Точное изложение Пра­вославной веры святого Иоан­на Дамаскина, книга 4, глава 13. 

 По объяснению блажен­ного Феофилакта Болгарского 17-го стиха 14-й главы Евангелия от Луки.

 Мф.26:52-54. Много­численнейшая армия римлян, владык вселенной, простира­лась до двенадцати легионов. Очевидно, что здесь намере­ние Слова Божия состояло в том, чтоб выразить понятие о таком воинстве, которое мно­гочисленнее и сильнее всяко­го человеческого войска. С особенною ясностью видно это из Книги Иова. Пра­ведник сперва исчислял свои добродетели и представил их в прекрасной, живописной картине; когда же он очистил­ся и усовершился скорбями, тогда изменилось в нем понятие о себе: он увидел себя как бы исчезнувшим пред величи­ем Божества, признал себя зем­лею и пеплом. Брат просил преподоб­ного Сисоя Великого сказать ему слово на пользу. Старец отвечал ему, что монах должен быть ниже идолов. На вопрос же брата, что бы значило быть ниже идолов, старец сказал: Писание говорит об идолах, что они уста имут и не глаголют, очи имут и не видят, уши имут и не слышат, таковым должен быть и монах. И как идолы суть мерзость, так и монах да помышляет о себе, что он — мерзость. Патерик Скитский, буква С. Подражание, Московс­кого издания, 1834 г., кн. 3, гл. 2. В указываемом нами месте западного писателя разгоряче­ние, самомнение и самооболь­щение выставляются так ярко и живописно, что признается нелишним представить внима­нию читателя самый текст: «Говори, Господи, ибо раб Твой слышит. Я — раб Твой! Вразуми меня, да познаю свидетельства Твои. Приклони сердце мое к словам уст Твоих, и да снидет, как роса, глагол Твой. Сыны Израилевы гово­рили некогда Моисею: говори ты к нам, и мы будем слушать; Господь же да не говорит к нам, дабы нам не умереть. Не так, Господи, не так молю я! Но паче с пророком Самуилом смиренно и ревностно умо­ляю: говори, Господи, ибо раб Твой слышит. Да не говорит мне Моисей, или другой кто из пророков: но паче говори Ты, Господи Боже, дарующий вдохновение и просвещение всем пророкам. Ты един, без них, можешь совершенно на­учить меня; они же без Тебя не могут иметь никакого успеха. Могут звучать слова их, но Духа не сообщают! Они изящ­но говорят, но, когда Ты мол­чишь, не воспламеняют серд­ца! Они передают буквы; но Ты отверзаешь смысл! Они из­рекают таинства; но Ты отвер­заешь разум иносказаний! Они объявляют Твои веления, но Ты подаешь силу к исполне­нию! Они показывают путь; но Ты даешь крепость проходить его! Они действуют только из­вне; но Ты наставляешь и про­свещаешь сердца! Они ороша­ют внешне, но Ты даруешь пло­доносие! Они взывают слова­ми; но Ты даешь слуху разуме­ние! И потому да не говорит мне Моисей! Говори Ты, Гос­поди, Боже мой, вечная Исти­на. Да не умру и останусь бес­плодным, если буду наставляем только наружно, внутренне же не буду воспламенен, и да не бу­дет мне в суд слово слышанное и неисполненное, — познанное и любовью не объятое, — уве­рованное и не соблюденное. Итак, говори, Господи, ибо раб Твой слышит: Ты имеешь глаголы жизни вечной». Дерзость этого напыщенного веле­речия и пустословия наводит ужас и глубокую печаль на душу, воспитанную учением Православной Церкви. Устра­нено тут покаяние! Устранено сокрушение духа! Тут реши­тельное стремление к ближай­шему и теснейшему соедине­нию с Богом! Таково вообще настроение аскетических за­падных писателей. Один из них, выражая свое неправиль­ное понимание достоинства Божией Матери, заключает исступленное велеречие следу­ющим образом: «Итак! Кинем­ся в объятия Богоматери!» Противоположно это настрое­ние настроению, которое пре­подает святая Восточная Церковь своим чадам. «Аще не бы­хом святыя Твоя имели молит­венники, говорит она в одном из песнопений своих, и благо­стыню Твою милующую нас, како смели быхом, Спасе, пети Тя, Его же славословят непрестанно Ангели». (Тро­парь на Великом Повечерии). В другом песнопении она гово­рит: «К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смиреннии, и припадем, в по­каянии зовуще из глубины души: Владычице помози, на ны милосердовавши! Потщи­ся: погибаем от множества прегрешений! Не отврати твоя рабы тщы: Тя бо едину надежду имамы» (Канон молебный ко Пресвятой Богоро­дице). Непонятно состояние самообольщения и бесовской прелести для тех, которые не воспитаны духовным подвигом по преданию Православной Церкви: признают они это бедственное состояние за со­стояние самое правильное, благодатное. Потрудившийся перевести «Подражание» с ла­тинского языка на русский по­местил в конце книги свои на­ставления для читателя. Указы­вая на 2-ю главу 3-й книги, на эту живопись самообольще­ния и самомнения, он советует пред всяким благочестивым чтением приводить себя в на­строение, изображенное в этой главе. Очевидно, что та­ким настроением предоставля­ется свобода объяснять Свя­щенное Писание по произво­лу, снимается обязательство последовать объяснению, сде­ланному святыми отцами и принятому Церковью. Это — догмат протестантизма. Преподобный Григорий Синаит. О прелести и проч. Добротолюбие, ч. 1. Святые Каллист и Игнатий Ксанфопу­лы, гл. 73. Добротолюбие, ч. 2.