А вскоре эта девушка сняла с себя все “монашеское” и по благословению батюшки вышла замуж. Теперь она счастливая многодетная мать.

“Отец Василий нам все наперед предсказал”

На беседе в воскресной школе г. Сосенского о. Василий сказал: “Мы надеемся на земное и не хотим уповать на Господа, пока нам хорошо. А завтра остановится завод, перестанут платить зарплату, а в квартирах отключат отопление. На что тогда уповать?”. После смерти о. Василия завод, кормивший город, почти остановился, зарплату перестали выдавать, а из-за нехватки топлива в квартирах был такой холод, что люди, как в гражданскую войну, стали мастерить “буржуйки”. Вот тогда и заговорили в городе: “Отец Василий нам все наперед предсказал”. В это безденежное время в Сосенском открыли храм, освятив его в честь преподобного Серафима Саровского. И сплотились православные, утверждая, что лишь упование на Бога не посрамляет.

“До смерти”

Отец Василий, да что ж у меня все скорби и скорби? И долго ли их терпеть? — спросила монахиня Никона. — До смерти.

“Если б вы знали, как нас любит Господь!”

Уезжая из Оптиной пустыни москвичка Мария Руденко пожаловалась о. Василию:

— Какая в Оптиной благодать! А надо ехать домой, тратить жизнь, по сути, на мелочи.— Наше дело заниматься прахом, — ответил о. Василий. И вдруг сказал, просияв, — если б вы знали, как нас любит Господь!“Главное — сокрушать идолов в себе…”Однажды на беседе в тюрьме г. Сухиничи заключенные задали о. Василию вопрос: “Кто хуже — “коммуняки” или “демоняки”, и когда этого идола Ленина из мавзолея уберут?”. Отец Василий ответил: “Главное — сокрушить идолов в себе, а внешние сами падут”.“Решето”— Батюшка, я курю и буду курить.— Ну что мне тебя за это сигаретой убить? Но ведь скорби от курения будут, и курякам стяжать благодать Божию — все равно что решетом воду таскать.“Радость в Господе”— Батюшка, я часто плачу, особенно на молитве, и на душе у меня безрадостно.— Начнешь исполнять заповеди и перестанешь плакать. И вдруг откроется, какая же радость в Господе!“Это превыше всего”— Отец Василий, что делать? Все идут в храм, а я в аптеку: то дети болеют, то свекровь.— Главное — исполнить заповедь любви. Это превыше всего.* * *Рассказывает бухгалтер Оптинского подворья в Москве Людмила:“В ту пору у нас на подворье была крохотная трапезная в вагончике, где обедали вместе монахи и женщины. Отец Василий по-монашески избегал садиться за стол вместе с женщинами и приходил в трапезную после всех, когда там не было женщин, но и обеда порой уже не было — один хлеб оставался, а ему и хлеба хватало.Однажды я пришла в трапезную после всех. Обедаю, а тут входит о. Василий. “Батюшка, — говорю, — мне уйти?” — “Ну зачем же?” Это было на Преображение, и в трапезную принесли большое блюдо с фруктами. Но к нашему приходу осталось лишь два персика — один красивый большой, и маленький, порченый. Я потянулась к маленькому персику, а о. Василий положил передо мной большой. “Батюшка, я не возьму. Это вам”. А он: “Благословляю съесть за послушание”.На подворье мы видели батюшку только в храме. Остальное время он сидел у себя в келье, как в затворе, и кроме храма никуда не ходил. Он был МОНАХ, и это чувствовалось”.Игумен Феофилакт, настоятель Оптинского подворья в Москве, вспоминает: