Самовыявление твари через форму, индивидуальность и ипостась

В окружающем нас мире, где все, кроме человеческой личности, подчинено закону необходимости, мы тем не менее видим на всем творении творческую печать свободы Бога. Многообразие в проявлении тварных форм бытия напоминает нам о нашей личной свободе.

Так, например, все, что относится к неживой природе, выражает себя через форму. В царстве неживой природы наше воображение могут поражать причудливость узоров и линий и красота цветов и оттенков самых различных минералов, удивительное многообразие форм кристаллов, художественные очертания скал и горных хребтов. При этом видимом богатстве и многообразии форм трудно избавиться от впечатления, что неживая природа стремится использовать все возможности, чтобы выразить себя ярко, оригинально и многолико. В еще большей степени наше воображение поражают совершающиеся в неживой природе процессы изменения и текучести ее форм. Впечатляющие проявления природных стихий в картинах величественного течения могучих рек, грозного движения морских волн, ослепительного блистания молний в раскатах грома или белого вихря разбушевавшейся зимней метели говорят нашему чувству больше о свободе этих стихий, чем о подчинении их закону необходимости.

В живой природе мы встречаем бесконечное многообразие растительных и животных форм. Разнообразие деревьев и трав, красота и благоухание их плодов и цветов, нарядное оперение и многоголосое пение птиц, изящество форм и грациозность движений животных выражают всеобщее стремление живой твари выявить себя через свою индивидуальность. Картина резвящегося на воле дикого зверя, играющей в воде рыбы или птицы, парящей в высоком небе, заставляет нас забыть о законе необходимости и, наоборот, является для нас чем-то вроде символа свободы, возможности беспрепятственно осуществлять наши собственные желания.

Если в творческом замысле Бога все неживое выражает себя через форму, будет ли это структура или процесс, все живое выражает себя через свою индивидуальность, будет ли это растительный или животный вид, то все сознательное выражает себя через личность, или ипостась, будет ли это человеческая или ангельская природа. Оформление природы через ипостась является самым глубоким, личным и совершенным самовыражением твари. Отсюда следует, что свобода, как основа самовыявления человека, является самым безусловным и неотъемлемым свойством личности. Бог сотворил человека и даровал ему вместе с разумом свободу, благодаря которой человек способен осуществить и явить себя как личность.

Свобода богозданного человека

Нельзя ставить проблему свободы человека исключительно в абстрактно-метафизическом смысле, то есть нельзя, например, говорить о свободе человека как о его согласии "быть" или "не быть" до того, как его еще нет. Свобода составляет нравственную, а не онтологическую основу личности, поскольку онтологической основой человека является творческое действие Бога. Таким образом, свобода представляет собой категорию не онтологического, а нравственного порядка, категорию особого экзистенциального смысла. Свобода — это самоопределение личности, но не по отношению к дихотомии "небытие — бытие", а по отношению к дихотомии "добро — зло", и в этом последнем самоопределении заключается основание человеческого выбора, но выбора, конечно, не бытия, а выбора состояния бытия. Если создание человека, как его призвание из небытия в бытие, совершилось в пределах онтологического порядка и исключало человеческий выбор, то введение человека в первозданный рай, как условие его нравственного состояния, предполагало в дальнейшем человеческое самоопределение и выбор. Возможность выбора была дана именно для того, чтобы жизнь в раю была не только даром Творца, но и личной заслугой человека. Перед человеком стояла задача утвердить себя в свободе, в которой он был создан и в которой он пребывал. В соблюдении заповеди и в послушании воле Божией человек должен был развить полученный от Бога дар свободы. С самого начала воля Бога предстает перед Адамом в двойном аспекте. Это, с одной стороны, благословение господствовать над всей землей и всем творением. С другой стороны, это кажущееся ограничение свободы, содержавшееся в заповеди не касаться древа познания. В этой двойственности заключалась завязка самоопределения человеческой личности в ее свободе. Без свободы заповедь не имела бы смысла, без заповеди свобода не могла бы реально осуществиться и не имела бы ценности. Вместо того, чтобы признать в райской заповеди воспитательное значение, меру, необходимую для духовного восхождения, Адам приписывает этот запрет ревнивому желанию Бога сохранить Свое первенство и проявляет непослушание. Свобода первого человека реально проявилась в предпочтении низших желаний и стремлений высшим духовным целям. В истории Бог открывает Свою волю греховному человечеству. Он дает человеку закон и заповеди в качестве правил, необходимых для жизни. И снова, вместо того, чтобы видеть в запретах закона нравственное ограничение власти зла, человек поддавался закону греховному, психологическому закону иррационального противоборства воле Божией. Природа первородного греха и последствия Адамова непослушания привели к тому, что человеку стало свойственно сопротивляться всем вообще императивным нормам. Христос — Новый Адам — через добровольное подчинение закону освободил человека от рабства закону. Вместо закона, который подчинял человека и осуждал, Христос даровал благодать, которая его освобождает и спасает. Сын Божий явился в мир возвестить плененным освобождение, отпустить угнетенных на свободу. Христос освободил падшего человека от греха и даровал ему подлинную свободу, в которой каждый человек открывает себя для Царства Божьего. Царство Божие—это царство торжества духовной свободы в ее совершенстве и неисчерпаемой полноте. Вхождение в Царство Божие предполагает со стороны человека предельно полную реализацию дара свободы.