Ответ. Вышел сеятель сеять — вышел от Отца Христос, превечный Бог. Ибо Он — сеятель нашего спасения. Семя — божественное и живо­творящее слово. Нива — это все человечество; во­лы — Апостолы; плуг — крест; ярмо — соедине­ние, сладостная струна любви, которая связует, но и склоняет выи богословцев. Сеятель вышел се­ять не пшеницу, не ячмень, ни что другое, что в земле и для чрева, но веру к Отцу, Сыну и Свято­му Духу и надежду воскресения, и любовь к Богу и к ближнему нелицемерную. Христос вышел се­ять, держа десять упряжек волов, как сказал вели­кий Исайя, ибо не перестают десять упряжек во­лов доводить до совершения единую житницу. Десять упряжек умственно понимаемых волов яв­ляют у Божества святой лик апостольский. Двенад­цать — Апостолов пред страстями. Семь — те, кто со Стефаном (архидиаконом) были выбраны пос­ле Святого Воскресения. О двадцатом слышали с неба — Савл. "Савл, что ты Меня гонишь?" — вне­запно обезоружив того, кто стал воевать против единоплеменного Израиля, вооружив его на бой за Христа. Вот умственно понимаемые воины. Две­надцать волов распахали ниву души, ниву челове­чества, и во Христе засеяли подсолнечную верой к Нему. Сделали наше земное смешение (состав тела) единым сосудом, способным принять Боже­ственный раствор крови и воды, излившийся во спасение нам от удара копьем. Сеятель и благоде­тель нашего состава— Христос, Который прежде Своего воплощения создал нас из небытия. Нас, ставших скверными и вместилищами худшего, Он, сокрушив смерть, вновь обновляет, и делает не принимающими примеси зла, бессмертными, бла­женными, присносущими в нашей совокупности и виде. Он — глина (глиняный сосуд), которая из нашей глины стала плотью, держа животекущую (проточную) воду Своего Божества, которую Иоанн [Предтеча], как бы нося проповеданием Крещения, увидев Иисуса, возопил: "Вот, Агнец Божий, вземляй (поднимающий, и этим разруша­ющий) грехи всего мира", — Крестом и излитием крови и воды. Опять же об этом, когда ученики спросили Иисуса, где Ему приготовить иудейскую пасху, сказал: «Идите в этот город, и вы встретите человека, несущего глиняный сосуд с водой, и ска­жете ему: Учитель сказал: "У тебя сотворю Пасху с учениками Моими". Он покажет горницу боль­шую устланную, там и приготовьте». Это и стало наяву. Такое разумеется в сравнении: муж, кото­рый несет глиняный сосуд воды, — это Иоанн Креститель, проповедующий крещение в покая­ние. Город — горний Иерусалим, граждане кото­рого — Иоанни другие — собрание праведников святых. Горница, застеленная цветными полови­ками, которые украшены, как звездами, различны­ми изображениями, может быть уподоблена наше­му царскому помосту (алтарю), который состоит из различных украшений. А то, что Апостолы и Пророки могут быть сравнены с волами, на это явно указывает апостол Павел, который (под свя­тым двадцатым числом) весьма сильно говорит: "Не обуздаешь вола молотящего" И тотчас прибав­ляет: "Разве о волах беспокоится Бог? Во всяком случае говорит о нас — ибо нас ради написано". Но вернемся опять к возвышенному Исайе, по­следовав за его пророчеством: "Не прекращают де­сять упряжей волов творить одну житницу". И тот­час прибавлено: "Посеявший шесть спудов, по­жнет три меры". Увы, мыслить ли нам, что столь великое было согрешение, что хотя было посеяно шесть спудов, собрано только три меры? Не ска­зано: "произведет три спуда", но всего лишь "три меры", что очень мало. Однако войдем за внутрен­нюю завесу написанного, и найдем то, что этим сказано. Шестью спудами будет засеяна церковная нива человеческая: четырьмя книгами слова о Боге, еще книгой Деяния Апостольского, и шестой — писаниями великого апостола Павла, едиными по уставу. От этих шести и ими плод приносят те, кто в оглашении (церковном научении и просвещении) следует за святыми. Сеются три веры — вера к Отцу, вера к Сыну, вера к Святому Духу. Вышел сеятель сеять, не пшеницу, хлеб творящую, но животворящую веру. Но не во всех проросло семя: одно упало "при пути", а не на самом Пути — они не совершенны о Христе, не веруют в Него прямо. Сам Он сказал: "Я — путь жизни". "Недалеко от пути" ариане, как и эллины или иудеи, но они не на пути, а при пути, то есть вне Христа. То, что они исповедуют (признают) Христа, ведет их близ пути, а то, что тем хуже хулят Христа, что Он мол не равен Отцу, отбрасывает их от живого Пути. Так что птицы небесные — диаволы — слетаются и склевывают Божий семена из сердца ненаставленных. Ибо Сам Господь повелел всем творить в со­гласии с Его обычаем, когда сказал: "Не разбра­сывайте святыни Мои псам, не сыпьте бисера Моего перед свиньями". И еще: "Возьмите от него сребренник и дайте имеющему десять сребренников", — любому человеку, имеющему правую веру, будет даровано, и будет прибавлено от не имею­щего веры, надежды и любви совершенных к Богу. "И то, что он думает, он имеет — будет отнято от него", — сказал Господь. То есть никакой пользы не будет от совершенных добрых дел, если служат Богу без правой веры. Ибо Сам Господь сказал: "Кто будет веровать и креститься, тот спасется", а не уверовавший осудится. Ничем не лучше, думаю, неверных зловерные и нечестивые еретики. А те, кто в тернии, думаю, что это евномиане: по при­чине их хулы их многие назовут беззаконниками, ибо они в безумие дерзают болтать о Христе, что Он, мол, создание и творение. Это как терние подавляет их и не позволяет прорасти и совершить­ся верой. Удачно подходит слово и к тем, кто в на­шей Церкви раздавлен терновой материей забот о житейском и не силится, чтобы в них проросло и в конце концов сотворило плод Божественное семя. Другое пало на камень, но в каменистую почву. Ведь Камень — это Христос, как сказал божествен­ный Павел. Мне думается, что в каменистой почве те, у кого сердце окамененно и непокорно. Сердце человека мягче, чем камень, который есть самое жесткое по своей природе. Такой же природы и семя — оно мягкое по сравнению с камнем, но жестче, чем земля. С камнем Господь сопоставля­ет богомерзких последователей Македония и Ма­рафона, которые возводят хулу на Духа и говорят ложные слова о Его созданиях. Они на себя навле­кают кару Господню без прощения. Ибо Господь сказал: "Тот, кто скажет слово на Сына Челове­ческого, будет ему отпущено, а кто скажет на Свя­того Духа, не будет ему отпущено ни здесь, ни в будущем веке". У них земля не благоплодоносна, не приемлет семя, как христиане, но твердый ка­мень, который обтесывается, чтобы огораживать святыню. Исповедовать, что Божий Сын, Бог Иисус Христос подобен по природе Отцу — это являет их размягченными, а то, что они отрицают, что Святой Дух — Бог — это делает их сердца ка­менными: они наполовину здоровы, но совершен­но слепы, причисляя Творца к творению, и Вла­дыку делая слугой и безмолвным рабом. Отлучая их от христианства, великий Апостол сказал: "Кто не имеет Духа Христова, тот не есть Его (Хри­стов)". А иное семя, — сказал Господь, — упало на благую землю и дало плод: одно тридцать, одно шестьдесят, одно сто. С землей благой сравнива­ется правое и благоразумное сердце, очищенное от терна ереси, и сперва прозябающее траву веры, а затем — колос надежды, а после — зрелый плод совершившейся любви. На это указует и боже­ственный Павел, утверждая, что лучшим является вера, надежда и любовь. Итак, тот кто верит — творит тридцать, кто надеется — шестьдесят, а кто стал совершенным благодаря любви, тот совершает из божественного [плод] сторицей, от единого се­мени трижды собирая плоды. Бога почитая, в Цер­кви возносимого, само Сущее духом разумеем, ду­шой зрим, телом претерпеваем. На земле славим, из мертвых встаем, на небесах почиваем. Совер­шенный человек о Троице — он верен, кроток, любим всеми, смирен, милостив, человеколюбив, праведен, не щадя тела идет в Божественном, с жаждой Небесного, живя телом с людьми и явля­ясь на земле «образом». Так что тридцать они соби­рают как живущие среди людей, шестьдесят — как служащие вместе с Ангелами, и сто — как обща­ющиеся с Богом. Елеопомазанием они дают плод тридцать, Крещением — шестьдесят, и совершен­ным Миропомазанием — сто. Верующий во Отца творит тридцать, исповедующий Бога Сына рав­ным Отцу творит шестьдесят, а Духом совершае­мый, исповедующий Его (Духа) Богом, — совер­шенно творит сто. Некие люди из богомерзких сказали, что вера к Духу творит тридцать, к Сы­ну — шестьдесят, ко Отцу — сто. Они сами себя развращают, что считают нужным умалить Святой Дух, Отца и Сына превознося и славя более Него, высшими, по числу (по порядку) полагая Отца и Сына. Это весьма порочно для разума. Ибо сперва веруют не в Духа, а во Отца, потом — в Сына, и затем — в совершенный Святой Троицы Боже­ственный и Святой Дух. Как и божественный Пес­нопевец, сказывая, что во всем сотворении мира была Троица, сказал: "Словом Господним небеса утверждены, и Духом уст Его вся сила их". Уст — Господа Отца; словом — Сыном, Дух Святой — полнота Святой Троицы. Его (Духа) Господство (то, что Он — Господь) явил Господь, когда вос­крес из мертвых и сказал Своим ученикам: "При­мите Дух Святой... Кому отпустите грехи, будут отпущены". Этим Он являет Господство Духа — что приятие Духа дарует [власть] отпускать гре­хи. Мы не должны теперь погибнуть вместе с ере­тиками, желая, чтобы южная царица (Савская), ко­торая пришла с конца земли к Соломону, чтобы встретиться с премудростью, осудила нас за ле­ность о лучшем.

(216) Вопрос. Мы должны разуметь только то, что написано, или это содержит в себе какой-то внутренний смысл — вопрос Петра и ответ Гос­пода ему вопрошающему: "Сколько раз, если со­грешит по отношению ко мне мой брат, отпущу ему? До семи ли раз?". На это Господь изобильно отвечал "Аминь, говорю тебе, не только до семи, но до седмижды семидесяти".

 Ответ. Хорошо и уместно, конечно, и на пользу обеим сторонам — и согрешающему, и про­щающему. Первому — что он просит, [обещая этим] исправиться в том, в чем согрешил, а второ­му — что он виноват в тех же вещах, ибо нет ни­кого без греха и вины, только единая вышевластвующая и несравниваемая Святая Троица во едином естестве. Ибо говорит богоносное слово Писания: "Кто похвалится, что у него чистое сердце? Или кто дерзнет рассматривать себя как чистого от гре­ха?" Прежде Спасителя дивный Иов, незыблемый столп, когда его бил диавол, а он не слабел от стра­даний, не истощался, этот человек явным образом восклицает: "Никто не чист от греха". Даже если и один день живет он на земле, он проживает жизнь, а не из ложесн выходит жить. Но с возрас­танием тела и завершением ума — начало Промыс­ла о житии. Ибо Петр желал взять ключи Царствия Небесного и церковного устроения. Под ключами нужно понимать власть прощать грехи. Вместо ключа у нас есть язык, который отворяет небеса и затворяет. И при нас это — языком себе отворять или затворять небеса: первое — когда мы делаем достойное, а второе — когда делаем недостойное того, что изречено Богом. Тот, у кого надежда при­ять власть прощать грехи, спрашивает Господа: "Сколько раз, если согрешит по отношению ко мне мой брат, отпущу ему? До семи ли раз?" Почему он не ищет четного или круглого числа, а здесь спрашивает "до семи"? Думаю я, что он желал уз­нать тайну об убийце: удостоен ли будет прощения Крещением и покаянием тот, кто впал в семь гре­хов. Первый в мире убийца Каин осужден на столь великие мучения соответственно связанным с убийством грехами. Первый среди людей Каин со­творил зло — первый убил. Первый солгал Богу, когда Бог спрашивал о убитом. Первый доставил родителям плач и рыдыние, убив брата. Первый породил ненависть и ревность. Первый лукаво принес початки хлеба. Первый землю осквернил кровью, став посредником ее проклятия. Семь раз он был в убийственном действе — равночислен­ное мучение приносит божественный глас: безпло-дие и безхлебие земли, не принимающей при этом убийцу, стон и дрожь по всему телу... Подобает по­нимать, что мучение завершилось по этому числу. "Проклята земля от тебя" — первая мука. "Возде­лывай землю" — вторая. Он сопрягся с некоей не­изреченной необходимостью, которая заставляла его страдать на земле и трудиться. И не позволит земле даровать от своего обилия — третье муче­ние — трудиться и от усилий не иметь никакого приплода. "Стенать и дрожать на земле" — к трем мукам Божие устроение прибавляет две: беспрестанное стенание и не отпускающую дрожь, так что нельзя доставить телу ни пищи, ни питья, чтобы правая рука не устала, ибо крепость руки убила брата: здоровьем надо искупать болезнь. Шестая мука, что он лишился дерзновения к Богу, а это страшная и тяжелая мука все выдерживать, когда Бог отвращается. В ней, рыдая, находясь в этом ис­кушении, он просит смерти, которая бы избавила от бедствия, и она лучше, чем жить отверженным от Бога. И сказал: "Если отлучишь меня от зем­ли", то есть не велишь при этом наслаждаться ее плодами, и "от лица Твоего скроюсь", раз земно­го, что служит потребностям, я лишился. "И когда Ты велишь, я не могу явиться, и пусть любой, кто меня встретит, меня убьет, лучше мне умереть, чем жить, жестоко мучимым". К нему Господь сказал: "Никак нет. Я поставил знак на тебе, чтобы тебя не убил никто из встречающихся тебе". Это седь­мая мука — не удостоиться смерти, которая обра­щает в прах всякий позор и "славу", но продол­жать жить в мучениях, будучи обличаемым знаком, что он есть начинатель злых среди людей. Ибо это самая тяжелая мука — позор среди наделенных даром разума и слова. Виновным суд Божий нала­гает запрет, когда говорит: "Воскреснут эти в жизнь вечную, а эти — в срам и похуление веч­ное". Так как убийца внес семь зол, то столькими же наказаниями был осужден. Знал Петр, что седь­мой день назван почтенным Господним днем: Гос­подь в этот день прекратил Свои дела. И не поче­му-либо другому, но именно поэтому закон почи­тает субботу, чтобы, в соответствии с названием *, отдыхать от трудов. И число семь особо выделя­ется и почитается иудеями. И в нем все численные установления. В нем день очищения. А седь­мой год у них — в честь прощения. Шесть лет вспахивая землю и собирая урожай, учреждают на седьмой год, чтобы она отдыхала и была нетрону­той, изобилуя самосевом хлеба. Раб, поработав семь лет, получал свободу, когда седьмой год за­канчивался. Семьдесят лет пробыли иудеи плен­никами в Вавилоне. Прибавляется и святой Христоносной нашей Церкви благодать седьмых. "Семь раз днем я восхвалил Тебя", — сказал Да­вид, божественный песнопевец. Днем он называ­ет настоящий век (настоящую жизнь), восхваляя семь дней недельного круга. Исайя насчитывает семь духовных даров, и "семь очей Господних", что сказал и Соломон: "Премудрость создала себе храм и поддержала его семью столпами". Премуд­рость — это Христос, как объясняет божествен­ный Павел, а дом — это небо и Церковь. Семь столпов — это ангельские чины. А в Церкви — те, кто вместе со Стефаном и Филиппом — семь диа­конов апостольских. И опять же другой из святых сказал: "Семь раз праведник падет и встанет", — не иначе как покаянием. Седьмой от Адама Енох по преставлении не увидел смерти. Итак, его пре­ставление указует, что мы сможем из тленного и временного жития [преставиться] в бессмертное житие Церкви, сохраненные от потопа бесов, как духовно понимаемый Ной, имея Христа кормчим. Седьмой после Ноя — Авраам; он принимает об­резание, отбрасывая плотное и тучное жизни. Седьмым после Авраама явился божественный за­конодатель Моисей: изменение жития, очищение от беззакония, возвращение благого Закона. Он даст дивный устав, чтобы на седьмой год почитать "субботу": чтобы была свободна пахотная земля, чтобы должники были прощены от долгов, а рабы освобождены из рабства. Семьдесят седьмой от Адама рождается Христос, как свидетельствует бо­жественный Лука по числу родов. И именно по­этому Священное Писание число прощения гре­хов дает по уставу семи; по седмицам продолжа­ется и настоящее житие. Седьмой день совершен у Творца. Седмица, возвращаясь всегда к себе, не­сет отпущение грехов через покаяние — для тех, кто склоняется к исправлению (выпрямлению) и трезвению, дарованному от Бога. Мы об этом ле­нимся, но вскоре мы, отринувшись от весьма гор­шего, опять прикоснемся деланию добра. Омоем одежды и сердце от скверны, убежав от нее, что­бы не задохнуться, и взойдем к древнему возвы­шенному житию. Слух приклоним к Божией воле, забудем земное. И приобретем верховный град добродетели от любви. И на скрижалях сердца на­чертаем Божий Закон, став доской в руках Бога.

(217) Вопрос. Почему Петр, который, столько раз согрешив, получил прощение, сам не простил Ананию и Сапфиру, но одновременно словом умерт­вил обоих. И этот грех не сопоставим с клятвен­ным отречением. Тем более, что речь идет об ута­ивании своего золота, а не чужого. И даже если оно было чужое, то это нельзя приравнять: немно­го утаить из своего — или отвергнуться Бога.

 Ответ. Не бездумно к виновным применено верховное наказание — проразумея наставление, многим людям уврачующее страсти. Потому что тот человек Богу передал только одну часть золо­та, но уязвленный святокрадством, утаил [осталь­ное]. А когда его спросили, то отрекся. И когда начал Петр сеять евангельские семена, то увидел только проросшие плевелы. И он искусно их сра­зу остановил: чтобы они, растя вместе с пшени­цей, не задавили ее. И когда они не изменились к лучшему, о чем и вся горесть Симона, осудил их на смерть. Он уразумел Духом и ответил, что они не изменятся к лучшему. Они молились простить от стыда, но сердце их пело нестройно с устами. , Как сказал божественный песнопевец о Израиле: "И возлюбили устами своими, а языком своим со­лгали Ему: ибо сердце их не по прямому пути с Ним". И. не стали верными в Завете Его. Так и ис­кусные во врачевании обычно делают: если кто до конца одержим (удерживается) неисцелимым стра­данием, то отрезают от руки или ноги палец, преж­де чем повреждение не распространится на про­чие члены. Так и дивный Моисей, когда увидел изначально, что принадлежащее Закону находит­ся в небрежении, хотя и слаб был, приказал кам­нем побивать того, кто в субботу греховно соби­рает хворост. Так Бог повелел написать — пре­ступление осуждаемо и о великом и о малом. Как сказал Господь: "Если кто выполнит и весь Закон, но согрешит об одном, то будет повинен всему". Не губит он всю [свою] добродетель, ибо так подобает думать тем, кто неправедно и плохо мыслит о Божием праведном суде, но думается, что повинен всему тот, кто отнимает что-то от добродетели.

(218) Вопрос. Если неизбежен конец мира и пришествие Христово, то почему Господь говорит: "Тогда те, кто в Иудее, пусть бегут в горы, а те, кто наверху, пусть не спускаются взять что-либо из своего дома, и кто в поле, пусть не возвращает­ся взять свой плащ". И еще Он говорит: "Но моли­тесь, чтобы бегство ваше не было в субботу, или зимою. Горе беременным и кормящим в те дни". А если конец случится летом, в воскресенье или в понедельник, то мы можем спрятаться и убежать? Почему, когда так много людей и собраний, толь­ко кормящих и беременных из всех Он оплакал, по причине родства. Потому ли, что они не смогут быть родителями, или потому, что они тогда при­мут мучения более тяжелые?

 Ответ. Господь, предвозвещая будущее бег­ство, научает иудеев бежать в горы. Ибо после Вес-пасиана пришел Тит, который полностью переко­пал и перемолол Иерусалим. Он со злом загубил иудеев, сжиная мужчин мечом, разбивая о землю маленьких детей, распарывая готовых родить жен­щин, и всяким пагубным истреблением потчуя племя богоборное. В субботу город был осажден, а дома всех были праздными по причине суббот­него празднества, и была зима, так что никто из них не смог убежать от гибели и посечения. А те, кто стремился спрятаться в верхних комнатах, они не смели ничего забрать снизу из своего добра, раз­мышляя, что честнее жизнь, чем имущество. А те, кто был в поле, не только не возвращались домой, но и далеко бежали и отходили, увидев, как горит и гибнет город. А если вы хотите достойно, обра­щаясь к нашему, истолковать слово: "Те, кто в Иудее, да бегут в горы", — то Иудея толкуется как крепкие в благой вере; и на высокое прибежи­ще — Христа — пусть уповают, хранимые своим исповеданием веры. Те, кто наверху, пусть не спу­скаются взять то, что в храмине их дома, то есть ни во что вменяют настоящую жизнь в стенах, пре­зирая всю здешнюю красоту, став выше мира; и выбив изнутри страсти, ничего из них да не при­емлет: ни радости, ни печали, ни напрасной ела вы, ни напоминания о богатстве, — что было б сошествием с горы. А тот, кто в поле, пусть не возвращается взять свою верхнюю одежду: тот, кт снял с себя ветхого человека и отрекся от плотского, пусть носит нового человека, ибо он сам себя обновил для того, чтобы ведать Бога. И очистились от скверны, став свободны тем самым о всякого зла, и никакое смущение или сердечно пристрастие не отвратит их от любви ко Христу (любви Христовой). Христос говорил, кто зовется матерью и братьями, становятся таковыми по причине послушания заповедям спасения. Это учит, что духовное честнее плотского. Так и ученики Его оставили трапезу, чтобы пойти под сен благочестия, и прияли Слово, а не были все умудряемы словами, но и показывали дела. Хорошо говорить подобно свирели или гуслям, а творит добро — это ангельское.

(219) Вопрос. Но они будут призваны с концом мира, когда все будут веровать со всех стран света, тогда и иудеи начнут обращение. Ибо гово­рит Господь в Евангелиях, что "есть у Меня и дру­гие овцы, которые не из этого стада. И хорошо Мне и тех привести, чтобы да было одно стадо и один пастырь". И Апостол в согласии с этим говорит: "Когда число стран войдет совершенное, тогда весь Израиль спасется". Ответ. Никогда по вере иудеи не вернутся, не так учит Господь, не так — возвышенный Апо­стол. Хотя о ней правильно сказано, но дурно то­бой понято и вместе с тем и высказано. Господь сказал, что у Него есть другие овцы, то есть явно мы, что не из этого стада, то есть из иудейского, из которых иудеев первой была Мать по челове­ческому началу Господа и Бога, затем — святые апостолы, и те, кто вместе с ними и по причине них верные из Иудеи. Ибо не было со стороны лю­дей прежде спасительного рождения в муках Цер­кви, ибо не было нам проповедовано, не было Кре­щения, которое Христос соделал по Воскресении своими апостолами, смешав нас верному стаду от иудеев: так что мы все верные единое стадо, пасо­мые и хранимые единым Пастырем, Архиереем и Пастушеским Владыкою Христом — ибо один Гос­подь, одна вера, одно Крещение — как сказал уче­ник старейшина пастухам, и поднебесной учитель великий Апостол, который и произнес: "Когда чис­ло стран войдет совершенное, тогда весь Израиль спасется". Он говорит, что не иудеям в конце явит­ся спасение, но тем, кто видит Бога в чистоте ума и вере. Это и есть Израиль, как толкуют все, в том числе и сами иудеи: "Ум, ведающий Бога". Не все те, кто происходит от Израиля, те — Израиль. Не те, кто семя Авраамово, те все чада, но о Исааке говорится "семя". То есть не чада плотские, но чада Божий, как сказал тот же Апостол. И опять Господь сказал в Евангелии, что много званых — потомков Израиля и христиан, но мало избран­ных, то есть спасаемых. Когда будет полнота стран — войдет вселенская Церковь, явно что на Суде, тогда весь Израиль — "ум, зрящий Бога", то есть любой человек, в вере и благочестии разуме­ющий Бога, спасется.(220) Вопрос. Иудеи слышали об этом и очень часто говорят христианам, что вновь они получат град и огородятся, и возведут церкви. И что они опять, как предписано в Законе, будут праздновать. И если бы Бог не хотел принимать их жертв, то Он бы не повелел Аврааму приносить жертвы, и жерт­ва не была бы принадлежащей Закону. И города и церкви Он дал. Они говорят, что "насильно нас за­хватили римляне, думая прекратить наши празд­ники; они отняли у нас город, отняли все, а мы в согласии с Законом все хранили, празднуем и при­носим жертвы. Так что в любом случае необходи­мо, чтобы наша церковь (Иерусалимский храм) была воздвигнута, как и город, и были отданы нам". Так как они хвалятся тем, что говорят; и с ними соглашается большая часть нашей Церкви, то умоляем тебя ясным образом сказать о том; и множеством свидетельств из книг их остановить, тех, кто до сегодняшнего дня ни по какой причине не будут оставлять надежды. Ответ. Злонравные сообщники иудеев. Мне думается, что такие в древности пришли в Афи­ны, восхищались постройками, улицами, красота­ми Афинскими, не по причине пустословного уче­ния. А теперь от этого учения они отказались мыслью, и только суетно пустословят одним мне­ниям. Не поверив разумом божественное, они го­ворят языком гортани, ни одного слова не совер­шая истинно. Они не разумеют, что не показ говорения, но служение воистину на деле являет ревнителя Божественного учения. Не был похва­лен древний противник, который разбился, упав с небес, замыслив на Божественное пророчество, ис­кушая Господа, — но был он осужден и отвержен, так как, имея разум, он не выбрал действовать. Иуда, облеченный апостольским саном, не сделал никакой пользы, хотя и изучил небесную премуд­рость. И опять: Голиаф, увешанный внешним ору­жием, не оказался храбрым, ибо хилым было его внутреннее, и не было у него щита веры, не было меча Святого Духа. И если иудеи не желают явить­ся подобными этим людям, то есть держать настав­ление только на языке и быть поругаемыми, то, да­леко отойдя и отвергнув иудеев, с братьями той же крови да трудятся в Церкви, Лазарем отрешаемые от пламени богатства, и перстом разумения спо­добляющиеся быть напояемыми каплями Духа. С наступлением света изгоняется тьма, и с ясностью дня расходятся сумеречные тени на востоке, а с восходом солнца темнеют полки звезд. С прише­ствием большего прогоняется более слабое. Так и когда воссияла Евангельская благодать, прекрати­лось учение Законное. Так оглох Захария, будучи его образом, оглашаемый новым Благовествованием, и [затем] родил голос — живую притчу (алле­горию) Слова. Так прекратилось иудейство, когда премудрость Христова учила и обличала. При этом их город и их храм ни воздвигнуть им, ни полу­чить невозможно, ибо они их лишились. И они теперь совершают пасху как беззаконную, и [без­законно] празднуют пятидесятницу. Ибо ничего из этого Закон не велит совершать вне повеленного им места и города, явно возглашая: "Вы не може­те совершать Пасху ни в одном из ваших городов, которые вам дает Господь Бог ваш", но только в четырнадцатый день первого места и в Иерусали­ме велит ее творить. Так и день пятидесятницы Господь повелевает творить через семь недель, говоря: "То место, которое выберет Господь Бог твой, так и для того, чтобы поставить заклание, место нареку, и нельзя вне его это творить". Разве оба эти [правила] могут соблюсти отошедшие в другие края и живущие вдали от Иерусалима в различных городах и селах? Исследуем их Закон. Когда некие, лишившись времени и места [чтобы праздновать] из-за какого-то установления, спра­шивали законодателя Моисея: "Мы не чисты о душе человеческой. Будем ли мы лишены прине­сения дара Богу вовремя, посреди сынов Израиля". Нечистые душою по Закону те, кто погреба­ют мертвеца, и наступают на кость и на падаль, и те, кто испускает семя, а также пестрые, которым нельзя входить в святилище и чье приношение не принимается. А когда кончаются для них установ­ленные дни, то они окропленные и очищенные омовением, только так прикасаются к святилищу, принося дары по Закону. Так и у нас Закон не ве­лит роженицам до сорока дней прикасаться свя­тыне церковной, по подобию девственно родившей Приснодевы, которая через сорок дней после рож­дества вошла в храм и принесла Слово выше сло­ва, Отрока, праведному Симеону. И сказал им Мо­исей, божественный законодатель: "Стойте тут, и буду я слушать, что заповедует Господь о вас". И сказал Господь к Моисею, говоря: "Скажи сынам Израилевым: Если будет человек не чист о душе человеческой на долгом пути, среди вас или в роду вашем, то да не творит Пасху в месяц второй". Смысл, как я думаю, не только в промышлении о времени: но и в том, что да не будет Пасха вне Иерусалима, чтобы не преступать время ради места. Это — истинные указания иудейскому без­законию, для творящих Пасху вне Иерусалима. Так и [благодаря людям] от племени их, от той же кро­ви сущих обличу их до конца беззаконствующих и Богу сопротивляющихся. Ведь все божественные пророки, которые были в Иудее, которые подчи­нялись тому же Закону, не избирали ни алкать, ни петь песнопения, ни приносить жертвы, и ничего иного из принадлежащего Закону делать на земле чуждой: даже понуждаемые теми, кто их взял в плен, бедственно страдающие, когда те захотели, чтобы иудеи начали игру на органах (свирелях) и пение. Послушай их плач и смиренное пение, ко­торое исполняется в Писании Псаломском. «На реке Вавилонской, мы там сидели и плакали, вспоминая Сион. На вербе у самой реки этой мы повесили наши органы. И тут попросили нас те, кто нас взял в плен, о словах пения, и они, зная о наших песнях, сказали: "Пойте нам из песней Сиона ". — "Но как мы воспоем песнь Господню", - сказали на это, и прибавили в плаче и рыдании: "Если забуду тебя, Иерусалиме, да забыта будет правая рука моя. Да прилипнет язык мой к гортани моей, если не вспомню тебя"». Так и три отрока, те, что с Ананией, в детстве уведенные в Вавилон, не хотели, не желали приносить жертвы или совершать что-либо из принадлежащего отцам: поскольку Закон возбраняет. И сказали они: "Нет в сие время ни князя, ни пророка, ни владыки, ни всесожжения, ни жертвы, ни приношения, ни ладана, ни места, чтобы принести пред Тобою требуемое, необходимое". То есть пред Богом, чтобы обрести милость. Хотя и велик, и широк был Вавилон; и никто не запрещал им приносить жертвы и творить принадлежащее Закону. Ибо не в обычае халдеев запрещать пленникам творить отеческую службу о вере. Ибо и много наших (христиан) у них, и они не запрещают творить ничего о вере. Но тем более отроки оставались блаженными, подчиняясь Закону, и ничего из Закона не творили на чуждой земле, не праздновали Пасху. И явно, что для них из названного не было там ни песни, ни необходимой службы, ни жертвоприношений, ни пожертвований, ни каждения. Ибо ясно, что не по причине скудости тимьяна они не кадили в пасху: ведь много благовоний в Вавилоне, и тем более ребята, которые были с Даниилом и Ананией, были устроены у Царя, и для царя были более чем любы их имена: он назвал святого Даниила по имени их бога Валтасаром, Ананию — Седраком, Азарию — Мисаком, Мисаила — Авдинаком. Но прямо ходя по благовониям, они не кадили благовониями, ду­мая сохранить Закон, который запрещает кадить вне Иерусалима. Но подобает понимать, и делать известным искомое, и доверять словам Даниила. Послушай, что он сам сказал: "Во дни те был я Даниил, в скорбном настроении в доме моем, я хотел хлеба — и не ел; и вино и мясо не входили в уста мои, и маслом я не помазывался в те недели. И было в двадцать четвертый день первого меся­ца, что я видел это видение". Здесь приклони ко мне ухо, досточудный. Во дни ядения опресноков алкать не подобает. А он двадцать один день ниче­го не ел. Начал с третьего дня первого месяца до двадцать четвертого, когда кончил. А Пасху иудей­скую Закон повелевает начинать в четырнадцатый день этого самого месяца, и кончать в двадцать первый день. Из этого явно, что они не Пасху праз­дновали, семьдесят лет в Вавилоне. Ибо тогда бы блаженный Даниил не алкал бы во дни Пасхи, по­скольку их Закон этого не велит. И, таким образом, разве не являются сквернавцами эти беззаконники? — когда они в рассеянии (диаспоре) праздну­ют эти дни, ослушавшись своих пророков и вла­дык, которые избрали ничего не творить на чуждой земле — от страха перед Законом. А эти теперь бесстрашно творят. Так что можешь увидеть у меня, почему Бог не любит требуемых служений, совершаемых ими, и желает их очнуть от беснова­ния. Он повелел им приносить жертвы только в едином городе, чтобы те, кто далеко живет и не может придти на собрание, отказались от служений, и не желали [их совершать]. Не с самого начала Бог повелел им приносить жертвы, как свидетельствует Пророк, когда говорит: "Услышь слово Господне, князи Содомские, внимай Закон Бога нашего, народ Гоморрский". Не на них, но на иудеев [Господь тогда] гневался, ибо они беззаконно вели себя по их подобию, и возвратились к своему беснованию. Он их называет и псами, и одичавшими конями, которые на жену ближнего наскакивают — они сменили [разумеется] не природу, а перешли по своей воле к скотскому блуд "Что мне множество жертв ваших, — говорит Господь. — Ибо полно у Меня всесожжении овец; жира агнцев, и крови телят Я не желаю. И если кто явится с ними, кто взыскивает эти жертвы о рук ваших?" И прежде этого Бог сказал иудеям через Песнопевца: "Не приму от дома твоего тельцов и не приму от стад твоих козлищ (козлят)". И затем, гнушаясь их жертв, сказал: "Разве я ем мясо телят или пью кровь коз?" — не хочу жертвы скота. Но что прибавляет тотчас: "Пожертвуй Богу жертву хваления, и воздай Вышнему ответы твои. И призови Меня в день печали твоей, и освобожу тебя, и прославишь Меня". И еще: Собой являя добродетельную Свою жертву, сказал: "Жертва Богу дух сокрушенный, сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит". Если бы Бог радо­вался закланиям и крови, принимая такое служе­ния, то в любом случае он древним повелел тво­рить то же самое. Но что заколол Енох, который преставился, не видя смерти? Что заклал Ной, ко­торый был сохранен от всемирного потопа? Что заклал Авраам, который был оправдан? Что зако­лол Моисей, что заставил Нил вскипеть жабами? Что заклал тот, кто воевал с египтянами губитель­ной саранчой, которая тлетворным облаком летит с воздуха? Что заколол тот, кто разделил Чермное море, высушив его ударом посоха? Что заколол Иисус Навин, который остановил солнце, и сде­лал день удвоенным? Что заколол Давид, который, ударив камнем страшного иноплеменника Голиа­фа, закованного в железо, в могучем шлеме, обмо­танного броней и панцирями, поразил его? Что заколол Илия, который сделал медной природу неба — и высушил всю землю, и умертвил все, что на ней, сделав бесплодными дождеродные облака на три года с половиной? Что заколол Ели­сей, который воскресил сына Сонамитянки, уже скованного путами смерти? Что заколол Петр, ко­торый принял небесные ключи Церкви, взял их? Что заколол Павел — служитель Закона, который возлетел до третьего неба, и оттуда —Так и ис­кусный врач, когда видит, что человек, которому вредно мясо и прохладительное питье (алкоголь), тем не менее так к этому стремится, что если ему запретить это, он убьет себя или бросится с кры­ши на землю... Тогда врач, желая умерить большее зло, позволяет меньшее, дабы человек не погубил несчастным образом свою жизнь. Так и Бог обыч­но делает. Он попускает немощи человеческой, чтобы тихо и понемногу человек отошел от неприятия и похоти. Когда Он видел беснующегося умом и беззаконствующего Израиля, сгорающего огнем, давимого, желающего принести жертву и бывше­го на это готовым: если бы Он прямо сразу не ус­тупил, то Израиль по собственной воле ушел бы к идолам. Более того, они в древности так сами и пошли. Они собрались к Аарону и сказали ему: "Сделай нам богов, которые пойдут перед нами". И сломав серьги и перстни своих жен, они отлили голову вола в Хориве, и поклонялись идолу. И лишились славы Бога, ибо Бог не в подобии тель­ца, который ест траву. И велел Бог истребить их, [и так бы и было] если бы Моисей — избран­ный — не встал среди посечения пред Ним, чтобы обернуть гнев Его, чтобы Он не погубил их, как говорит божественное песнопение. Когда они празд­новали погибельный праздник, и соединились с бесами, то Бог повелел им приносить жертвы, умо­ленный Своим угодником (Моисеем), чтобы не истребить их племя, но немного снизойти и одо­леть, едва не обличив. То есть: если хотите жерт­вовать, то Мне, а не бесам, но премудро и тихо. Через некоторое время Бог вновь берется увести их от жертвоприношений, подобно врачам, кото­рые ласковы с больным, и когда он хочет вина или вкусной еды, то это врач приносит из дома в стек­лянном сосуде, и это дает больному словно вы­пить, а когда он слушает, тайно велит слугам раз­бить стеклянный сосуд, чтобы с молчанием врача затаившись, отошел от бесполезного пристрастия. Так и Бог делает. Он велел приносить жертвы в жгущем огне и истребляющем — не по всей все­ленной, а только в Иерусалиме. И вот, через не­многое время, когда они сотворили жертвоприно­шения, Он раскапывает град, и разрушает все, и более всего сосуды служебные. Как у врача разби­вание чаши, так и тут раскапывание града, кото­рое отдаляет иудеев от безумия идольского. Ты по­нимай уже у меня Бога — как врача, как стеклянный сосуд — град, а как больного — толпу иудеев, уго­ждающую злу, прохладительное питье и жгучее вино — это неполезное пристрастие к жертвам. И как врач успокоил больного от гнусной похоти, разбив сосуд. Так и Бог удалил от жертвоприно­шений безумный люд, разметав их град, сделав так, что никто не мог в него войти. Если бы не хотел этого Владыка и Служитель всего, то почему Он ограничил храм только на одном месте, Он, "везде существующий и все наполняющий"? Ради чего службы жертвоприношения ограничил местом, од ним градом, временем? И Сам его опять же разметал? И это заслуживает удивления, что Он позволил иудеям ходить по всей подсолнечной, а град их до корня разметал, что они не могут в него войти. И в нем одном Он повелел им приносить жертвы. Разве тем самым не дана причина разметания града для причастников этого наставления? Как архитектор, который кладет основание и возводит стены, и сводит верх, связывает это посередине одним камнем, который строители называют кли­ном. Если его выбить, то поколеблется все здание ибо будет отъято то, что его удерживает. Подобно архитектору и Бог, основав град как некое связу­ющее службам, затем его разметал, и все служение в этом граде разметал. И этот град до конца века не будет никем возведен. И свидетель этому — не Ангел, не Апостол, не Пророк — но Сам Творец всего Бог. Он, войдя в Иерусалим и увидев храм, сказал: "И будет Иерусалим попираем многими народами, пока не закончится время для стран", — являя время до конца [мира]. О храме Он сказал: "Не останется камня на камне на ме­сте этом", который не будет порушен. За что же? Из-за неразумия иудеев. Ибо они, получив благо­дать от Бога, присоединились к идолам и бесам, и опять за это преданы мучениям. Обращаясь к ним, глухим и бесчувственным, и наглядно обличая эту существующую причину их мучения, прежде даже чем оно покрыло их, проповедует им великий Исайя, говоря причину от лица Бога так: "Знай, что ты жесток, и шея твоя — струна железная", — так Он показывает их непреклонными и непокорны­ми: — "и лоб твой из меди, и лицо блудницы у тебя", — так обличая их бесстыдство, не знающее наставлений. Обычно и мы называем бесстыжих людей меднолицыми. "И возвестил тебе, что Я желал к тебе прийти, и прежде возникновения тво­его сделал тебя известным", — и приводя причину наказания: "Разве Я говорил делать Мне идолов, изваянных и литых?" Пусть бесстыжие не говорят, что мол ничего нам не показали пророки, и ни от кого мы не были предуведомлены отойти от зла. Повелевает Бог Пророку и говорит: "Поставь Мне человека верного в слышании: Урию священника, и Захарию сына Варахи". Но и тех было недоста­точно для обличения иудеев. Но Бог прибавляет, говоря: "Возьми ты у Меня кожу новых бумаг, и напиши на них". Издавна Бог препятствовал им во зле, а так как они были настойчивы и не переменя­лись на добро, то со сбытием и опытом страда­ния они обличаемы от самого Писания, что они издавна и за много лет это слышали. Таким обра­зом, в новую бумагу Он повелевает пророку напи­сать проречение, которое сможет сохранить на многие лета совершение. Предложу и иные оче­видные указания, что всегда иудеям проповедова­ли, и тем, что было (в их жизни) лучшего, и тем, что было (в их жизни) к худшему; и три раза они были в плену иноплеменников рабами. К Аврааму Бог сказал о первом их порабощении — в Египте: "Знай, что твое семя будет странником в земле чуж­дой, и поработят их, и будут зло поступать с ними четыреста лет. И будут в рабстве у народа, кото­рый Я — Бог им определю. А на четвертый род выйдет семя с богатством многим". Послушай при­чины их злого порабощения. Над ними не только творили насилие, как над рабами, но и принужда­ли делать кирпичи, и давить тесто для кирпичей, и к этому еще их калечили каждый день. "Будут в рабстве у народа, который Я — Бог им определю". То через Моисея Он бил египтян, то за мужчин их топил в Нильской реке, то через Ангела душил их первенцев, то в Чермнем море погубил их мужчин. Что Моисей, описывая в песнопениях, сказал: "Воспоем Господа, ибо Он в славе прославился, коня и всадника ввергнул в море". И опять Бог ска­зал причину исхода сынов Израиля: "выйдет семя с богатством многим". Бог повелевает им каждо­му взять у соседа сосуды серебряные и золо­тые — ибо поскольку они много лет работали, делая кирпичи и возводя городские стены, но ни­какой платы не получали, а, напротив, были из­биваемы, — то премудрым образом искусно дела­ет, что дурно с ними поступившие отдадут сосуды работникам в качестве платы. О них сказал боже­ственный Песнопевец: "И вывел их в серебре и злате. И не было в племени их болящего". Это есть первое рабство иудеев. После этого рабства — раб­ство семьдесят лет в Вавилоне. Оно наглядно было сообщено за много лет через великого Иеремию. Ибо Иеремия говорит так: «Сказал Господь "Ко­гда кончится Вавилону семидесятый год, то посе­щу вас, и применю к вам слова Мои благие, что вы вернетесь на место это, и переверну плен ваш, и соберу вас от всех народов и от всех мест, где Я рассеял вас", — сказал Господь. — "И верну вас на место, из которого изгнал вас"». Ты видишь, как богословящий пророк поведал им и землю, и год. На исходе семидесятого года было видение Дани­илу. Как сказано: "Я сам Даниил, творящий дела царя, и удивлялся видению. И не было разуме­ющего, и я уразумел в Писании число лет, как было в слове Господа к Иеремии пророку, что опусто­шение Иерусалима кончится через семьдесят лет. И обратил я свое лицо к Господу Богу Моему, чтобы испросить молитву и моление, в алчбе, одетый во власяницу, посыпавший голову пеплом". По­смотри ты здесь на доброе говение боголюбца. Что он не раньше дерзнул помолиться Божеству, чем кончились эти семьдесят лет: опасаясь не услы­шит ли он тогда точно как услышал Иеремия: "Не молись за людей этих, и не проси о них, ибо не послушаю тебя". Но когда уразумел, что Божий ответ совершился, тогда молится об отлученных [от родного Иерусалима] в Вавилоне. Итак, конец плена, когда Божество смилостивилось, что пока­зало наглядное слово, прорекшее второе рабство. Итак, возвращение по человеколюбию Божию. О первых пленах, как, возможно, мы разумеем, но покажем не только их, но и теперь их держащий плен, ибо никакая отрада уже не чаема в держа­щих их ныне бедствиях, что они опять примут оте­ческие земли и будут ступать там же или кем-то будет восстановлен город и храм. Ибо ни один из богоносных пророков не прорицал об избавлении и отпущении из ныне властвующего ими рабства у римлян, но все они предсказывали плен до само­го конца и второго пришествия Христа. Ибо Бог устроил, что они остались в рассеянии рабами рим­лян. Эта третья рана для них — при славном Антиохе. Когда Александр Македонский убил царя вавилонского Дария, то он себе установил царство. А когда Александр умер, то четыре царя вместе поднялись. От одного из них родился Антиох, ко­торый правил много позже. Тогда он и поджег их храм, и разрушил Святая-святых, и разгромил жерт­венники, взял в плен иудеев, разметал все их сред­ства к жизни. Это все до единого дня провидел на­перед божественный Даниил, и за много лет до этого прорек: когда сбудется, как, от кого, где кон­чится, и от кого получит возвращение. Ибо видел Даниил, как сказано, в видении: "Был я на увале (как называется некое место по-персидски) и воз­вел очи мои, и увидел. Один овен стоял прямо на увале. И были у него рога высокие, и один рог выше другого, и высокий уходил ввысь. После я увидел рога овна, как он бодает море, на север и на юг, и звери не выходили против него, и не было бы того, кто бы избавился от него. И он творил согласно тому, что хотел, и был возвеличен. И я был разумеющий: вот, козел грядет на лицо всей земли, и не касается земли. И у козла того рог ви­ден между очей его". Овном он знаменует Дария, царя персов, а козлом — Александра, царя Маке­донии эллинской. А четыре рога — это после него поднявшиеся цари, а последний рог — это рог рож­денного от одного из них Антиоха славного. Так был поведан поход Александра на Дария, его креп­кая победа и богатство: "Пришел козел, до овна рог имеющей, и не было того, кто бы избавил овна от него". Затем у Даниила выводится смерть Алек­сандра, и преемство четырьмя царями. О крепо­сти его сказано "Был сокрушен рог великий" — то есть в борьбе он умер. "И поднялись роги под ним, на четыре ветра небесных" — так поведаны четы­ре царя, откуда царство Антиоха. Даниил словом доходит и указует его. А одного из них существу­ющего назвал: "От одного выйдет рог крепок, и увеличится более чем возможно, на юг и на восток". И проповедует, что тот возмутит и разо­рит житие иудеев. "Из-за этого рога жертвоприно­шение было возмущено в падении, и святи­лище опустеет...". Ибо он разорил жертвенник и попрал святыни, поставил в храме идолов и тво­рил службы бесам. Затем Даниил проповедует о самом славном царстве Антиоха, о плене, погибе­ли, опустошении. В конце книги он начал опять с царства Александра и подряд все поведал: что Пто­лемеи и Селевкиды сошлись в междоусобице, а их воеводы подчинили иудеев, [отправив их] в раб­ство на военных кораблях. И переходя опять на Антиоха, он плачет в своем слове и говорит: "Мышцы от него поднимутся, и будут часто оск­вернять", — так он ознаменовал непрекращаю­щиеся ежедневные жертвоприношения. "И будет тогда явно в храме мерзость", — так он назвал идольское капище, которое Закон именует мерзо­стью. "И тщетно беззаконствующих уведут в па­дение, и с собой поведут". И поставят напрасно беззаконствующих; и без мук, или предписания, или какого-то подкупа, иудеи испугаются наказа­ния, и принесут жертву идолам. И уведут в пре­ступление с собою тех, кто был склонен к преступ­лению. И когда они были отведены от служения Закону, то придут к жертвоприношению, и пред­станут, не все, но самые легко колеблющиеся, ко­торых иудеи не сделали твердыми и которые под­даются любому искушению. Они перейдут от Закона к беззаконию, от святынь — к идолам, от Бога — к диаволу. "А люди знающие укрепят лю­дей своих", — то есть Маккавеи и те, кто с ними был убит. "И наделенные разумом люди много ра­зумеют Моего", — это явно о Иуде, о Симоне, о Нафанаиле. Это было при Антиохе. И что то смо­гут они сделать в оружии и в пламени — то есть в подожжении города — и за Бога примут мучение, и будут в плену, и надолго расхищены. Так соглас­но [с тем, что произошло, Даниил] сказал о иуде­ях и о городах, что они ненадолго смогут полу­чить небольшую помощь. То есть явно, что среди печалей и страданий они смогут немного отдох­нуть, вздохнув от оков. И прибавятся многие, ко­торые впадут в самолюбование, и многие обленят­ся трудиться о Боге, и отпадут от твердого стояния в Боге. Пророк являет некоторых стойких и гото­вых на подвиг, когда наведено возмездие на обле­нившихся о Боге, чтобы они отошли от немощи. Он называет причину, которую допустил Бог, что они среди столь великого зла; что Бог хочет "убе­лить", то есть испытать их до времени конца, и очи­стить от постыдной жизни претерпеванием суро­вого, и отлучить их от смешения с суетой, не утвердившихся и легко гибнущих. Становится из­вестной крепость царя: "Сотворит он по воле сво­ей и вознесется". И обличая его хульный выбор воли, прибавляет: "Ибо против Бога он будет го­ворить гордо, и управится до тех пределов, где кон­чается гнев". Он наглядно свидетельствует, что не своей силой, но по Божию гневу он подчинит иуде­ев, все у них разрушив, уязвив превозношение и надменность; и разобьет их за лживость и за пре­ступление Закона. Можно посмотреть, как Иере­мия говорит о войске Навуходоносора, потому что иудеи думали, что человеческими силами он про­тив них со всеми воинами пришел и что некото­рые его подстрекают. Но против них восклик­нул Боголюбец: "Не с человеком связан путь его. Не человек пойдет и направит путь его", — не по своей воле он идет, не человек его направляет, но Божией силой воюет против вас, о иудеи. И о мно­гом другом сообщал Даниил: в сколько бед и стра­даний Антиох ввергнет египтян и опять вернется в Палестину. Кто его позвал? Какая причина его принуждала? Почему опять было такое возвраще­ние сурового? Говоря об освобождении от суро­вых мук и ослаблении поругания, сказал им о Ар­хангеле: "Поднимется Михаил, князь великий, приставленный над сынами народа твоего, и бу­дет время скорби такой, какой не было с возник­новения народов на земле; и до этого времени бу­дут спасены все, кто обретется вписанным в эти книги", — то есть достойные спасения. Можно увидеть в этом, как человеколюбиво Бог позволя­ет печалям с ними сталкиваться, для протрезвле­ния и исправления их. В первое рабство Бог обрек их на четыреста лет, во второе — на семьдесят, в третье — только на три с половиной года; как мы узнали от Даниила. Ибо Даниил видел плен своих соплеменников, пожар храма и разрушение горо­да, и молился Богу узнать проречение о конце и об отмене суровостей. И сказал: "Господи, что последнее из всего этого". — И говорит Господь: "Приди, Даниил, ибо заграждены слова", — де­лая явным, что изреченное для него неведомо. И возвещая, до какого времени Он отвернулся от них, сказал: "От времени частой неизменности". Ча­стым и неизменным он назвал совершающееся, ежедневно (так в тексте) иудейское жертвоприношение. Ибо привыкли они с утра до вечера приносить кровавые жертвы и есть мясо, а вместо нескверной (то есть целой) жертвы приносить жир и потроха. Об этом Бог негодует и, гневаясь на суе­ту, их жертвоприношение справедливо называет частым. Их ведь и Антиох хотел истребить, и отом­стить этому суетному развращению. Ангел сказал, что от изменения времени до конца дней пе­чали — тысяча двести девяносто дней, то есть три с половиной года. И тут же прибавил: "Блажен вы­терпевший, и дошедший до тысяча триста [трид­цать] пятого дня". Почему Он прибавляет дни — "сорок пять" — к предыдущему числу. Месяц или еще полмесяца длилась бы битва, в которой бы произошла окончательная победа и совершенное изгнание печали. Ибо Бог говорит: "Блажен тот, кто останется к дню тысяча триста [тридцать] пя­тому, и явит отгнание бед". Бог не просто ублажа­ет тех, кто дойдет до этого времени, но тех, кто увенчается с терпением венцом мученичества. Ибо многие, кто не выдержал уз мучения и кары, при­несли жертву и подчинили себя горькому, и до­шли до отвращения скорбей — но не этих слово именует блаженными. Те, кто отвергся от идолослужения, малым житием искупили вечную муку. Посмотри на богоносного Даниила, как он не до года, не до месяца, но до единого дня прорек это испытание за много лет до него. Гавриил поведал о последнем разорении и погибели для иудейской гордости, являя что будет. С тех пор, как они зло дерзнули убить Бога во плоти, в них угасли пророчества и дары. И потому они повсюду взя­ты в плен и повсюду рассеяны, а храм разрушен и. город перекопан. Делая это явным, Ангел ска­зал: "Пока отпечатывается видение и пророче­ство, отпечатыванием оно являет устав и покой". "И помазан Святой святым" — говорится не о по­мазании Давида на царство, но о помазании от него рожденного по плоти Христа, Который Святой свя­тых Бога Слово. Он не по успешному достижению или по сотворенности, или по званию свят, но от природы святее святых, и выше всех Христос. О Нем сказал божественный Царь-песнопевец: "По­этому Я помазал Тебя, Боже, Бог твой маслом ра­дости более причастников Тебе", — ибо они при­чащаются Ему по плоти, и помазуются, когда их крестят, маслом видимым. А Он более причастник Твоего, не как человек от человека, а как Бог от Бога Отца Богом Духом помазуется — в виде го­лубки на него на Иордане слетевшим. Отсекая при этом тех, кто воспитан (вспитан) Законом и нече­стиво беззаконствует, сказал Даниил и пророки до Иоанна Предтечи. С тех пор пленники уведены на­вечно, никак не подчинившись Избавителю, и по­тому не будут иметь другого срока вечного пле­нения, кроме настоящего, долгого и многого, и еще более многого будущего. Точно рассказывая, великий божественный Гавриил сказал Даниилу: "Ты узнаешь и уразумеешь от сбытия слов, что будет обустроен и так же огорожен Иерусалим до Христова пришествия через семь седмериц, и седмериц шестьдесят и две, из которых получается четыреста восемьдесят три года". Он считает не дни по неделям, не месяцы, но годы по седмерицам. И так он учит нас, откуда мы должны считать года: "От сбытия слов, что будет обустроен, и вос­создан, и так же огорожен Иерусалим", — то есть с тех пор, как он вернет свою славу, и древнее зна­чение, и унаследует славное житие. При этом он не молчал о опустении, но разговаривал и отвечал ко всем окрестным дочерям. Ибо сказал боже­ственный Соломон: "Дочери Иерусалима, выйди­те и видьте...". А когда Иерусалим опять вернул свою славу: при Артаксерксе Долгоруком, как от древних нам дошло слово, на двенадцатый год его царствования Неемия пришел и огородил град, как говорит дивный Ездра, который очень подробно это описал. Итак, отсюда нужно отсчитывать че­тыреста восемьдесят лет. И придем мы к этому ра­зорению. По сложении семидесяти седмериц с тех пор, как город опять огородился и вернул свой образ, будет обличено властвующее над ними те­перь рассеяние и пленение. При этом у них нет ни ослабления, ни отрады от бед. Это наглядно опи­сывая, Пророк сказал: "После семидесяти седме­риц будет истреблено помазание, и сосуда не бу­дет в нем, и град и святилище будут снесены вместе с владыкой, и будет сломлен, как при потопе, и в долгой битве он будет подвержен погибели", — то есть до тех пор, пока не окончится всякая война. А при этом невозможно тому быть до конца мира, чтобы никто ни с кем не воевал и ни на кого не шел: до конца мира будет истребление и гибель; и будет рассеяние иудеям. А потом будет Суд, и при­мет их вечный плач и скрежет зубов. Извещает об этом прибавленное речение: "И будет отнято жер­твоприношение и служение". И до этого сказано, что будет дана кара, явно в обличение вечным опу­стошением. Что это? Мерзость запустения — об­раз того, что вскоре случится. Так наперед явлен образ Кесаря, который Пилат поставил в Храме — это прежде римского пленения. А на деле сбылся этот образ капища, когда это капище поставил в Иерусалиме-Элии царь Адриан. Об этом явным образом и Господь, когда во плоти пришел к нам, во времена после славного Антиоха, провозвестил, уча так, как об этом пленении и мерзости запусте­ния пророчествовал Даниил. Ибо Он сказал: "Ко­гда увидите мерзость запустения, о которой ска­зал Даниил пророк, на месте святом", — то есть в храме этого града, ибо все святые места называ­ются землями; — "читающий да разумеет", что здесь сбылось пророчество Даниила. Читающий пророчество да разумеет плен и опустошение. А тот, кто почитает капища, да разумеет, что кто их хотел воздвигнуть, так же не смог. Ибо всякое изоб­ражение и капище, любой образ или подобие За­кон и иудеи называют мерзостью. И поэтому Го­сподь провозвестил (иногда Сам, иногда через Пророков) брать и разбивать о землю мерзкое и отреченное. И иудеи бывают ругаемы и поносимы теми, кто воздает почитание этим изображениям, как не пользующиеся ничем из тех служений. Ни­где в святых книгах не говорится, что иудеи будут освобождены от рабства римлянам. Прежде быв­шие пленения имели установленные сроки, кото­рые Божий пророки передают. А теперь над ними властвующему пленению они никак не назвали сроков; но напротив возгласили, что до самого кон­ца будут ими владеть. Это подобает понимать, и представить свидетельство от самих дел. Когда они, как обычно, лживо посмеют сказать, что по причине рассеяния мы мол не можем возвести град и стены — то разве когда им было еще хуже, но они к этому стремились, они не получили желае­мого? И в древние годы, когда [град и храм] были разрушены, они по своей воле без трудностей их восстанавливали. И вслушайся, что не один раз, но трижды храм начинал падать "с шумом". А ко­гда они начали всегда сопротивляться Божиему Духу, как сказал им из них тезоименитый [муче­ническому венцу] Стефан, в хороводе Церковном первый апостольский диакон, и первый мученик Христов, который первее всех до крови и смерти стоял за Него, то после Веспасиана и Тита наста­ло запустение. При Адриане, восстав, они поста­рались вернуть себе прежнюю жизнь, и пошли в сражения на царя, но только стали для себя при­чиной еще большего запустения. И от него обре­сти покой им до [конца] века невозможно. Ибо тот разрушил храм, который они думали восстановить, и то, что у него осталось, сам сравнял с землей, в великое обличение их бесстыдства, и в вечное зна­мение их опустошенности. И у них поставил мерз­кое капище, на месте их славного храма, написав на нем свое имя, подобающим образом подумав, что когда время пройдет, и упадет, обветшав, идол, или тайно ночью будет выкинут и предан огню, то придумал доски, отлитые из меди и, изобразив на них имя, прикрепил над всеми воротами города и на любом выдающемся месте, доски, письменно возглашающие: "Элиос Адриан победитель". И с этих пор он повелел именовать град Элией, что есть и до сегодняшнего дня. По обычаю, распро­страненному по всему востоку, город назывался Иевусом, при жизни Иевусейского народа. Он был переименован в Иерусалим по проречению неко­его Солима, что он будет свят. Ибо он отнят у Иевусея и отдан Богу, и даже правильнее ему на­зываться Иерусалимом, потому что в нем Соломон построил храм. А Элией он называется ради ис­требившего иудейский народ царя Элии Адриана, как теперь царствующие по прибавляемому титу­лу называются Августами. Как прежде по обычаю цари Египта назывались Фараонами, а цари Иуде­ев — Иродами. А у римлян в древности Элии, а теперь Августы. А когда иудеи то же самое начали при Константине, рассвирепев и возгордившись, то божественный [император] двинулся против них, отрезал им уши, наложив на теле признак ослушания — по подобию верховного из апосто­лов Петра, который вынул нож и отрезал ухо рабу архиерея. Под ножом разумей Святой Дух, Кото­рый наставляет великого Апостола, под архи­ереем — закон, под рабом — непослушный люд иудеев. Так он явился непослушным святому царю, и поэтому повсюду царь водит его сквозь народ, так что видят все, какая им нанесена телесная рана. И все народы на земле умудрены этим страшным случаем. Царь в конце концов препятствует дерз­кому безумию. Но это древнее и было прежде нас. Скажу и другое, что произошло в наши годы; что знают даже очень юные.Неразумные и беззаконные иудеи даже не желали [этого] тогда, исповедуя то, что теперь здесь сооб­щено — что неправедно и беззаконно приносить жертвы вне града Иерусалима. И в этом они полу­чили последнее мщение за беззаконие, если они выберут приносить жертвы на чужой земле. И они сказали: "Если ты хочешь видеть нас приносящи­ми жертвы, о царь, отдай нам град, воздвигни нам храм, покажи нам Святая Святых, поставь жерт­венник, и мы будем приносить жертвы. Ибо без всего этого, без повеленного Богом места, нам не­возможно прикоснуться жертвоприношения: За­кон не велит". Несчастные не понимали, что Бо­гом сказанное и потом разрушенное не может быть кем-либо иным возведено опять. Когда Бог разру­шил один и два раза, и желал восстановить, то Он являл это через пророков: и разрушение, и опять устроение и возведение. И это несмотря на смерть пророков, потому что была надежда на них, что когда-то и позже они могут остановить убийства; и перемениться к лучшему. Но так как они сдела­ли противоположное, дерзнув на убийство Бога во плоти, то народ этот будет истреблен так, что уже не поднимется. Огонь уже не может слететь свыше и сжечь принесенное в жертву, — а без это­го жертва скверна и не принята, как исповедуют сами иудеи. Но так как беззаконники до конца умоляли эллина-язычника, который преступил принадлежащее Христу, Юлиан был убежден о восстановлении по недомыслию, чтобы подать руку помощи, и выделить на строительство искус­ника-архитектора. А тот выделил на это средства, собрал старейших искусников, и понуждает их спешно начать работу, и отдает повеление. Пре­ступник и губитель делал это, потихоньку льсти­во угождая, и покушаясь переманить их от жерт­вы по Закону на служение идолам. Он знал, что они в большой степени развратились, но Тот, Кто "огорчает" и премудрых на их лукавстве, обоих на­ставил делом. "Ибо слова Его крепче человечес­ких дел"; "Кто повторит то, что пожелал Бог святый, и руку Его высокую кто возвратит", — сказал Исайя. И прежде него в песнопении сказал Давид: "Поставил Он это в Век, и в век века, повеление (проявление воли) положил, и оно не может мино­вать". "Поставил" — понимается двояко: к лучше­му и к худшему. Когда они начали бесполезные усилия, и засыпали разбитый фундамент, и хотели начать возводить стены, тотчас пламя вырвалось из-под основания и многих опалило и испепели­ло. И они бежали, налетая друг на друга, прочь убе­гая и отпрыгивая от начинания по недомыслию. И они простирали руки к небесам для избавления, но многие из них были сожжены, чего они и не ожидали, когда закладывали на основании. А те, кто смог убежать, те были введены к царю и воз­вестили ему о видении Божия гнева: неожиданное в слове и деле сожжение. А он столь взбесился и не знал, что делать, что усомнился об этом сози­дании по недомыслию, испугался и тотчас оста­вил суетный труд: как бы он своей дерзостью не навел на свою голову этого огня. Свидетели этому мы и все восточные страны. В наши уже времена были эти суетные дерзости эллина. А фундамент храма остался до сегодняшнего дня, в обличение их противления Богу. Храм до последнего камня раскопан, против их помышления, что они не ис­поведуют Христа Богом, и невольно своими рука­ми совершают Его богословие (слово о Боге): "не останется камня на камне от их храма". Иеруса­лим разметан до самого нижнего камня, и разме­тан даже самый малый остаток основания. Так со­вершилось завещанное Богом, что не останется камня на камне на их месте. Тотчас же они огнем были опалены. Как раз когда эллин царствовал, и иудеи им гордились, и ругались, то Бог велит быть этому чудному пламени, чтобы сами враги изве­стили о положении дел, чтобы они по своему обы­чаю не дерзнули бесстыдно соврать, что дескать это христиане, владеющие вселенной, пришли и помешали и подожгли постройку. Тогда было го­нимо церковное собрание, и была угроза жизни для христиан, и лиховала дерзость человеческая, и хри­стиане, ударяемые по обнаженной голове, уми­рали, когда эллинская ложь и иудейское беззако­ние воевало против христиан, и одних из них зло губило, а других неправедно изгоняло запретами в пустынные и самые отдаленные края. И вот то­гда камня на камне не осталось, все рухнуло, ко­гда собрались посреди бела дня сами иудеи вме­сте со строителями, и видели это. И они не дерзнут сказать так, как они [это сделали] при Божествен­ном Воскресении, что мол когда мы спали, учени­ки Его ночью пришли и украли Его. Но здесь строи­тели, складывающие камни, сгорели. Послушай пророчества, которые явно возглашают, что при­надлежащее иудеям до самого конца пребудет пу­стым, а наше весьма процветет, и по всей подсол­нечной друзья Христа будут ходить, проповедуя. Кого из богословцев я поставлю свидетелем это­го? Не Исайю, не Иеремию, ни другого кого, кто был прежде пленения вавилонского, чтобы иудеи тогда не говорили, что они предварили те беды, которые были в вавилонском пленении, и тогда, в вавилонском пленении это все сбылось. Но див­ный Малахия, который уже после возвращения из Вавилона и устроения града наглядно сказал об охвативших теперь нескончаемых бедствиях, ко­торые сейчас есть, и что мы, народы, более про­славляем Бога. Ибо сказал Пророк от лица Бога: "Как я приму ваши лица? — говорит Господь Все­держитель, — ибо от востока солнца до запада имя Мое прославилось в странах. И во всяком месте приносится курение имени Моему, и жертва чи­стая, а вы ее всегда оскверняете". Когда это так явилось? Когда на деле свершилось прореченное? Когда на всяком месте курение приносится Богу? И жертва чистая и нескверная? Нельзя назвать дру­гого времени, кроме как настоящее: оно началось с пришествия Бога во плоти и будет до конца века. А жертву иудеев Закон ограничил не всюду, но на одном месте. Ибо Бог сказал им: "Ты не можешь приносить жертву ни в одном из городов твоих, которые Господь Бог твой даст тебе; но только на месте, которое изберет Господь Бог твой". Он го­ворил о чистой жертве, а жертва нечиста не по своей природе, ибо Закон дан Богом, но от злого ума приносящих ее. Ибо Бог принимает жертву, которая не имеет никакой скверны неправды. К тем, кто жертвует с усердием, но не отходит от зла, сказал Господь через пророка Исайю: "Грешник, который приносит в жертву Мне тельца, все равно что убивает пса"; «"Что Мне множество жертв ва­ших" — говорит Господь»; "Каждение ваше Мне мерзостно". И еще через Давида: "Не приму от дома твоего тельцов, ни от стад твоих коз". А к любодейцам сказал: "Плата блуднице — не войдет в дом Господа". А к тем, кто приносит церковную утварь неправедным путем, Он сказал через Иере­мию: "Золото и серебро — Мое, тот, кто взяв у другого, принес его Мне, Меня оскорбил как убо­гого". Это, богословя в Евангелиях, Он сказал яс­нее: "Если ты милуешь тем, что получил непра­ведно, милуй тех, кого ты обидел". И еще: «Аминь, говорю вам: «Не всякий, говорящий Мне: "Госпо­ди! Господи!" войдет в Царство Небесное», но тво­рящие волю Мою». А к почитающим Закон и беззаконствующим сказано через божественного Певца: «Грешнику же сказал Бог: "Напрасно ты ведаешь правосудие Мое, и внемлешь Завету Мо­ему на устах твоих: ты не хочешь видеть настав­ления, и отвергнул слова Мои прочь. Если видишь вора, то бежишь вместе с ним; и становишься уча­стником любодейства. Уста твои умножили зло, и язык твой сплетает лживое. Ты сидишь, и на брата своего клевещешь: на сына матери твоей накла­дываешь обвинение"». На них и из-за них вели­кий Апостол гневается и говорит: "Ты учишь не красть, а крадешь, ты гнушаешься идолами, а об­крадываешь святыню". И их, до конца беззакон­ствующих, обличает Господь и гнушается ими, говоря в Евангелии: На престоле Моисея сели жре­цы (священники) и фарисеи... Все, что они гово­рят вам, творите, но дела их не творите. Ибо они говорят и не творят. Они навьючивают бремена тяжкие, и возлагают на братию; а сами даже паль­цем прикоснуться не хотят к этим бременам. То есть ничего из того, что они говорят, не делают, и не исполняют никакого слова. И само это пожертвование: если кто сравнит его с церковным жерт­воприношением, то найдет большое различие. Ибо сказал о Законе и о Евангелиях Павел — пропо­ведник обоих, что прославленное не славно перед славой благодатной. Послушай и другого Проро­ка, который говорит то же самое, что не на одном месте будут служения, но все люди познают Бога, пришедшего в мир подобно им. Сказал ибо див­ный Софрония: "Явным образом будет Господь над всеми народами. И погубит всех богов. И покло­нятся ему каждый с места своего". Это не принад­лежит годинам иудеев, которых Закон принужда­ет служить в Иерусалиме. Таким образом они тяжелое творили, что отказывались от жертв, и под Законом беззаконствовали, и вместо Бога жертво­вали кумиру. Бог их отверг, и скорее призвал языч­ников. Ибо сказал от лица Бога Исайя: "Я был най­ден теми, кто Меня не искал, Я явился тем, кто обо Мне не спрашивал". Еще нагляднее указует Павел, когда говорит им: "Вам раньше подобало говорить слово Божие, но так как вы отказались от него и сделали себя недостойными, то мы по­вернулись в страны".Он согласен с Про­роком: Пророк сказал, что Господь явится над все­ми народами; а Апостол сказал, что Божия благо­дать спасения явится для всех людей. Пророк сказал, что Бог погубит всех богов в странах, а Апо­стол, — что мы, отвергнувшись отсутствия чести и мирских похотей, будем жить целомудренно, пра­ведно, благочестно. Господь, запечатлевая слова рабам, сказал самарянке: "Верь мне, жено, что придет время — которое теперь есть — что ни на этом месте, и ни в Иерусалиме будете поклонять­ся Отцу. Ибо Бог — Дух; и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине". Как гово­рится, течение воздуха все без оскудения прини­мают. Всегда, когда хотят дышать, воздух предло­жен наготове. И дыхание его независтно (щедро) вовлекает, сколь может вместить природа каждого из принимающих. Так и Бог. Кто на каком призо­вет Его месте, Он готов прийти, и на волю возгла­шающего является. Когда Он беседовал с Самарянкой, то Он рассеял местное предание, принося высочайшую божественную службу, Бог Слово. Ибо Он один для поклоняющихся, и Он Сам появ­ляется поклоняющимся. Ибо Один со Отцом и Духом Бог, Которому воистину все поклоняются. И да умолкнет спорящее об этом любодейное со­брание богоборцев, убившее Начинателя Жизни и Создателя всего во плоти, как сказал верховный Петр. Того, Кто дарует людям благое, напоили оцетом; Того, Кто защитник и кормитель всего, пита­ли желчью; Того, Кто растянул как кожу небо, по словам божественного Песнопевца, на Кресте распяли в нашей плоти. А причтенные к Закону остаются с диаволом, и от него имеют детей, и в любодеянии детей убивают, и Владыки отверглись, и кумирам молятся, и доносят на своих со­племенников, ибо оттуда происходит и Петр. Но Он, как думается, терпя борение о Христе, и мне помогает. Ибо он — Христов ученик, а мне учи­тель. Я выведу Моисея законодателя, который доносит на тебя, и обличает твой лишенный вер­ности выбор. Ибо Моисей сказал: "Увидите вашу Жизнь, висящую перед глазами вашими, и не уве­руете". О Нем восклицает и великий Исайя: "Отроча родился нам, и дан был Сын, власть Которо­го на плече Его", — так делая явным Крест, который Он нес на Голгофу Сам, когда шел. «И назовется имя Его — "Великого Совета Ангел"». Он пришел, возвещая жизнь и воскресение: "Я — Жизнь и Воскресение" — "дивный Совет­ник Отцу", когда сказал Отцу: "Сотворим чело­века", а нам: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разу­мением твоим, и ближнего твоего, как самого себя". Бог крепок, ибо разрушит Крестом смерть, и возьмет в плен ад; Властелин, как Бог, полага­ющий за нас душу и опять берущий ее.