченский народ не виноват», нельзя делать на основании официальных деклараций московских чеченцев (т.е. чеченцев, живущих в Москве или назначенных Москвою). Такой вывод можно сделать только на основе данных армейской разведки и ФСБ: проанализировав среднестатистическую реакцию чеченцев в тех разговорах, которые они вели между собой (причем не на русском языке, а на своем).Мне же запомнилось, как в одном из телерепортажей чеченка в лагере беженцев о террористах в Москве сказала - «наши».Жаль, что у CNN нет постоянных корпунктов в горных аулах Чечни. Иначе весь мир увидел бы сцены, подобные тем, что так шокировали его год назад: ликующие палестинцы, стихийно (это самое главное: где стихийность – там искренность и честность, то есть там та роскошь, которую не могут себе позволить «официальные представители») изливающие свою радость по поводу успеха террористов в Нью-Йорке[37].Зато, по свидетельствам московских заложников, сами террористы вели себя на удивление сдержанно, уравновешенно, корректно. Что означает это их спокойствие? Прежде всего это свидетельство об убеждении самих террористов: они полагали, что совершаемое ими в высшей степени нормально.Итак, вновь перед нами вопрос о норме: что считается нормой в той или иной культуре. И как могут жить рядом друг с другом, а тем более в одном государстве народы, у которых диаметрально противоположные представления о том, что «нормально» в отношениях между людьми.