Дорогая Тика, вот распростились с нами и последние чайки, а вместо них прилетели вороны. Говорят, чайчата этого года прилетят теперь уже только через 3 года, очевидно будут воспитываться где‑то в теплых странах. Даже чайкам, как видишь, приходится учиться своим чайкинским наукам. Кланяйся Ледо- виту Ивановичу. Перед отлетом чаек мне довелось услышать между ними разговор. Мать–чайка говорила своим детенышам: «Вот, мы скоро будем пролетать над Загорском, а потом над Одессой. Смотрите, не учитесь говорить, как в Одессе. Там говорят очень смешно. Например говорят: «Соня, не дрожи диван, проснешь папу». Или еще говорят: «Он лопнул стакан». Еще говорят: «Я у него одолжил» вместо «я у него занял».

А в Загорске говорят правильно. Когда читают книгу, то стараются запомнить оборот речи и вдумываются в него. Загорская девочка всегда делает так, и вы учитесь у нее». Еще что‑то она говорила, но я не разобрал. Живут ли с вами твои новые подруги? Кланяйся им от меня, если они помнят меня. Ho наверно забыли, они видели меня, когда были совсем малы. Уехала ли Аня? Когда читаешь, то вглядывайся, как написано то или иное слово и старайся запомнить, тогда быстро научишься писать без ошибок. Списывай себе в тетрадку стихи, которые тебе понравились, но списывай без ошибок, это тоже поможет тебе овладеть грамотой. Утешай мамочку, от моего имени и от своего, и старайся сделать, чтобы ей было веселее. Побольше играй в 4 руки и не забывай своего папу, который тебя крепко–прекрепко целует.

Дорогой Кирилл, в книге Вернадского вычитал о древности карельских кристаллических пород и в особенности о побивших мировой рекорд по древности сине–пальских. Это хорошо сочетается с видом кремлевской стены и строений — из валунов, так что чудится что‑то циклопическое, тем более, что башни и все постройки в нижней части расширяются, как комель у сосен и елей, луковицей. Валуны стен поросли желтым лишаем, словно выкрашены. Возят грузы здесь больше на быках, очень породистых, массивных и архаичных. Когда въезжает в проход Святых Ворот телега, запряженная быком, то представляются времена доисторические, какой‑то архаический ритуал, — так сростаются впечатления от величественного быка и тяжелых, несколько безформенных каменных кладок. Одни из быков здесь высокорогие, с длинными острыми рогами, а другие, и они особенно стильны, очень тяжеловесные, с короткими, толстыми и тупыми рогами; эти мне ближе, более египетские. — По поводу твоих занятий хочу напомнить тебе о существовании номографии: непременно научись владеть номографическими методами, это очень облегчает расчеты. В частности сделай своим привычным достоянием бумагу с различными специальными координатными сетками. Из них особенно часто бывают полезны сетка полулогарифмическая и дважды–логарифмическая. При помощи этих и других подобных сеток ты сможешь вскрывать почти без труда различные зависимости между явлениями, которые непосредственным вычислением установить часто нелегко. Скажи об этом и Васе. Записываешь ли ты наблюдения над природою, чтобы набирался материал. Потом, пора тебе собирать библиографию по вопросам, над которыми работаешь и заметки из прочитанного в журналах и книгах. Лучше всего делать эти записи на лоскутах бумаги стандартного размера и затем раскладывать их по папкам. Тогда, путем перекладывания из папки в папку записи можно легко классифицировать и каждый вопрос будет легко обозреваем, так что оформление материалов станет быстрым и полным, а главное не будет требовать особых усілий. Пока материалов мало, эти меры кажутся лишними, но потом, по мере накопления данных, материал начинает давить. Между тем, весьма опасно полагаться на память, из за этого много ценного ускользает от внимания. Крепко целую тебя.

Дорогая Оля, недавно прочел я «Сербский эпос»[2270] в изд. «Academia» и получил истигное удовольствие, особенно от более древних песен. Большая красота, большая стильность и многое безконечно близко душе, вероятно вызывает отклик далеких предков с Балкан или, б. м., и каких‑то более южных, мне неведомых. А вместе с тем — и противоречие зартуштриан- ству, вероятно от других предков идущему: это мрачность, безпросветность. Нет в славянстве солнца, прозрачности, четкости! Ясность и мир отсутствуют. Какие‑то безысходные и внутренне немотивированные осложнения жизни. В этом сербском эпосе уже обнажаются корни Достоевского и делается ясно, как получился он из славянской души по вычете из него «юначест- ва», т. е. рыцарства. Думается, это существенно связано с неус- воением символического, гётевского подхода к жизни. Уметь видеть и ценить глубину того, что окружает тебя, находить высшее в «здесь» и «теперь» и не рваться искать его непременно в том, чего нет или что далеко. Страсть тем‑то и вредна, что во имя того, чего нет, человек проходит мимо того, что есть и что по существу гораздо более ценно. Она ослепляет. Уставившись в точку человек лезет на нее, не замечая красоты ближайшего. «Хочу того‑то» и поэтому пренебрегаю всем остальным. А через некоторое время, когда этого уже нет, «хочу» этого и не пользуюсь тем, чего хотел раньше и что уже достигнуто. Страсть в таком истолковании — типично славянская черта: всегдашний упор в несуществующее или в не данное и немудрое отбрасывание всего прочего — отсутствие бокового зрения. Ho незаметно для себя я стал писать не о красоте сербского эпоса, как хотел и теперь забыл уже, что именно. Главное, мне хочется, чтобы ты воспитывала в себе бодрое, жизненное настроение и умела символически воспринимать действительность, т. е., прежде всего, радоваться и пользоваться тем, что есть, вместо поисков того, чего сейчас нет. Я чувствую, ты не научилась ценить дома и окружающих, а этого никогда уже впоследствии не будет. Мамочка гораздо ценнее и дороже всяких вещей и людей, которые кажутся ценными, но неизмеримо менее содержательны, чем она. He уставляйся в случайные точки со страстностью, а смотри кругом себя спокойно и ясно. Все нужное придет в свое время, а имеющееся теперь — уйдет и его не воротишь. Кажется, ты уже поняла, что в игре нужна легкость; но ты не научилась быть легкой в жизни. Старайся не требовать от жизни, а сама давать. Маме надо оказывать помощь, чтобы она не чувствовала себя перегруженной тяжестью жизни. — Спрашиваешь, есть ли тут луна. Почти 1I2 года ее не видел, а теперь, последнее время, небо довольно часто бывает ясно, правда не очень надолго, и луна светит ярко. Озеро серебрится под нею. Местами видны столбы и пятна золота — от фонарей. С другой стороны неба светит северное сияние. Здесь очень разнообразны и своеобразны облака. Ho начались ветры, по нескольку раз в день дождит. Озеро плещется, словно быстрая река. С крутого берега набираю ведром воду для умывания, чая и готовки пищи и смотрю, как плавает по озеру дикая утка или гусь. А сейчас—ночь, за окном бушует ветер, разносятся капли дождя, ветер проносится и по комнате, а я чувствую себя в небытии. Крепко целую тебя, дорогая. He унывай и не забывай.

г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области

Анне Михайловне Флоренской

Пионерская, 19Флоренский Павел Александрович Cnuc. № I, Доп. 21935. IX.24–25. Соловки № 31. Дорогая Аннуля, пишу тебе ночью и в крайней спешке: завтра утром последний срок письма, а между тем надо срочно переселяться в Кремль [2271], собирать вещи, укладываться. Видишь, как мучительно в моем положении иметь лишние вещи. А у меня библиотечные книги, казенное кое‑что носильное, матрац, и обо всем надо думать, куда это девать и как нести. Хорошо еще, что нести недалеко. Сегодня получил твою посылку с луком, маслинами, папиросами, тетрадью и блокнотами, а 2 дня тому назад—с яблоками. Все дошло вполне хорошо, яблоки не испортились, кроме десятка. Хотя все это было приятно получить, потому что от Вас, но мне мучительно думать, как вы лишаете себя последняго*, тогда как у меня всего наверно во много раз больше, чем у вас. Нужно тебе думать о детях и о себе. Письмо твое получил (№ 31 от IX, 23). Дорогая Аннуля, я же понимаю, что тебе трудно, тяжело, безпокойно и грустно. Ho все же надо стараться с большим душевным миром воспринимать окружающее, а главное — близких. Я верю в своих детей, и разные шероховатости пройдут в свое время. Это дело возраста. А кроме того им ведь тоже не легко дается жизнь. Вот Васюшка, бедный, дожил до 24 лет, а не видел спокойной жизни и радости. Если может хотя бы некоторое время порадоваться, то старайся радоваться за него и с ним. Другие—тоже. Тика, пишешь, болезненно застенчива. Как яснс я понимаю ее состояние: это и наследственное и благоприобретенное, от постоянных ударов. Я рос в иных условиях, да и то не могу справиться с таким же чувством, только стараюсь носить маску, как будто застенчивости нет. Старайся же вовлечь ее в какие‑нибудь занятия и игры, чтобы она не так ощущала свое одиночество, пусть в ней разовьется немного уверенности в себе. Ты ошибаешься, что у нее нет памяти: это растерянность в мире, от постоянной неуверенности в себе и в окружающем. Как только она почувствует свои силы, так и безпамятство пройдет. А для этого надо добиться, чтобы хоть что‑нибудь маленькое она усвоила настолько твердо, чтобы неуверенности быть уже не могло. Ей непременно надо помогать в уроках, хотя бы часть делать за нее. Стоит ей заработать 2—3 поощрения, как она развернется и дальше дело пойдет само собою гладко. Попробуй взяться за какую‑нибудь из ее ошибок в арифметике или в орфографии и множество раз, невзначай, спрашивать ее на эту тему, чтобы правильный ход она усвоила досконально, совсем твердо. Затем возьми еще что‑нибудь. Когда у нее образуются в сознании отдельные твердые точки, опоры, появится и уверенность, и она дальше сама станет укреплять также другие слабые места. И тебе надо быть активнее. Постарайся вовлечь детей в игру— припоминать немецкие слова и фразы, мотивы, сравнивать и т. д., например, кто вспомнит больше слов на такую‑то букву или с таким‑то окончанием, кто вспомнит и подберет больше мотивов и т. д. Если будут делать ошибки, это неважно, пусть поправляют друг друга и даже пусть остаются с ошибками. Главное — это развить привычку, главное — постоянное упражнение, и это в любой области. Одним натиском ничего не сделаешь. Пусть Вася и Кира показывают детям минералы, называют их и характеризуют; очень важно характеризовать со стороны применения или каких‑нибудь ярких особенностей. То же—с растениями и т. д. И Тику обязательно вовлекать сюда же, сообщая ей то, что ей м. б. интересно и достуіТно.Крепко целую тебя, моя дорогая, не унывай.Дорогой Олень, вот опять ты раскисаешь. Постарайся взять себя в руки и ободриться. Голова твоя перестанет болеть и все войдет в свое русло, но надо, чтобы ты вооружилась терпением (а его у тебя вообще маловато) и старалась войти в жизнь, а не отрываться от нее. Хочу сообщить тебе несколько дословных переводов из древне–персидских поэтов; м. б. ты и Кира постараетесь перевести их стихами. Имей в виду особенность формы—повторение слова, дающего тему, на конце нескольких стихов: эта существенная особенность. Такое повторение связывает стихотворение в тугой узел и проявляет коренную интуицию стихотворения.I. О Хайям[2272]! Если ты пьян от вина — будь веселым!Если сел с красавицей — будь веселым!