Редакция Б2 Софийская I летопись И доиде устье Днепрьское Понтескаго моря, — се же море словет Руское. И сяде в корабль, и доиде моря Варяжскаго, и паки прииде в Немецкиа области … и прииде в Великий Новград (325–326). А Днепр втечеть в Поньтеское море треми жерелы, се же море словеть Руское .., пришедшу ему в Корсунь и увиде, яко близ есть устье Днепрьское … и прииде устье Днепрьское и поиде по Днепру горе … и прииде в Словене, идеже ныне Новъгород[770]. И хотя ити вверх по Днепру (325).

Но краткость фрагмента не позволяет определить конкретно ту летопись, которая была использована составителем Повести о Николе Заразском. Разночтения также не выявляют соотношение редакций Повести, однако следует обратить внимание на текст редакции Б2 — «се же море словет Руское», буквально совпадающий с летописным, в то время как А и Бх дают иной порядок слов: «се же словет море Руское».

В первой части Повести имеется еще одно заимствование из летописи типа Софийской I, а вернее, из той переделки плача княгини Евдокии, которая более полно читается во второй части: Федор Юрьевич припал к чудотворному образу, «испущая слезы от очию, яко струю»[771]. Так читается в редакции А (286), но в Бх (307) и Б2 (327) слова «от очию» пропущены, и это является признаком существования общего протографа у редакций Бх и Б2.

Вторая часть Повести открывается описанием Батыева нашествия, причем зависимость именно от Московского свода 1479 г. становится уже вполне определенной. Летописный источник лучше передан в редакция Б2:

Редакция Б2 Московский свод 1479 г. Прииде безбожный царь Батый на Рускую землю с множеством вои татарскими, и ста на Воронаже. И посла на Рязань к великому князю Юрью Ингоревичю Рязанскому послы безделны, и прося десятины в всем[772]: в князех, и в людех, и в конех. И услыша великий князь Юрий Ингоревичь приход безбожнаго царя Батыя, и вскоре посла по братию свою по князя Олга Краснаго, и по князя Давида Муромскаго, и князя Глеба Коломенскаго, и по князя Всеволода Пронскаго (329). Приидоша от восточныя страны на Рязаньскую землю лесом безбожнии татарове с царем их Батыем. И пришедше сташа станом первое ту Онузе и взяша ю. И оттоле послаша послы своя, жену чародеицю и два мужа с нею, ко князем Рязаньским, просяще у них десятины во всем, во князех, и в людех, и в конех … Князи же Рязаньстии Юрьи Инъгварович и брат его Олег, и Муромски и Проньские князи, не пустячи их к городом, выидоша противу их в Воронеж. И посла вскоре в град Володимерь к великому князю Юрью Всеволодичю Владимерскому, прося помощи у него на безбожнаго царя Батыа, или бы сам пошел. Князь великий Юрьи Владимерскый сам не иде, ни послуша совета князей рязанских, но хоте сам особь сътворити брань с Батыем. Но уже бяше гневу Божию кто противится, и недоумению грозну, и страх, и трепет. Сия вся Бог наведе грех ради наших (331). Послаша же князи Рязаньстии ко князю Юрью Володимерьскому, просяще собе помощи, или бы и сам пошел[773]. Князь же Юрьи и сам не иде, ни послуша князей Рязаньских молбы, но хоте сам особь створити брань. Но уже бяше Божию гневу не противитися, недоумению[774] и грозу, и страх, и трепет наведе на ны за грехи наша[775]. Сия вся наведе Бог на ны грех ради наших[776]. Батый … повеле Олга ножи на чясти раздробити. Сий бо то есть мученик Христов— приа венец своего исповеданиа и мучениа с сродником своим блаженным князем Феодором Юрьевичем, и приаша венца нетленныя от всемилостиваго Бога (333). Убиен бысть князь Роман Олгович Рязанскы от поганых Татар … и Царь Батый начаше воевати землю Рязанскую … и град Пронеск и град Бел, Ижеславець разори . и обступиша град Рязань и начаша битися прилежно пять дней неотступно . и взяша град Рязань месяца декабря в 21 день, и пожгошя весь град. А великую княгиню со снохами и с прочими княгинями в церкви соборней мечи иссекошя, а инех в полон поведошя, а иных огню предашя, а люди, и жены, и дети мечы разсекошя. Иерея и черноризца до останка изсекоша (333–334). начаша резати его по составом и метати разно . Се бысть новый мученик . и венец прият от руки Господня со сродником своим князем Михаилом Черниговским[777]. И все узорочие, богатство нарочитое рязанское . поимаша. И храмы Божия разориша, и в святых олтарех много крови пролияша, а инех многых в воде потопиша (334). И начаша воевати землю Рязаньскую и плениша ю до Проньска .., оступиша град Рязань декабря в 16 и острогом оградиша . Татарове же взяша град Рязань того же месяца 21 и пожгоша весь .., жен и дети и черньца и черница и ерея овыих разсекаху мечи, а других. в огнь вметаху … И княгини Юрьева и с снохами, с внучаты и прочи княгини[778] затворишася в церкви святыя Богородица . инии же в огни изгореша, а инех оружием смерти предаша .., а люди, старыя и молодыя . . , то все изсекоша, прочих же с собою поведоша . множство полона[779]. Монастыри и села пожгоша, а имение поимаша[780] Богатства и всякого товаруто все расхитиша. Церкви же и манастыри раззориша и много убийство в них сътвориша, в священных же олтарех кровь многу прольяша, … от уна и до стара, мужеск пол и женеск, все изсечени быша, а инии в воде истопоша[781]

По особенностям текста летописный источник Повести о Николе Заразском вполне определяется: это был именно Московский свод 1479 г. Например, в эпизоде об обращении рязанских князей за помощью к Юрию Владимирскому в Новгородской I, Софийской I и Новгородской IV читается «просяче помочи, или самому поити»[782], в Московском своде вместо выделенных слов — «или бы и сам пошел»[783], что и нашло отражение в Повести. После отказа Юрия Владимирского в Новгородской I помещено нравоучение: «Но уже бяше Божию гневу не противитися, яко речено бысть древле Исусу Наугину Богом. Егда веде я на землю обетованую, тогда рече: аз послю на ня преже вас недоумение, и грозу, и страх, и трепет. Тако же и преже сих отъя Господь у нас силу, а недоумение, и грозу, и страх, и трепет вложи в нас за грехы наша»[784]. Софийская I летопись повторяет данный текст (в Новгородской IV фрагмент опущен), а Московский свод его сокращает: «Но уже бяше Божию гневу не противитися, недоумению и грозу и страх и трепет наведе на ны за грехи наша»[785], — но именно этот вид и передает редакция Б2. Попутно заметим, что редакция Бх (310) текст переделывает («Но противу гневу Божию хто постоит, страха и трепету сиа вся наиде грех ради наших»), а редакция А вообще опускает (перестраивая структуру повествования и искажая текст). Отметим еще одно характерное чтение: в Софийской I и Новгородской IV написано, что в алтарях татары «много кровопролитие съдеяша (сътвориша)»[786], в Московском своде — «кровь многу прольяша», причем так же читается и в Повести.

Любопытно, что для описания Батыева нашествия 1237 г. автор Повести привлекает более поздние известия (1270 г. — о смерти Романа Рязанского, Повесть о разорении Москвы Тохтамышем в 1382 г.). Далее Повесть о разорении Москвы Тохтамышем становится основным источником при описании бедствий 1237 г.:

Редакция A Московский свод 1479 г. видя … град разорен, церкви позжены (295); видеша град взят и огнем пожьжен, а святыя церкви раззорены[787]. Редакция А, как видим, соответствует летописному тексту (Троицкой, Новгородско–Софийских), а редакции Бх (316) и Б2 (337) его распространяют: «град разорен, земля пуста, церкви позжены, святых образы ободраны и переколоты», — что свидетельствует о существовании у Бх и Б2 отдельного протографа (редакции Б).Продолжим сопоставления: Редакция Б2  Московский свод 1479 г. Кто бо не возплачетца такие погибели, или кто не возрыдает о селице народа людий, или кто не пожалит множество … людей напрасно нужною смертью сконьчашася, или кто не постонет сицеваго пленениа (316). Кто не въсплачется таковыя погыбели славнаго града сего, или кто не взрыдает о селице народе людий, или кто не жалуеть селика множества християньска напрасно и нужно скончавшася, или кто не потужит и не посетует сицеваго зряи пленения[788]. Указанный фрагмент появился в Повести о разорении Москвы Тохтамышем лишь в Новгородско–Софийских летописях (в Троицкой летописи его не было). Но вместо фразы «Кто не жалуеть толика народа людей»[789] в Московском своде 1479 г. дается чтение «Кто не взрыдает о селице народе людий», затем добавляются слова «напрасно и нужно скончавшася», — и все эти изменения отразились в Повести о Николе Заразском. Текст Повести лучше представлен в редакции Бх, в Б2 пропуск из–за гаплографии (337 — после слов «народа людий»), в А имеются редакционные изменения.Сравниваем тексты далее: Редакция A Московский свод 1479 г. Сий бо град Резань и земля Резанская изменися доброта ея, отиде слава ея, и не бе в ней ничто благо видети, токмо дым, и земля[790], и пепел. А церкви все погореша, а великая церковь внутрь погоре и почернеша. Не един бо сий град пленен бысть, но ини мнози. Не бе бо во граде пениа, ни звона, в радости место всегда плач творяще (296). В се же время изменися доброта его и отъиде слава его .., и не бе в нем ничто же благо видети, но токмо дым и земля и многа трупия мертвых лежаща, а церкви камены вне огоревши, внутрь же юду выгоревши и почерневши . И не бе в них пения, ни звоненья . И не един же токмо сей град пленен бысть, но и инии мнози грады и страны[791].