Мучительная, духовно изнурительная работа над передней главой "Литургии" ("Таинство единства"). Мучительная потому, что весь смысл ее только в том, чтобы прежде всего самому открыть то, что хочешь написать… Мучительные поиски оправданности каждого слова.

Мучительная и потому еще, что всегда на фоне суеты и дел и ими "размываемая".

Совсем весенний, лучезарный, теплый день.

Среда, 18 февраля 1976

После вчерашнего – солнечного – дня сегодня – мокрый, серенький, промозглый. Но то же дуновение весны в воздухе. Работа – до обалдения – над своей главой. Головная боль от курения. Странная, таинственная вещь – работа мысли, точно прислушивание в себе к кому-то, чему-то другому, узнавание, а потом – попытка это сказать, выразить адекватно. Но всегда ощущение какой-то подспудной работы, совершающейся помимо меня. То , что говоришь, – не от себя, от себя лишь то, как говоришь. И все творчество, в конце концов, только в том, чтобы как соответствовало что . Не будет как , не выраженным, не явленным останется что . Таково "сотрудничество" человека с Богом, тайна человеческой свободы.

Спал сегодня в одной комнате с маленькой Александрой. Рано утром она проснулась и в полной темноте минут десять пела. Поразительно: настоящее "творчество".

Писал о вере (в отличие от "религиозного чувства"). Писал с вдохновением, радостью. А в сущности – суд над собою.

Вопрос Христа: когда Он придет, найдет ли Он веру на земле? В одном, однако, можно быть уверенным: Он найдет сколько угодно "религии" и "религиозных чувств". Страшный суд: суд, прежде всего, над религией."От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься"[634]. Язык дан человеку, чтобы исповедовать, хвалить, свидетельствовать, молиться. Не для "разговоров". Все, что так или иначе не входит в эти категории, – не только не нужно, но страшно вредно.Написал все это, "отдыхая" от работы перед тем, как приступить к последнему "воплощению".Пятница, 20 февраля 1976Настоящая весна. Два дня бесконечной занятости: лекции, appointments[635] со студентами и т.д.Чикаго. Понедельник, 23 февраля 1976Пишу поздно вечером в Чикаго, куда прилетел на шесть дней читать лекции в лютеранской семинарии (богословие таинств). Всегда грусть перед долгой разлукой с Л., внутреннее обещание не принимать таких приглашений… Завтра начнется работа, станет легче.Вчера после обедни поездка в Sea Cliff (крестины маленького Сережи Бутенева), потом – в госпиталь к Т.Лехман, у которой рак… Наслаждались красотой парков и деревьев.В аэроплане начал книгу R.Kaisera "Russia"[636]. Увы, все то же, что и в книге Хендрика Смита.Вторник, 24 февраля 1976С восьми до двух часов в лютеранской семинарии: лекции (три каждый день: немножко множко…), завтрак с тремя православными священниками: русским (о.С.Гарклавс), сербом (Велемир Ковачевич) и молодым, очень милым греком. Shop talk[637] о "церковных делах". Меня всегда поражает, как в такого рода разговорах все, оказывается, во всем согласны: о кризисе Православия, об этницизме[638] и т.д. При этом так ясно, однако, что никто "пальцем не двинет". Тут бытие не определяет сознание, а они просто сосуществуют. Страшный, уже в плоть и кровь вошедший номинализм Православия…Днем заснул и спал почти два часа! А вечером в ABC[639], где – получасовое интервью о Православии. Невероятно ясный вечер, совершенно удивительная панорама Чикаго. До студии – ужин в уютном немецком ресторанчике с [англиканами] Jack London и Bob Tobias. У обоих очень искренний интерес к Православию, но, увы, с прослойкой все той же экзотики.Такое чувство, что, несмотря на занятость, отдохну здесь от семинарской суеты.Старомодный клуб. Старомодный комфорт. У меня – две комнаты, с почтенными массивными дверями, с деревянными ставнями; спальня и гостиная и даже камин. Англосаксонское добротное удобство. Клуб в самом сердце университета, так что из окон видны главным образом всевозможные псевдоготические башни. Размах, богатство – которые мы еще застали в Америке в благословенные "Fifties"[640]. Только теперь все это пронизано смесью страха (университет окружен черным гетто) и печали: что-то треснуло в этом западном благополучии, в этой устойчивости. Что-то изнутри их грызет…