Вот здесь мы и поймем, почему отречение от себя было первым требованием, которое Христос провозгласил миру. Вся Нагорная Проповедь основывается на мысли отречения. Обратить взор свой на другого — на Бога или на ближнего, забыть себя, не показывать себя, скрыть себя, не заботиться о делах своих, отдавать себя другим — основной мотив проповедей Христа. Что такое это требование подставить другую щеку, когда тебя уже ударили по одной, если не приказ не дать прорваться вспыхнувшей злобе, переступить через себя. Что это такое эта заповедь любить врагов и делать добро тем, кто ненавидит нас, если не указание на то, что такая отдача другому делает нас детьми «Отца нашего небесного» (Матф. 5, 45Ь то есть обоживает наше бытие. Чем является требование не трубить о том, когда подаешь милостыню, и, молясь, не стоять на углах улиц, чтобы показаться перед людьми, постясь, не быть унылым, что это, если не заповедь скрыть себя от глаз людских и открыть себя только Богу? Чем еще является требование не собирать себе сокровищ на земле, не заботиться о пище и об одежде, если не старанием отвратить взор от себя и направить его к Богу? Себялюбие — величайшее искушение человека. И его преодоление должно быть главной заботой человека.

Христос потому и направляет внимание человека на это преодоление, обостряя взор его духа, чтобы человек пристально следил за проявлениями себялюбия и не поддавался его соблазну. Себялюбие часто бывает похожим на любовь, как зверь похож на Агнца. Оно кроется под справедливостью, под добрыми делами, за постом, за заботой, за милостыней, за молитвой. Оно оправдывает себя необходимостью действовать, творить, воспитывать, опекать. Оно облачается в одежды религии, чтобы ему легче было похоронить саму религию. Ведь и антихрист Соловьева был непорочен, сдержан, добродетелен, ревностен в стремлении услужить и помочь другим. Он был человеком «незапятнанной нравственности». Скорее всего он не нарушил ни одной из десяти заповедей Божьих. Но он не любил ни Бога, ни ближнего и таким образом нарушил самую великую заповедь, на которой «утверждается весь закон и пророки» (Матф. 22, 40). Нагорной Проповедью Христос как раз и хотел раскрыть обманчивость себялюбия. Он хотел предостеречь человека от всех тех внешних форм, в которых любовь умерла и которые потому и становятся ловушками на пути человеческого существования. Христианское самоотречение есть преодоление самолюбия и вместе укрепление любви. Это есть укрепление божественного в человеке и тем самым главное средство борьбы с антихристовыми замыслами. Отречение от себя — сила, которая ведет человека к Богу и делает его членом общества Агнца. Это по существу религиозная сила. Ее основа заключена в самом бытии человека. ОИгречься от себя ведь означает быть для другого и в другом, быть вместе, то есть так, как определил человеку Бог.

Выражение «отречение от себя» есть любовь. Она, как говорилось, сила, направленная к бытию: сила из себя в другого. Поэтому человек, который отрекается от себя, который направляет свой взор на другого, склоняется к этому другому, опекает его, заботится о нем и помогает ему. Это и есть христианская caritas. Однако она не только внешнее поведение, не только внешняя помощь, но и глубокое переживание другого как осуществление самого себя. Ведь другому можно помочь не только из любви, но и из себялюбия. Антихрист Соловьева как раз и является таким себялюбивым другом и благодетелем людей. Он спасает людей не потому, что считает их своими братьями в Господе и переживает их как пространство, в котором он осуществляет свое бытие, проявляя в себе образ Божий, но потому, что люди для него лишь средство удовлетворения собственного самолюбия, он желает, чтобы люди, спасенные им и принявшие его помощь, почитали его, благодарили и признали бы его своим руководителем и властелином. Творя добрые дела, антихрист чувствует, что он поднялся над людьми, что он властвует над ними, он видит их преклоненными перед собой. Антихристова caritas не только не преодолевает себялюбия, но возводит его в высочайшую степень, ибо ближнего превращает в раба благодетеля. Только тогда, когда ближний переживается, как стоящий выше нас, как наше внутреннее призвание, как носитель такого же образа Божиего, только тогда наша внешняя помощь ему становится выражением христианской caritas и отмечает нас знаком Бога. Только тогда осуществляется наше отречение от самих себя, как того требует Христос.

Эта внутренняя установка, это переживание божественности человека как раз и отличает христианскую caritas от антихристовой помощи. Помогать человеку в настоящее время стало почти модой. Всевозможные международные и национальные общества соревнуются между собой в оказании такой помощи. Зверь украшает свои рога, чтобы быть, насколько это возможно, похожим на Агнца. И многих обольщает эта похожесть. Многие верят, что какая‑то часть этих обществ и в самом деле трудится во имя любви к ближнему. А между тем по сути своей их деятельность принадлежит к области антихристовой помощи, ибо им недостает переживания божественности человека. Они смотрят на своих подопечных как на заключенных, как на купленных за кусок хлеба. Если посмотреть поверхностно, то эти благодеяния похожи на христианскую caritas, и те, кто их совершает, иной раз материально делают значительно больше, нежели христиане.

Однако дух, который поддерживает и заставляет совершать эти благодеяния, сущностно иной. Христос велит делать добро для того, чтобы человек смог выйти из себя, чтобы он поддерживал бы себя в направлении к бытию, чтобы, существуя в другом, выиграл бы самого себя. Между тем антихрист делает добро для того, чтобы поставить человека на колени перед собой, чтобы увидеть его униженным, презренным и порабощенным. Христианская caritas есть служение ближнему, антихристово благодеяние — власть над ближним. Вот почему сегодня она так широко используется, так широко распространена в обществе зверя. Совет св. Иоанна верить не каждому духу, но прежде всего понять их особенно важен и нужен в любви к ближнему, ибо здесь себялюбие легче всего скрыть под покровом добрых дел. Поэтому христианство и требует, чтобы дела эти осуществлялись именем Христа; чтобы человек не похвалялся ими и не гордился; чтобы не требовал за них благодарности, как это делают благодетели антихриста. Открытие себя — указатель того, что помощь, даваемая ближнему, действительно христианская caritas, а не помощь антихриста.

Однако последствия самолюбия этим не исчерпываются. Себялюбие не только отдаляет человека от Творца и Его творения, но оно вызывает в человеке ненависть к Богу и к миру, за которым следует разрушение и уничтожение. Св. Иоанн в своем первом послании говорит, что «не любящий брата пребывает в смерти» (1 Ин. 3, 14). Высказывание имеет глубокий смысл. Нелюбовь и смерть сущностно связаны между собой. Кто не любит, тот несет смерть и вместе умирает сам. Отвернувшись от бытия и закрываясь в себе, человек отрицает любовь лишь психологически, ибо онтологически опровергнуть таящиеся в нем силы, направленные к бытию, он не в состоянии. Любовь как божественное подобие остается в нем даже и во времена наивысшегр себялюбия. Она звучит в нем голосом совести, она вынуждает его вернуться назад к бытию и заново начать существование вместе с другими и в других. Каждое столкновение с людьми и вещами, каждое отношение с миром и с представителями Бога напоминает себялюбцу отвергнутое им высшее направление существования и не позволяет ему полностью успокоиться в своем выборе. Себялюбец живет в постоянном напряжении между призывом любви и отказом его самолюбия.

Это напряжение, это постоянное напоминание и призыв вызывают в человеке ненависть ко всему, что не позволяет ему успокоиться в своей тюрьме. Себялюбие цревращается в ненависть к бытию. И чем больше человек себя любит, тем острее ненавидит других. Это последовательно вытекает из отвращения от бытия и поворота в себя. Себялюбие как сила, направленная в себя, хочет остаться единственной. Оно желает так сконцентрировать человека вокруг себя, чтобы все остальное исчезло. Солипсизм себялюбия пытается сжечь огнем ненависти все мосты, соединяющие его с миром и человеком. Но такой резкий обрыв всех связей достигается лишь тогда, когда бытие разрушается. Когда исчезают вещи и люди, тогда себялюбец действительно остается один и тогда никто не мешает ему сосредоточиться только на себе и заботиться лишь о себе. Разрушение становится последовательным выражением себялюбия в жизни. Насколько любовь созидает, настолько ненависть, вызванная себялюбием, разрушает. Она разрушает все: и предметы, и людей, и их отношения; она посягает даже на самого Бога и на Его порядок. Вот почему св. Иоанн и говорит, что «всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1 Ин. 3, 15). В физическом смысле он может его и не убить, как Каин убил Авеля, но в душе своей он жаждет его небытия. Он жаждет, чтобы его ближний исчез! Поэтому мысль об убийстве пускает глубокие корни в каждом себялюбце. Из этого духовного человекоубийства следует физическое уничтожение. «Не любящий брата пребывает в смерти» (1 Ин. 3, 14) и не только в том смысле, что он сам «не имеет жизни вечной, в нем пребывающей» (1 Ин. 3, 15), но и в том, что он несет смерть другому, — уничтожение становится образом его действия. Себялюбец одной рукой несет доброе, дабы быть почитаемым, другой — смерть, уничтожая тех, кто не преклонился перед ним и не признал его властелином.

Вот почему и антихрист Соловьева, обретя власть, насильственно сгоняет все народы в свою империю, убивает папу Петра II и старца Иоанна, ссылает преданных Христу христиан в пустыню, запрещая им «обитать в городах и других населенных местах», наконец, организовывает массовую бойню перед ним не склонившихся христиан и иудеев. Этим путем идет антихристова сила во все времена. От самого начала дух антихриста — человекоубийство от времен Каина. Где только происходит уничтожение бытия, где брат ненавидит брата, где дети предают отцов своих, где человек человеку враг, там таится антихрист, там он создает свое царство, ибо дьявол «был человекоубийца от начала» (Ин. 8, 44). Он настоящий автор смерти, ибо «Бог не создал смерти и не радовался погибели живых» (1, 13). Убиение жизни самое значительное явление испоганенной дьяволом земли. Это знак демонизма, таящегося в природе и в истории.И все же это лишь последовательное развитие себялюбия, которое через отвращения от бытия, через ненависть к нему ведет человека ко всяческому его уничтожению. Каждый антихрист себялюбец, и потому — человекоубийца. Достаточно себялюбие сделать основой жизни, и исполнители этой жизни будут брести по крови братьев своих. Именно потому дьявол — убийца от самого начала, что он от самого начала себялюбец. Себялюбие — источник любого действия антихриста. Оно — антропологический знак антихриста, который сторонники зверя носят на правой руке или на своем челе (ср.: Откр. 13, 16), а следовательно, и в своих мыслях и делах. Разум их может верить в Бога и человека, они могут дрожать перед Богом и помогать человеку, но себялюбие отвращает их от Бога, сосредоточивает на себе, разрушает в них образ Господа и этим делает их открытыми и доступными для вековечного врага Божиего. Себялюбие — знак антихриста, путь и средство его деятельности в истории.2. ВОСПРИЯТИЕ ХРИСТА ПРЕДТЕЧЕЙСебялюбие определяет отношения антихриста не только с Богом, не только с миром и человеком, но также и с Христом. Антихрист, как говорилось, всей направленностью своего бытия отвращен от Бога. Однако, смотря поверхностно, он представляется верующим, ибо верит в добро, Бога и Мессию. Он даже опекает религию: старается объединить разделенные церкви, предоставляет им права и привилегии, поддерживает их материально, держит при себе епископа Аполлония, которого впоследствии избирает даже папой. Внешнее отношение антихриста с Богом и с религией кажется вполне положительным.Эта поверхностная положительность как раз и заслоняет истинный дух антихриста. Ни один, видя верующего в Бога антихриста, восхищаясь его удивительной щедростью к религии, не замечает скрывающегося в нем сущностного безбожия и потому обольщается этими внешними проявлениями. Не один, пережив потрясение, переходит на его сторону, считая защитников Христа упрямцами, ограниченными, не понимающими духа времени и потому проигрывающими. Согласимся, что такие люди есть и в обществе Агнца, что они свою ограниченность пытаются скрыть под необходимостью сохранить в неприкосновенности наследие вероучения (ср.: 1 Тимоф. 6, 20) и потому не двигаются с места в своей деятельности, извращая таким образом и характер самой Церкви, ибо Церковь всегда в развитии, как то горчичное зерно. Она — не окаменевшая древность, но вечно живая сила. Но действительная окаменелость этих людей нисколько не оправдывает их поверхностности, с которой они, раскрыв объятия, встречают антихристову помощь религии, считая предоставляющих эту помощь сторонниками Агнца, и охотно им помогают. Это прямо‑таки трагическое недоразумение красной нитью проходит через всю историю. Соблазн земных прав, возможностей, привилегий и благ настолько велик, что перед ним мало кто может устоять. Большинство поддается ему, поддаваясь таким образом и скрытой антихристовой воле.Так что не без основания Соловьев это отпадение от Бога, упоминаемое в Священном Писании (ср.: 2 Фес. 2, 9), как раз и рисует в образе этого искушения. Его антихрист, сделавшись властителем мира, возвращает ссыльных пап в Рим, восстанавливая их во всех правах и привилегиях, которыми они обладали со времен Константина Великого. Действительно этот его поступок является значительной поддержкой Церкви. Правда, Церковь по существу не связана ни с каким пространством нашей земли, ни с какими предоставленными ей людьми в истории правами или возможностями. Она существует в мире, но она не от мира. Поэтому любой дар мира не может обогатить ее сущности. Церковь обогащает только Святой Дух, действительно распространяющий божественное Откровение и возносящий ее вечные ценности, призывающий святых в виноградники Христа, распространяющий Евангелие по всему миру и возводящий и наполняющий смыслом формы божественного культа. Это истинные богатства Церкви и истинные ее ценности. Однако поскольку эти ценности должны распространяться в мире, то помощь мира в их осуществлении становится также значимой. Она делает так, что божественные ценности воспринимаются людьми по–разному — одними легче, другими с трудностью, в одном месте их можно осуществить, в другом — нет. Мирская помощь или помогает Царству Божиему, или мешает.Зная об этом, антихрист Соловьева и осмеливается предложить Церкви свою помощь. Он избирает самую высокую форму этой помощи — права и привилегии и дает их на самом высоком месте Церкви — в институции папы — в самом ее центре. Так, может, его стоит поддержать? Может, стоит его самого признать попечителем Церкви, каким был Константин Великий и целый ряд последующих святых и не святых царей? Большинство представителей Церкви так и делает. «И с радостными восклицаниями:«Gratiasagimus! Domine, salvum fac magnum imperatorem!» — почти все князья католической Церкви, кардиналы и епископы, большая часть верующих мирян и больше половины монахов взошли на эстраду и, после низких поклонов по направлению к императору, заняли свои кресла. То же Произошло и с представителями двух других конфессий: с ортодоксами и протестантами. Первые соблазнились учрежденным императором музеем христианской археологии, вторые — Всемирным институтом свободного исследования Священного Писания. Поэтому большинство первых и вторых взошли на эстраду вместе со своими епископами и руководителями и заняли скамьи у трона императора.