Если мы захотим перейти на чисто философский язык, то прежде всего должны вспомнить известную формулу: "Форма есть строение содержания". Если же говорить более простыми словами, то искусство есть выражение какой-либо идеи. Без идеи нет искусства. В таком случае естественно спросить: какая же идея породила наше храмовое искусство? Какую идеологию оно выражает? Что хотели выразить в своих творениях созидатели этой красоты?

Атеизм утверждает, что христианская религия-это мрачная, человеконенавистническая идеология, способствующая развитию и сохранению института рабства, насаждающая темноту и невежество, проповедующая бесчеловечного бога, подавляющая в человеке все светлое. И вот перед нашими глазами встает церковное искусство как нечто прекрасное, светлое, жизнеутверждающее. Таким оказывается христианское искусство - естественное порождение христианской идеи.

Храмовое искусство выражает идею исключительной человечности и красоту этой человечности, и именно так, как о том возвещает Церковь в своих догматах.

Чего только не говорилось плохого о христианских догматах?! Говорить можно было что угодно, пока об этих догматах никто не знал. Да и сейчас о них почти никто ничего не знает; разве только из антирелигиозной литературы. Но христианские догматы оказались в центре внимания. Правда, не в словесных своих формулировках, а в их изобразительном виде. Ведь каждый христианин знает, что икона есть написанное красками Имя Божие; что она есть изображение не чего-либо иного, а именно изображение догматов христианских. Иначе она не будет иконой.

Неверующие люди иногда говорят, будто христианские художники создавали свои произведения вопреки догматам Церкви и что только поэтому они и прекрасны. Но такая нелепость просто смешна. Ведь нельзя же признать еретиками таких верных сынов Церкви, как преподобный Андрей Рублев или множество подобных ему иконописцев, строителей храмов и безвестных и известных композиторов как древней Руси, так и последующего времени. Эти люди творили именно для Церкви, только согласно учению Церкви, согласно ее догматам. Творили потому, что верили и любили все это. Храмы наши в большинстве строились на общенародные средства: по копейке собирались те большие суммы, которые нужны были для их постройки. Храмы были единственным общенародным местом, где собирались все православные люди для молитвы в праздничные дни. Созидались они именно в духе Православия, под руководством духовенства, но вместе с тем и по религиозным вкусам и чаяниям верующего народа.

Икона - это не просто произведение искусства. Икона есть образное выражение церковного догмата. Часто бывает, что образное выражение лучше и быстрее, чем слово, выражает сущность какой-либо мысли. Так и икона. Она более доступно являет собой сущность христианских догматов.

Попутно о самом слове "догмат". В наши дни слово "догмат" часто произносится в смысле чего-то застывшего, окостенелого, далекого от быстротекущей жизни. Это неверно. Слово "догмат", трудно переводимое на русский язык, в христианском понимании означает примерно то же, что и слова "идеал", "принцип", "установление", "истинное понимание". Высшие идеалы, принципы и основные установления, основные истины уже по самой своей сущности должны быть постоянными, неизменными, иначе они не будут ни истинными идеалами, ни принципами. В христианской Церкви слово "догмат" понимается в смысле вечной истины. Поэтому каждому должно быть понятно, что говорить о догматах как о чем то закостенелом - значит просто не разбираться в этом вопросе. Вечные истины неизменны.

Основные догматы, или что то же - истины христианской религии, - это догмат о бытии Бога - Творца всего мира, видимого и невидимого, догмат о Боге как любящем Отце человечества, догмат о Боге, спасающем людей от греха, страдания и смерти, догмат о единстве Бога и человека, уже осуществившемся в Лице Иисуса Христа - Истинного Бога и Истинного Человека. Все эти высшие истины христианской религии есть вместе с тем и ее высшие идеалы, основные принципы и установления христианского вероучения. Они не могут быть изменены. Без них христианская религия перестала бы быть сама собой. Всякое изменение этих догматов означало бы измену всем идеалам христианской религии. Теперь возвратимся к иконе как одному из способов изъяснения и выражения христианских догматов. Обратимся к известной почти всем культурным людям, верующим и неверующим, иконе Андрея Рублева "Троица". Она изъясняет самый трудный для человеческого восприятия догмат о Троичности Единого Бога. Что мы видим на иконе? Это образное выражение основного содержания отношения Бога к человеку - Превечного Совета Божиего о спасении рода человеческого. Между тремя Божественными Лицами идет как бы беззвучный разговор. О чем? О силе любви к человеку, о необходимости спасти людей от греха, страдания и смерти. Один из трех Лиц должен сойти на землю к людям. Сойти и стать Человеком. Разделить с ним всю его судьбу, разделить его страдания, его горе. И не только страдания, но и весь ужас трагической смерти. На столе перед Беседующими стоит таинственный сосуд, в котором лежит жертвенный агнец (телец). Это - символ предстоящей жертвы Самого Сына Божия, Которому надлежит сойти на землю и там быть закланным теми, к кому Он сходит. И Он, согласно склонив голову, смотрит на агнца как на прообраз предстоящих Ему искупительных страданий за род человеческий. Совлекшие Своей Божественной Славы, сойти к страдающим. Пострадать и быть распяту. Сойти в мрак могилы. И за это для того, чтобы Своими страданиями, Своею смертью победить смерть и страдания людей, создать но вые формы жизни и с Собою вознести к Небесном Престолу Свое любимое создание - человека! В иконе явлено не только догматическое учение Церкви о спасении. В иконе этой, исключительной и бесподобной, явлена сила веры в этот догмат самого преподобного инока Андрея. Написать красками Имя Божие может только тот, кто в это Имя верит... Невольно возникает вопрос: что же изобразил Рублев? Существует на самом деле изображенная им Троица или все это обман, религиозный "опиум"? Если это "опиум", фикция, ложь, то почему же мы не отвращаемся от иконы? Непонятно, почему, не проявляя в течение последних десятилетий к ней ни малейшего интереса, мы вдруг заговорили о ее красоте. Оказывается, раньше ее просто отрицали, как отрицали христианские догматы вообще. Отрицали икону даже не давая себе труда вдуматься, что же на ней изображено. Подобно тому, как отрицали догматы христианские, не давая себе труда постараться узнать, в чем же их сущность. Теперь же вгляделись в икону и видят, что она являет не только Великую Красоту, но и Великую Мысль, хотя еще многие не дают себе труда постараться постигнуть, в чем же сущность христианского догмата о Троичности Единого Бога. Так что же изображено на иконе? Если Бога нет, Троицы нет (для нас, но не для иконописца), то, если быть последовательным, надо отвернуться от этой иконы. Ведь не человеческое же совещание изобразил Рублев?! Ясно, что изображены не люди. Порукой тому крылья Странников, сосуд с жертвенным Агнцем и весь мистический облик иконы. Ответ может быть только один - на иконе изображена извечная любовь Бога к человеку. И никакого иного смысла вложить в эту икону нельзя. Икона изображает только церковный догмат, о котором говорит Сам Христос в Евангелии от Иоанна: ...так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был через Него (Ин. 3, 16, 17). Бог сходит к человеку, чтобы чело- века вознести до Бога. Вот мысль иконы. Красками образно изображено то, о чем Церковь учит словом. Посмотрим на другие иконы. Вглядимся в Лик Богородицы на Владимирской иконе, в глубину глаз Девы-Матери, от Которой родился на земле Спаситель мира. И увидим материнскую любовь, не слепую, а провидящую, что любимое Дитя будет отдано на поругание и распятие на Кресте. Эта икона - продолжение первой. Действие происходит уже на земле. Сопоставьте любовь Бога Отца, посылающего на земные страдания Сына Своего с любовью земной Матери, прозревающей судьбу Сына. Здесь явлен другой краеугольный догмат христианской Церкви - догмат о Богочеловечестве, о воплощении Бога, о Его вочеловечении.