И у меня брат умер в японскую войну, оставив жену и дочь. Но он все же плакал, мы тоже. Я вот вижу сцену на Кирсановской станции. Стоит блондин против моего вагона (я ехал в Крым) спиной ко мне. Рядом, лицом к поезду, жена. Оба молчат. А что в сердце у каждого, можно понять. Второй звонок, нужно расставаться. Он обнимает ее, но целует слегка и коротко, стыдно людей. И уходит в вагон. А она, бедная, больше не имеет сил сдерживаться, хочет разрыдаться, но тоже неловко перед людьми. И вижу, как она отворачивается лицом от нас. и от плача вздрагивают ее плечи... Третий звонок... Она быстро смахивает концом платка бежавшие слезы, оборачивается к вагону мужа, чтобы взглянуть, наверное, - в последний раз... Поезд медленно отходит. А я думаю: "Господи, Господи! И кто научил этих необразованных людей такому внутреннему благородству?!"

Я и теперь часто удивляюсь им... Говорят, говорят, а потом слышу: "Извините". Жду, а этот мужик скажет что-нибудь невинное, например: "Извините, я выпимши был тогда" или: "Он (кто-нибудь) нехорошо выразился, извините меня" и т. п.

Эта тема о мужицком благородстве еще не вскрыта у нас, но и в литературе разбросаны уже тысячи примеров, выражений, слов и действий. Вспомнить хотя бы один тип расслабленной женщины в рассказе Тургенева "Живые мощи". Или работника в рассказе Толстого "Хозяин и работник"... Везде, везде.

И думаю: воспитывала его вера, совесть, семья. Да, великое утешение получали люди от Церкви. Даже и самое здание храма веселило их: жили в маленьких избушках, а церковь - красивая, там служба в золотых ризах, и пение певчих, и иконы, и свечи, и пахучий ладан, и звон колоколов. Церковь встречает младенца, венчает его молодого, отпевает состарившегося, везде с ним - и в радости, и в горе.

Еще вспоминаю один приезд архиерея. Как ждали! Какое торжество! С ним духовенство... Чудесный хор певчих... Точно райское видение. Но это было очень редко.

Теперь можно бы сказать о духовенстве. На моей памяти мы не могли хвалиться чем-либо особым. Служили, так можно сказать. Бывали, правда, поразительные примеры святых людей. Почти в каждой губернии были свои маленькие кронштадтские: о. Василий Светлов в Тамбовской губернии, о. Николай - в Пензенской, о. Константин - в Симферополе и т.д. Но большею частью мы становились "требоисполнителями", а не горящими светильниками. Не помню, чтобы от нас загорелись души... Но не было (за исключением) и дурных типов. Только дух в духовенстве начал угасать. Правда, лучшие христиане не обращали на это внимания, крестились, венчались, хоронились у духовного отца, но, пожалуй, отцами-то мы и переставали быть... Приходилось слышать и критику.

Как-то разговорились об одной проповеди в храме.

- Да, говорит, а сам-то...Другие молчат. А один осиновский богомольный крестьянин возразил:- Ну што ж? Да рази это он говорил? Это Церква говорит.Но едва ли все были такими вдумчивыми...Житье духовенства морально становилось все труднее... Приближались революционные времена... Дети духовенства почти сплошь отказывались идти по дороге отцов...Происходил тяжелый процесс и в толщах народных. А тут тяжелая война...И разразилась революция.