Иеромонах Филарет был родом из города Вязьмы, из зажиточной купеческой семьи Пуляшкиных. Рано почувствовав отвращение к светской жизни, он 13 лет поступил в монастырь и с детства углубился в чтение духовных книг, которых немало было в доме его отца. Впоследствии он был несколько лет в Саровской пустыни, а потом в Александро-Невской лавре при митрополите Гаврииле иеродиаконом. Из Петербурга Филарет переселился в Москву, был некоторое время в Симоновом монастыре, а затем в Новоспасском, где более 40 лет прожил в одной келье, редко выходя за ворота монастырской ограды. Только в тихие летние вечера, когда прекращалось движение народа, он выходил вместе с другом своим Александром и еще с одним старцем Михаилом, державшимся того же учения, на уединенную прогулку вокруг монастырских стен. Проведя много лет в подвигах монашеского безмолвия, старец Филарет остальную часть своей жизни отдал деятельному служению людям, подавая советы и утешения всем требующим без различия лиц и состояний. Келия его ежедневно была наполнена множеством народа всякого звания. Удрученные горем, утесненные жизнью, волнуемые сомнениями, обуреваемые страстью, постигнутые бедою со всех сторон приходили к нему, чтобы излить перед ним свои скорби и получить от него утешение и наставление. В его беседах особенно ясно выражалась его удивительная кротость, крайнее смирение, горячая любовь к ближнему, красота и сила глубокого духовного разума. Нередко случалось, что от множества посетителей он не имел времени ни пообедать, ни отдохнуть, несмотря на мучительную болезнь, от которой страдал всю свою жизнь. И, несмотря на это, он находил еще время для чтения и переписывания отеческих книг. Только незадолго до своей кончины (он скончался в 1842 году на 84 году от рождения) не мог он более служить нуждающимся своими советами, т.к. от постигшего его удара язык его с трудом мог произносить что-либо иное, кроме обычного ему призывания имени Спасителя и Божией Матери. Старец Филарет был духовным отцом Наталии Петровны Киреевской, жены известного русского философа и писателя Ивана Васильевича и через нее оказал влияние и на этого последнего, заинтересовал его духовною жизнью, совершающеюся в русском монашестве, расположил его к более глубокому изучению Православия, и содействовал его духовному сближению со старцами Оптиной пустыни. Кроме Киреевской отец Филарет был духовным руководителем монахини московского Ивановского женского монастыря Досифеи, отличавшейся высокою духовною жизнью. Судьба этой монахини довольно загадочна и многие считали и считают ее дочерью императрицы Елизаветы Петровны. Монахиня Досифея в свою очередь имела большое духовное влияние на известных подвижников братьев Путиловых, в монашестве Моисея Оптинского, Исаию Саровского и Антония Малоярославецкого.

Что касается друга Филарета иеромонаха Александра, впоследствии архимандрита Арзамасского монастыря, то о нем известно, что он родился в одном году с Филаретом, т.е. 1758 году, и происходил из православной фамилии польских дворян. Он хорошо знал польский язык. Преданный православной Церкви, он в особенности любил книгу митрополита Стефана Яворского "Камень веры" и сочинения святителя Димитрия Ростовского, которого книгу "Алфавит духовный" советовал иметь всем поступающим в монастырь и поучаться в ней всю жизнь. Обучался он в Киевской академии. Потом поступил на службу в Камер-коллегию. Долго ли он там пробыл неизвестно, но только впоследствии он сам говорил, что еще в молодых летах начал иноческую жизнь в московском Ново-спасском монастыре. Будучи в Петербурге с настоятелем монастыря, он был пострижен в монашество митрополитом Гавриилом и им же рукоположен в 1793 году в иеродиакона, а через месяц в иеромонаха, и всегда пользовался его расположением и состоял с ним в постоянной переписке. В том же 1793 году он был назначен наместником и казначеем Ново-спасского монастыря, но через 4 года отказался от обеих должностей и жил в том же монастыре, проводя время в молитве и в изучении святых отцов, проходивших делание умной молитвы Иисусовой, и принял келейно великий образ схимы.

Преосвященный Гавриил, будучи в Москве на коронации императора Павла, часто беседовал с отцом Александром и приглашал его к себе в Новгородскую епархию, но он отказался, не желая оставить своего уединения и своего друга, стремившегося к одной с ним цели. Живя, таким образом, в Новоспасском монастыре, он имел сношение со старцами молдавскими и афонскими, пользовался их советами и, когда они бывали в Москве по разным делам, принимал их у себя и много помогал им через преданных ему московских знакомых. Очень охотно он помогал также и тем кто стремился к монашеской жизни. Под его руководством многие проводили внимательную монашескую жизнь. Некоторые из его учеников были настоятелями обителей. В 1810 году отец Александр был посвящен в архимандриты Арзамасского Спасского монастыря, откуда вел обширную переписку со своими московскими духовными детьми и почитателями. Живя очень скромно, но получая по своим должностям значительные денежные средства, он все раздавал братии, монастырским служителям, бедным ученикам духовных училищ и всем нуждающимся. После его кончины осталось только 40 копеек деньгами и никакой одежды. Перед своею кончиною он в течение 18 дней совсем не принимал пищи, кроме нескольких капель воды, питаясь единственно хлебом жизни, Телом и Кровию Господа. Скончался он 29 апреля 1845 года, прослужив в сане священнослужителя 52 года.

Для характеристики старца приведем несколько отрывков из его писем. Когда духовноруководимые отцом Александром молодые подвижники Тимофей и Иона Путиловы отправлялись на жительство в Саров старец Александр дал им следующее наставление:

"Братиям моим о Христе Иисусе Тимофею и Ионе по приезде в Саровскую пустынь советую: 1) Живя там ходить к братии и иметь дело только с теми, с кем прикажет настоятель и духовник. 2) Послушание проходить без ропота, а если в чем отяготитесь, просите со смирением перевести на другое, если не переведут покоритесь. 3) Помните и живите там, никуда не выходя, потому что, если вы и увидите там какие-нибудь кажущиеся неудобства или соблазны, то вы их из себя не истребите и с ними перейдете, тогда в другом месте вдесятеро еще найдете, и они до тех пор с побродяжничеством вашим станут умножаться, пока совсем вас возвратят в мир. А если станете слушаться ваших начальников и сами себя будете обвинять, а соблазны относительно братии за собственный свой недуг и немощи признавать, то всегда и во всем будете оставаться мирными. 4) Если послушание и тяжелое будет, то тяжелым оно кажется только за непослушание и упрямство; потому что вы увидите такое же самое послушание проходящих с покоем других, которые и вас немощнее. Впрочем же, если оставят вас, по вашему желанию, без послушания, то так вас одолеют помыслы, что и не сладите с ними. Поэтому не отказывайтесь от послушания, но ищите. 5) Для вечной вашей душевной пользы всегда помните, что на всякое искушение победа смирение, самоукорение и терпение. Господь же премилостивый да просветит вас и умудрит, да поможет вам и да сохранит вас; и да покроет вас от всех левых и правых сетей вражиих. 6) Проходя послушание, берегите себя от тяжелых подъемов и храните здоровье, ибо дадите ответ Богу, если по безумной ревности как-нибудь повредите себе и ближних своих отяготите; потому что, когда сделаетесь увечными, то уже не вы будете служить братии, а братия вам служить будут вынуждены, и в этом случае вы будете иметь горькую жизнь, от чего да помилует вас Господь".

В том же году старец Александр пишет Тимофею Путилову: "Сердечно радуюсь, что милосердный Господь не попустил вам с Ионою больше скитаться в мире и осквернять свою душу прелестью. Терпи Бога ради и не забудь, что несть наша брань к крови и плоти, но к началам и проч. Лучше бо по святому Лествичнику с помыслами нам бороться, нежели с самомнением. И не добро быти нам бесстрастными; ибо бесы большею частью тогда отходят ради нашего самомнения, зная, что мы можем и помимо их коварства погибнуть от собственной гордости и остаться без покаяния. Пишете вы о том, что вам мешают помыслы; если можете удержать ветер, то и помыслы удержите. А святые отцы говорят, что возможно иноку быть и страстным, но не приводить в исполнение свои страсти. Следовательно, мы осудимся за исполнение страстей, а не за то только, что имеем их в себе и одолеваемся помыслами. И первый Адам по своему распознавательному чувству проразумевал, что добро было яблоко в снедь, но не за это познание, а за вкушение яблока был осужден. Да и Бог заповедовал ему не о том, чтобы не сознавать доброты плода, но о том, чтобы не вкушать его. Поэтому не смущай душу никакими помыслами, так как ты их не любишь и не услаждаешься ими. Если имеешь духовного отца и доверяешь ему, то открывай ему все свои помыслы и борьбу; а свой разум, как поврежденный и оскверненный грехами, отнюдь не принимай, и не верь себе ни в чем до кончины своей. Более же всего прошу вас будьте послушны без рассуждения и смиряйтесь перед всеми; по учению святых отцов одним смирением можно спастись, а без него и при всех добродетелях не избежим вечного осуждения. Что нам до зрительной жизни, лишь бы Бог сохранил нас от деятельных грехов, Бог даст тебе разум, только Бога ради терпите".

Некоему Андрею Степановичу отец Александр пишет о том, что Христа надо искать не вне себя, а в себе самом: "касательно намерения твоего и желания ехать в Иерусалим и Афонскую гору решительного ответа дать вам не могу. Мой совет вам такой: изберите себе где-нибудь бедненький монастырь в своем отечестве, закрытый от мира и в нем постарайся найти Иисуса Христа не в Афонской горе, а в своем сердце. Ибо кроме сердца нашего нигде в другом месте найти Его невозможно. А когда сподобит тебя Господь найти Его в своем сердце, тогда и самая многолюдная площадь будет для тебя Иерусалим и Афон. Сказал кто-то из святых, если в твоем доме зарыто сокровище, а ты про то не знаешь, то в этом случае с тобою бывает так, как бы этого сокровища и не бывало. Так точно и мы все до единого ищем Иисуса Христа по разным местам, не зная того, что Он всегда внутри нас находится. Всемогущий Бог да озарит твое сердце и укажет тебе место, где обитает Иисус Христос".

Очень важным местом в центральной России, где переплетались духовные нити шедшие от старца Паисия, был также Брянский Свенский монастырь Орловской епархии. Там проживали в начале 19 века монах Серафим и схимонах Афанасий, тот самый, который доставил митрополиту Гавриилу Добротолюбие. Схимонах Афанасий, из сенатских секретарей, оставив мир, странствовал по святой Афонской горе и по Молдавии, жил в обители старца Паисия, который поручил его своему ученику Софронию, занимался переводами и списыванием отеческих книг. В 1805 году, живя уже в Свенском монастыре, он получил от старца Софрония наставление не вмешиваться в монастырские порядки и жить молча. Скончался в том же Свенском монастыре в 1811 году на руках старца схимонаха Афанасия (Захарова), которому перед смертью вручил свой замечательный сборник из творений святых отцов. Проживая в Свенском монастыре, старец Афанасий вместе со старцем Серафимом имели духовное влияние на проживавшего там некоторое время будущего настоятеля Оптиной пустыни Тимофея Путилова. Там же имел возможность узнать от старцев духовное делание настоятель монастыря, впоследствии ректор московской духовной академии, Калужский епископ и Киевский митрополит, покровитель монашества и старчества, знаменитый Филарет.На эти встречи и сожительства в Брянском монастыре следует обратить особое внимание. Здесь установились те связи, которые потом откликнулись в другом месте, как мы увидим дальше. В духовной связи с Брянским монастырем стоит группа пустынножителей Смоленской епархии, подвизавшихся в конце 18 века и в начале 19 века лесных скитах Рославльского уезда. Эта своеобразная группа русских пустынников состояла в близком общении с старцем Паисием. В нее входили и непосредственные ученики старца, каковы Досифей, проживший 40 лет в Рославльских лесах, и Арсений, впоследствии перешедший в Псковский Никандров монастырь, и др. подвижники, не знавшие лично старца Паисия, каковы иеродиакон Анастасий, Афанасий, бывший последние 19 лет своей жизни духовником Свенского монастыря, Арсений из Белобережской пустыни, Моисей и Антоний Путиловы, перешедшие потом в Оптину Пустынь вместе с пустынниками Иларием и Дорофеем.Переходим теперь к одной из наиболее славных и известных в истории русского старчества обителей, Оптиной Пустыни. Эта пустынь восстановлена была из своего запустения знаменитым московским митрополитом Платоном который назначил в нее настоятелем ученика Пешношского архимандрита Макария Авраамия (м. Платон был и сам великим почитателем старца Паисия. В библиотеке Намецкого монастыря имеется книга бесед преп. Макария Великого, присланная м. Платоном старцу Паисию с такою надписью: "Преподобному отцу архимандриту Паисию, Нямецкой обители духовному руководителю и наставнику, сию душеполезную подобным подвигом прославленного мужа книгу, во благословение со испрошением богоугодных о себе молитв посылает смиренный Платон, митрополит Московский. 1791 г. июля 3 дня в Москве"). Это назначение ввело Оптину пустынь в круг духовного влияния старца Паисия, так как Авраамий, ученик Макария, ревностного почитателя старца Паисия и хранителя его предания, перенес эти предания и в Оптину пустынь. Он ввел здесь общежительный устав и возвысил духовную жизнь. Впрочем, еще и до Авраамия Оптина пустынь не чужда была влияния старца Паисия. В ней еще в 1800 году поселился ученик старца Паисия монах Феофан. Он был родом из Владимирской губернии, в молодости состоял на службе в черноморском казачьем войске, оставил по болезни военную службу, проживал некоторое время в Софрониевой пустыни у архимандрита Феодосия, откуда перешел в Молдавию к старцу Паисию, и три года жил там, проходя поварское послушание. По кончине старца он вернулся в Россию и поступил в Оптину пустынь. Он отличался крайнею нестяжательностью и великою кротостью, был строгим постником и великим молитвенником. Ревность к постническому подвигу побудила его однажды провести всю святую четыредесятницу совсем без пищи. Он открыл об этом одному из близких по духу братий. "Я верую, говорил он, что не умру от поста". Брат не стал ни отклонять, ни утверждать его в его намерении. И Феофан в течение всего поста не вкушал ничего и только однажды в неделю употреблял теплую воду. В течение всех 40 дней он совершал келейно всю службу, полагал много поклонов, сам отапливал келию и казался бодрым. Однажды, заметив, что Феофан сильно похудел, брат сказал ему: "Отче, ты очень изнурил себя", "Ничего!" - ответил Феофан, "Христос Спаситель излил за меня всю кровь Свою на кресте, а во мне еще много крови". Выдержав Божией помощью принятый на себя подвиг, он в конце поста приобщился святых Христовых Таин. Впоследствии он еще раз пытался повторить этот подвиг, но простудился, заболел жестоким кашлем и, постепенно слабея, скончался в 1819 году. Когда брат спросил его: не страшится ли он чего-нибудь в час смерти? он ответил "я с радостью желаю разрешиться от сей жизни", поднял руку для крестного знамения и тихо отошел ко Господу.В 1821 году Калужскою епархией управлял преосвященный Филарет (Амфитеатров). Будучи великим любителем и почитателем монашества и особенно старца Паисия, он, как и митрополит Платон, обратил особенное внимание на Оптину пустынь и для большего преуспеяния в ней монашеской жизни решил устроить при ней скит во имя Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Для устройства скита он пригласил известных ему пустынножителей рославльских лесов - Досифея, Моисея, Антония, Илария и др., которые и положили начало знаменитому скиту при Оптиной Пустыни. Немного лет спустя, отец Моисей стал настоятелем Оптиной пустыни, а его брат Антоний начальником скита и, таким образом, духовная жизнь Оптиной пустыни сосредоточилась в руках опытных хранителей Паисиевых преданий. В 1829 году к ним присоединился, перешедший из Александро-Свирского монастыря ученик старца Феодора иеромонах Леонид, в схиме Лев, и с его прибытием в Оптиной пустыни положено было начало знаменитому оптинскому старчеству.От такого сочетания многообразных духовных воздействий и получился замечательный расцвет оптинского старчества.Поселившись в Оптиной пустыни, старец Лев скоро приобрел огромное влияние и широкую известность не только среди братий монастыря, но и среди окрестного населения и богомольцев пустыни.С каждым годом стечение к нему народа возрастало. Всякий, будучи принимаем старцем с отеческою любовью, раскрывал перед ним свои душевные раны и находил в беседе его утешение, а многие, одержимые телесными болезнями, и бесноватые получали помощь от его молитв и помазания елеем из лампады, горевшей перед его келейною Владимирскою иконой Божией Матери. Своим добрым влиянием, как на братию обители, которой он был старцем и духовником, так и на приходящих богомольцев, старец Лев много содействовал подъему и благоустройству Оптиной пустыни, как внутреннему, так и внешнему. Под сень обители из разных мест собиралось множество братий, искавших мудрого руководства в духовном подвиге. Зная духовную опытность и дарование старца Льва, настоятель Оптиной пустыни, отец Моисей, всех приходивших на жительство в обитель поручал старцу, как духовному руководителю. Одаренный духовным рассуждением, имея острую память, и дар слова, отец Лев всякому давал соответствующее наставление из отеческих книг и Священного Писания. Пред народом же старец любил скрывать высокое устроение своего духа под крайнею простотой своего слова; речь его отличалась своеобразным сочетанием духовной силы Писания и яркой выразительности народного языка. Кроме ежедневных занятий в монастыре, старец получал множество писем от разных лиц, просивших у него разрешения недоумений, и, по любви своей к ближним, старец или сам писал им или диктовал необходимые ответы. Отец Лев скончался 72 лет от роду. В предсмертной болезни он часто призывал имя Господа, наконец, успокоился, перекрестился, благословил братию и спокойно предал дух свой в руки Божии.