Какой священник наставлял его на это? Какой учитель, какой пророк? Ровно никто, но он сам имел благомыслящую душу, а ее и достаточно было во всех этих делах.

А сын его, хотя и имевший надлежащего учителя, именно, добродетель своего отца, пользуясь наставлениями и через дела, видя исход самых дел, имея урок и в погибели (рода человеческого) и в спасении своего семейства, был злым по отношению к нему, посмеялся над наготой родителя и отдал его на посмеяние. Видишь ли, что повсюду требуется благородство души? А что, скажи мне, было с Иовом? Каких пророков он слышал, каким ученьем он пользовался? Никаким. Однако и он, не имея ничего такого, с великим рвением проявлял все виды добродетели. Свое имение он делил с нуждающимися, и не только имение, но и самое тело. В своем дому он принимал странников и дом его принадлежал скорее последним, чем самому владельцу; крепостью же своего тела он помогал угнетаемым, силой и мудростью языка поражал клеветников и обнаруживал евангельское благоразумие, проявлявшееся во всех его делах. Смотри же: "блаженны нищие духом", – говорит Христос (Матф. 5: 3), а это он и оправдывал своими делами. "Если я пренебрегал, – говорит, – правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною, то что стал бы я делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему? Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его и равно образовал нас в утробе?" (Аз же презрех суд раба моего, или рабыни, прящимся им предо мною: что бо сотворю, аще испытание сотворит мне Господь? Еда не якоже и аз бех во чреве, и тии быша? Бехом же в том же чреве) (Иов. 31: 13–15). "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю" (Матф. 5: 5). А что кротче было того, о котором домочадцы говорили: "О, если бы мы от мяс его не насытились?" (кто убо дал бы нам от плотей его насытитися) (Иов. 31: 31), – так они сильно любили его. "Блаженны плачущие, ибо они утешатся" (Матф. 5: 4); и этой добродетели он не был чужд. Послушай, что он говорит: "Если бы я скрывал проступки мои, как человек, утаивая в груди моей пороки мои, то я боялся бы большого общества, и презрение одноплеменников страшило бы меня" (аще же и согрешая неволею не посрамихся народнаго множества, еже не поведах перед ними беззакония моего) (Иов. 31: 33–34). Человек такого настроения очевидно плакал с великим избытком. "Блаженны алчущие и жаждущие правды" (Матф. 5: 6). Смотри, и это с избытком исполнялось им: "Сокрушал, – говорит, – я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное" (сотрох членовныя неправедных, от среды же зубов их грабление изъях) (Иов. 29: 17). "Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия" (В правду же облачахся, одевахся же в суд яко в ризу) (там же, 14). "Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут" (Матф. 5: 7); а Иов был милостив не только в деньгах, не только в том, что одевал нагих, кормил алчущих, помогал вдовам, защищал сирот, исцелял раны, но и самым сочувствием души. "Не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли душа моя о бедных?" (Аз же о всяком немощнем восплакахся, вздохнув же, видев мужа в бедах) (Иов. 30: 25). Как бы будучи общим отцом для всех несчастных, он приходил на помощь в несчастьи к одним, оплакивал бедствия других и обнаруживал милосердие в словах и делах, своим состраданием и своими слезами делаясь как бы общим покровом для всех. "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Матф. 5: 8). И это также оправдалось на нем. Послушай, что Бог свидетельствует о нем: "нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла" (несть, яко он, на земли человек непорочен, истинен, благочестив, удаляяйся от веяния лукавыя вещи) (Иов. 1: 8). "Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное" (Матф. 5: 10). И в этом отношении он совершил великое множество подвигов и получил награды. Его не только гнали люди, но на него напал и сам начальник всякого зла, демон, который, употребив все свои козни, напал на него, изгнал его из дома и отечества, поверг на навоз, лишил всех денег, имений, детей, здоровья, самого тела, предав его самому жестокому голоду; после чего даже и некоторые из друзей его оскорбляли и растравляли раны его души. "Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах" (Матф. 5: 11, 12). И это блаженство оправдалось на нем с великой полнотой. Даже и близкие к нему люди тогда клеветали на него, говоря, что он наказан меньше, чем погрешил, возводили на него великие обвинения, ложные слова и тяжкие клеветы. Но он избавил их от угрожавшей им опасности тяжкого удара, нисколько не упрекая их за все сказанное ими. И здесь опять исполнилось над ним изречение: "любите врагов ваших… и молитесь за обижающих вас" (любите враги ваша, молитеся за творящиж вам напасти) (Матф. 5: 44). И он любил своих врагов, молился за них, утишал гнев Божий и искупил грехи их; хотя не имел возможности слышать ни пророков, ни евангелистов, ни учителей, ни кого-нибудь другого, кто бы наставлял его добродетели. Видишь ли, каково благородство души, и как она бывает достаточно добродетельна, хотя бы не пользовалась никаким попечением? Между тем самые предки его не только не были благочестивы, но отличались великим злом. О предке именно его говорил Павел: "Чтобы не было [между вами] какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав, за одну снедь отказался от своего первородства" (да не кто блудодей, или сквернителъ, яко же Исав, иже за ядь едину отдал есть первородство свое) (Евр. 12: 16).

Глава 14. А что, скажи мне, было с апостолами? Не случались ли с ними тысячи соблазнов? Послушай, что говорит Павел: "Ты знаешь, что все Асийские оставили меня; в числе их Фигелл и Ермоген" (веси ли сие, яко отвратишася от мене ecu иже от Асии, от них же есть Фигелл и Ермоген) (2 Тим. 1: 15). Не пребывали ли эти учители в узах? Не подвергались ли оковам? Не терпели ли всякого зла от домашних, как и от чужих? Не вторгались ли в паству после них и вместо них лютые волки? Не предсказывал ли это Павел ефесянам, призвав их в Милет? "Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; 30 и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою" (Аз бо вем сие, яко по отшествии моем внидут волцы тяжцы в вас, не щадящии стада. И от вас самех востанут мужие, глаголющии развращенная, еже отторгати ученики в след себе) (Деян. 20: 29, 30). Разве медник Александр не причинял ему тысячей неприятностей, повсюду гоня его, восставая и нападая на него и повергая его в такие бедствия, что он и ученика своего предостерегал от этого, говоря: "Берегись его и ты, ибо он сильно противился нашим словам" (от него же и ты себе блюди: зело бо противится словесем нашим) (2 Тим. 4: 15). А разве весь народ галатский не был совращен тайными лжебратьями и увлечен в иудейство? А разве не в начале самой проповеди Стефан, слова которого текли сильнее рек, всех приводя в молчание и заключая нечестивые уста иудеев, и который не находил себе противника, так что никто не мог противостоять ему, когда он ниспровергал иудейское учение, одерживал светлые трофеи и блистательные победы, –

Послушай, что говорит Павел в своем послании к филиппийцам: "Желаю, братия, чтобы вы знали, что обстоятельства мои послужили к большему успеху благовествования, так что узы мои о Христе сделались известными всей претории и всем прочим, и большая часть из братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большею смелостью, безбоязненно проповедывать слово Божие" (разумети же хощу вам братие, яко яже о мне паче во успех благовествования приидоша: яко узы мои явлены, о Христе быша во всем судищи и в прочих всех: и множайшии братия о Господе надеявшиися о узах моих, паче дерзают без страха слово Божие глаголати) (Фил. 1: 12–14). Видишь ли ты это мужество? Видишь ли дерзновение? Видишь ли твердость души? Видишь ли любомудрие настроения? Видя, что их учитель заключен в темницу и узы, подвергался пыткам и побоям и терпел бесчисленное множество подобных вещей, они не только не смущались и не волновались, но получали еще больше дерзновения, страданиями учителя возбуждались еще к большей ревности в борьбе. "Но, – скажешь ты, – другие падали". Не противоречу и я этому, потому что ввиду всего совершившегося необходимо было многим и пасть; но что я уже говорил и не перестану говорить, скажу и теперь. Все это праведники должны приписывать себе, а не природе вещей. Отходя отсюда, Христос оставил нам такое наследие, говоря: "В мире будете иметь скорбь" (в мире скорбни будете) (Иоан. 16: 33), и еще: "и поведут вас к правителям и царям" (и пред владыки же и цари ведени будете) (Матф. 10: 18), и еще: "наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу" (приидет час, да всяк, иже убиет вы, возмнится службу приносити Богу) (Иоан. 16: 2). Напрасно поэтому повсюду указываешь ты мне на соблазняющихся; всегда случалось то же самое. Да и что и говорить об апостолах? Сколько было людей, которые соблазнились у самого креста общего всем нам Господа и, сделавшись более злыми и дерзкими, проходя, издевались над Ним, говоря: "Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста… и уверуем в Него" (разоряяй церковь и тремя денми созидаяй, спасися сам: аще Сын ecu Божий, сниди со креста и уверуем в Тя) (Матф. 27: 40). И однако они не имели себе извинения в кресте, потому что во всем этом их обвиняет разбойник. И он также видел, как распинали (Христа), и не только не соблазнился, но и получил отсюда больше повода для любомудрия и, победив все человеческое и вознесшись на крыльях веры, любомудрствовал о будущем. Видя Христа оскорбляемым, бичуемым, осмеиваемым, пьющим желчь, биенным, отвергаемым народом, осужденным на судилище, присужденным к смерти, он ничем этим не смутился; но, видя крест и вбиваемые гвозди, видя все издевательства, совершаемые развращенным народом, сам он пошел прямым путем, говоря: "помяни меня во царствии твоем" (Лук. 23: 42). И этим он заставил смолкнуть обвинителя, исповедывал собственные грехи и любомудрствовал о воскресении, хотя не видел, ни как мертвые воскресали, ни как прокаженные очищались, ни как утишалось море, изгонялись демоны, умножались хлебы, ни всего того, что видел народ иудейский, и несмотря на все это, распял Христа. Видя Христа уничиженным, он исповедывал в нем Бога, вспомнил о царствии и размышлял о будущем; а они, видев, как Христос совершал чудеса, наслаждаясь учением Его и через слова и через дела, не только не получили пользы, но и поверглись в крайнюю бездну погибели, вознеся Его на крест. Видишь ли, что неразумные и негодные не получают пользы даже и от добра; благоразумные же и бдительные получают величайшую пользу и от того, чем соблазняются другие. То же самое можно видеть и на Иуде, и на Иове. Иуда не получил спасения даже от Христа, спасшего вселенную, а Иов не потерпел вреда даже и от губительного диавола. Но один из них, перенося тысячи зол, получил венец, а другой, видя чудеса и сам совершая их, воскрешая мертвых и изгоняя бесов (ведь и он имел такую власть), слыша множество поучений о царствии и геенне, принимая участие в таинственной трапезе, будучи допущен к страшной вечери и вообще пользуясь таким же благоволением и промышлением, каким пользовались Петр, Иаков и Иоанн, и даже еще большими, – после всего такого благоволения и снисхождения, каковыми пользовался в избытке, так как ему были поручены даже и деньги для нищих, после всего этого, он все-таки впал в безумие и, через сребролюбие поддавшись сатане, по собственной воле сделался предателем и совершил величайшее из зол, продав за тридцать сребреников такую кровь и предав Господа коварным поцелуем. Кто бы не соблазнился этим, совершенным со стороны ученика, предательством? А что сказать о обитателе пустыни, о плоде бесплодной, о сыне Захарии, который, удостоившись крестить тую святую и страшную голову, делается Предтечей собственного Господа? Когда он пребывал в темнице, был усечен и сделался предметом награды для блудной плясуньи, как многие соблазнялись тогда! Но что я говорю – тогда? Как многие и теперь, после столь долгого времени, слыша это, соблазняются! Да что говорить об Иоанне, об его темнице, его усекновении? Зачем обращаться к служителям, когда можно обратиться к самому Господу?

Глава 15. А крест Христов, искупивший вселенную, рассеявший заблуждение, землю превративший в небо, рассекший узы смерти, сделавший ад ненужным, разрушивший твердыню диавола, закрывший уста демонам, обративший людей в ангелов, разрушивший жертвенники и ниспровергший капища, насадивший на земле новое и необычайное любомудрие, произведший бесчисленные блага, страшные, великие и возвышенные, – разве он не был соблазном для многих? Разве Павел не взывает ежедневно, говоря и не стыдясь: "а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие" (мы же проповедуем Христа распята иудеем убо соблазн, еллином же безумие) (1 Кор. 1: 23). Но что же, скажи мне, неужели не нужно было являться Христу, не нужно было приносить эту страшную жертву? Неужели не нужно было совершать этих спасительных дел –

Соблазн произошел не от природы самого креста, а по причине самих соблазняющихся, почему и говорит Павел: "для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость" (самим же званным, иудеем же и еллином, Христа Божию силу и Божию премудрость) (там же, 24). Ведь и солнце причиняет вред больным глазам, но что же отсюда? Неужели не должно быть солнцу? Мед кажется горьким для больных. Что же, неужели и его надо удалить? Не были ли сами апостолы для одних запахом смертоносным на смерть, а для других запахом жизни на жизнь (2 Кор. 2: 16)? Равным образом, ввиду погибающих, разве не должно живым наслаждаться таким попечением? Самое пришествие Христа, наше спасение, источник благ, жизнь, бесчисленные благодеяния, скольких людей обременяли они, скольких лишили извинения и снисхождения? Не слышишь ли, что говорит Христос об иудеях: "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем" (аще не бых пришел и глаголал им, греха не быша имели, ныне же извинения не имут о гресе своем) (Иоан. 15: 22). Что же? Так как после Христова пришествия грех их сделался неизвинительным, так неужели из-за этих злых Он не должен был приходить ради тех, которые имели воспользоваться благом? Кто бы сказал это? Конечно никто, кроме крайне неразумных. А сколько людей, скажи мне, соблазнились вследствие самых Писаний? Сколько ересей возникло под предлогом их? Так неужели следовало бы уничтожить Писания ради соблазнившихся? Или не следовало бы давать их с самого начала? Отнюдь нет; но всем следовало давать ради тех, которые имели получить от них пользу. Соблазнившиеся (опять я не перестану говорить это) пусть сами себе приписывают соблазны; а для тех, которые имели получить от них величайшую пользу, разве не было бы великой несправедливостью, если бы по причине неразумия и нерадения других и те, кто имели бы получить от них великую пользу, были бы лишены этой пользы? Итак, не говори мне о погибающих, потому что, как я уже сказал в предшествующей беседе, никто из тех, которые сами себе не вредят, не получают вреда и от других, хотя бы подвергалась опасности самая их жизнь.

Глава 16. Какой вред, скажи мне, получил Авель, убитый братской рукой и потерпевший безвременную и насильственную смерть? Не больше ли он получил пользы, приобретя блистательнейший венец? Какой вред получил Иаков, столько потерпевший от своего брата, сделавшийся лишенным отечества беглецом, странником и рабом, и доведенный до крайнего голода? Сколько потерпел Иосиф, подобным же образом лишенный отечества и дома, сделавшийся пленником, рабом и узником, подвергавшийся крайним опасностям и перенесший столько клевет? Что потерпел Моисей, столько раз оскорбляемый своим народом, при чем те самые, которым он благодетельствовал, строили ему козни? А что было с пророками, которые все терпели зло от иудеев? Что было с Иовом, на которого восставал диавол с бесчисленными кознями? Что было с тремя отроками? Что с Даниилом, которому угрожала крайняя опасность его жизни и свободе? Что было с Илией, который, живя в крайней бедности, гонимый, угнетаемый, пребывая в пустыне, всегда был беглецом и странником? Что было с Давидом, который столько потерпел сначала от Саула, а после и от собственного сына? Разве не больше просиял он, перенося самые крайние бедствия, чем когда наслаждался благоденствием? А что было с Иоанном, пострадавшим через усекновение? Что было с апостолами, из которых одни были умерщвлены, а другие подвергались всевозможным бедствиям? Что было с мучениками, которые испускали дух среди ужасных мучений? Не все ли они тогда именно особенно и просиявали, когда подвергались испытаниям, когда подвергались наветам, когда мужественно выдерживали крайнюю бедственность?

Глава 17. Прославляя общего нам Господа за все другое, не особенно ли мы прославляем Его, восторженно восхваляем за крест, за эту бесславную смерть? Не выставляет ли Павел признаком Его любви к нам то именно, что Он умер, что Он умер за людей? Не говоря о небе, земле, море, об всем другом, что сотворил Христос для нашей пользы и наслаждения, он постоянно возвращается к кресту, говоря: "Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками" (составляет же Свою любовь к нам Бог, яко еще грешником сущим нам Христос за ны умре) (Римл. 5: 8). И отсюда он подает нам добрые надежды, говоря: "Если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его" (аще бо врази бывше примирихомся Богу смертию Сына Его, множае паче примирившеся спасемся в животе Его) (Римл. 5: 10). Не этим ли особенно он и сам хвалится, много размышляет, ликует и восторгается от удовольствия, так говоря в послании к галатам: "А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа" (мне же да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа) (Гал. 16: 14), И что удивляешься, если Павел ликует, восторгается и хвалится этим? Сам Христос, потерпевший столько, называет это дело славой: "Отче, – говорит Он, – пришел час, прославь Сына Твоего" (Отче, прииде час, прослави Сына Твоего) (Иоан. 17: 1), и ученик, написавший это, говорит: "ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен" (не убо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен) (Иоан. 7: 39), разумея под славой крест. Когда же хотел показать им Его любовь, то о чем говорил? О чудесах ли, знамениях и необычайных действиях? Отнюдь нет; но указывает на крест, говоря: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но иматъ живот вечный) (Иоан. 3: 16). И Павел тоже говорит: "Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?" (иже убо Своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть Его; како убо не и с Ним вся нам дарствует) (Рим. 8: 32). А когда хочет привести к смирению, то, делая увещания, он говорит так: "Если [есть] какое утешение во Христе, если [есть] какая отрада любви, если [есть] какое общение духа, если [есть] какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего [не делайте] по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя" (аще убо кое утешенее о Христе, или аще коя утеха любве, аще кое общение духа, аще кое милосердие и щедроты, исполните мою радость, да тожде мудрствуете, ту же любовь имуще, единодушии, единомудренни: ничтоже по рвению или тщеславию, но смиренномудрием друг друга честию болша себе творяще) (Фил. 2: 1–3), затем, давая совет, говорит: "Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной" (сие бо да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе: Иже во образе Божий сый не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся яко же человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя) (Фил. 2: 5–8). И опять, рассуждая о любви, говорит следующее: "и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное" (и ходите в любви, якоже и Христос возлюбил есть нас, и предаде Себе за ны приношение и жертву Богу в воню благоухания) (Еф. 5: 2). Увещевая жен к единомыслию с мужьями, он говорит: "Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее" (мужие, любите своя жены, якоже и Христос возлюби церковь, и Себе предаде за ню) (Еф. 5: 25). Затем и сам Христос, показывая, насколько Он стремился к этому и насколько жаждал страданий, когда первый из апостолов, основание церкви, глава сонма учеников, по неведению сказал: "Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!" (милосерд Ты Господи; не имать быти Тебе сие), – послушай, что Он отвечал ему: "Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн!" (иди за Мною, сатано, соблазн Ми ecu) (Матф. 16: 22, 23). Самой строгостью этого укора Он показывает, с каким рвением стремился Он к этому делу. Свое воскресение Он совершил тайно и в сумраке, предоставляя свидетельство о нем последующему времени; крест же Он потерпел на виду всего города, в самый праздник, среди народа иудейского, в присутствии обоих судилищ – римского и иудейского, при стечении всех на праздник, среди дня, на виду всей вселенной. А так как все происходившее видели только присутствующие, то Он повелел затмиться солнцу и возвестить об этом злодеянии по всей вселенной. Хотя для многих, как я сказал, это сделалось соблазном, но нужно обращать внимание не на них, а на спасенных, на избавленных. И что ты удивляешься, если в настоящей жизни крест так славен, что Христос называет его славой, и Павел хвалится им. В тот страшный и ужасный день, когда Он придет показать славу Свою, когда явится во славе Отца Своего, когда настанет страшный суд, когда весь род человеческий предстанет перед Ним, когда реки взволнуются, когда ангелы и высшие силы внезапно снизойдут вместе с Ним, когда будут раздаваться бесчисленные награды, когда одни просияют как солнце, а другие как звезды, когда явятся сонмы мучеников и апостолов, когда выступят ряды пророков и сонмы благородных мужей, – тогда именно, в этом блеске, в этом сиянии придет и Он, испуская блистательные лучи. "Тогда, – говорит Писание, – явится знамение Сына Человеческого на небе, солнце померкнет, и луна не даст света своего (явится знамение Сына человеческого на небеси, солнце померкнет и луна не даст света своего) (Матф. 24: 30, 29). О, блеск страдания, о светлость креста! Солнце помрачается и звезды падают как листья, крест же сияет светлее всех их, наполняя все небо. Видишь ли, как прославляется этим Господь, как Его уничижение превращается в славу, когда в тот день Он явится перед всей вселенной с таким блеском?Глава 18. И ты также, когда увидишь, что некоторые соблазняются случившимся, прежде всего подумай о том, что соблазн происходит не отсюда, а от собственной слабости, о чем свидетельствуют те, которые не подвергаются соблазну. Потом обрати внимание и на то, что вследствие этого многие особеннно просияли, прославляя Бога с великим усердием, благодаря Его за это. Поэтому, смотри не на падающих, а на мужественно стоящих, на пребывающих неподвижными и на делающихся более сильными; не на тех, которые боятся, но на тех, которые плывут по прямому направлению, и плывущих прямо гораздо больше. Но если бы даже и больше было первых, то лучше один делающий волю Божию, чем тысячи беззаконных.Глава 19. Подумай, сколько людей удостоилось мученического венца. Одни были бичуемы, другие ввергались в темницу, иные заключались в оковы, как злодеи, иные изгонялись из отечества, иные лишались имущества, иные высылаемы были на чужбину, иные терпели смерть, – одни и действительно, а другие хотя бы только в намерении. И когда они видели, как изготовлялись на них копья, точились мечи, так что они ежедневно находились под ударами новых угроз, как начальники, пылая гневом, угрожали им смертью, выставляли перед ними тысячи всяких пыток и наказаний, они и тогда не падали и не смущались, но неподвижно стояли (как) на скале, готовые все это перенести и потерпеть, только бы не участвовать в беззаконии совершающих зло, – и не только мужи, но и жены. Эту борьбу выдерживали и женщины, и часто даже мужественнее самих мужчин. И не только женщины, но и юноши, и даже дети. Итак, скажи мне, неужели весь этот сонм мучеников мало пользы принес церкви? Все они мученики; ведь мучениками были не только те, которых влекли в судилище, которым приказывали приносить жертвы, и они, оставаясь непреклонными, потерпели все это, но и те, которые готовы были потерпеть все из-за благоугождения Богу. И если внимательно рассмотреть, то последние даже более, чем первые. Ведь не одно и то же, когда кто-нибудь, имея избирать между мучениями и вечной погибелью своей души, терпит все, чтобы не погибнуть, и когда кто за меньшее добро терпит то же мучение. Что мученический венец получают не только потерпевшие муку, но и те, которые готовы к ней, и даже, как я сказал прежде, потерпевшие за меньшее суть большие мученики, это я попытаюсь доказать на основании изречения Павла. Приступив к перечислению просиявших среди предков, блаженный Павел, начав с Авеля, затем переходит к Ною, Аврааму, Исааку, Иакову, Моисею, Иисусу (Навину), Давиду, Самуилу, Илие, Елисею, Иову, и говорит так: "Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей" (темже убо и мы толик имуще облежащ нас облак свидетелей) (Евр. 12: 1). Между тем, не все они в действительности были умерщвлены, а вернее ни один из них, кроме двух-трех, например Авеля, Иоанна, а другие все закончили жизнь собственной смертью. Сам Иоанн был умерщвлен не за то, что ему приказывали принести жертву и он не послушался, не за то, что он, приведенный к жертвеннику, не хотел поклониться идолу, а за одно только слово. Он говорил Ироду: "не должно тебе иметь жены Филиппа, брата твоего" (Матф. 14: 4). За это он ввергнут был в темницу и потерпел смерть. Но если за обличение незаконного брака, каковой он видел перед собой (ведь он даже не исправил совершаемого греха, а только говорил и не хотел перестать), – если за то только, что говорил, не делая ничего больше, он считается мучеником и даже первым из мучеников, за то, что был усечен, то потерпевшие столько наказаний и выступавшие не против Ирода, а против властелинов всей вселенной, и противившиеся не беззаконному браку, а защищавшие законы отечества и правила церкви, словами и делами, обнаруживавшие мужество, подвергавшиеся смерти ежедневно – и мужи, и женщины, и дети, то разве они не были бы достойны причисления к сонму мучеников? Так, Авраам, который в действительности и не умертвил своего сына, а умертвил его только в своем намерении, услышал говорящий свыше голос: "не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня" (не пощадел ecu сына твоего возлюбленнаго Мене ради) (Быт. 22: 12). Так всегда намерение, когда оно исходит из добродетели, получает полный венец. Если же тот, кто не пощадил сына, провозглашен был таковым, то те, которые не щадили самих себя, подумай, какую получат они награду за то, что не один, не два и не три дня, а в течение всей своей жизни твердо исполняли повеления, подвергаясь поношениям, оскорблениям, бедствиям и клеветам. А это немалая заслуга. Поэтому и Павел, восторгаясь ею, говорит: "то сами среди поношений и скорбей служа зрелищем [для других], то принимая участие в других, находившихся в таком же [состоянии]" (ово убо поношенми и скорбми позор бывше, ово же общницы бывше живущым тако) (Евр. 10: 33). Что же говорить о тех, которые не только сами умирали, но и побуждали к стойкости и других мужей и жен? Апостол восхваляет их. Многие раздавали свои имущества, чтобы доставить некоторое утешение узникам и изгнанникам в постигшем их бедствии, и с радостью принимали расхищение их имуществ, по слову апостольскому; другие лишались то отечества, то самой жизни.Видя такие подвиги, столько сплетаемых венков, такое назидание, – откуда, скажи мне, может явиться соблазн? "От погибших", – скажет кто-нибудь. Но как я уже сказал и не перестану говорить, эту причину своей погибели они должны приписывать сами себе. Это именно показало вам все изложенное слово. Но я укажу и на другое благо.Это время сделалось печью, которая обличила монету, имеющую в себе медь, расплавляла олово, сжигала солому, ложно придававшую больше цены драгоценным веществам. На это именно указывает и Павел, говоря: "надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные" (подобает бо и ересем в вас быти, да искуснии явлени бывают в вас) (1 Кор. 11: 19).Глава 20. Итак, не смущайся этим – ни тем, что священники теперь, сделавшись негодными, свирепее всякого волка набрасываются на паству, ни тем, что начальники и правители обнаруживают большую жестокость. Вспомни, что с апостолами случалось нечто еще более жестокое. Тогда именно скипетроносец, будучи тайной беззакония (как назвал его Павел), совершал все виды зла, всех увлекал ко злу; однако и он не мог повредить ни церкви, ни благородным тем мужам, а сделал их еще более славными; священники же иудейские были так негодны и лукавы, что нужно было запрещать народу ревностно следовать их жизни: "На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте" (на Моисеове седалищи седоша книжницы и фарисее: вся убо, елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите) (Матф. 23: 2–3). Что может быть лукавее священников, ревность в подражании которым оказывается гибельной, и однако, несмотря на то, что тогда властвовали такие люди, лица просиявшие, увенчанные, не только не потерпели никакого вреда, а прославились еще больше. Поэтому не нужно удивляться тому, что произошло. Повсюду испытания бодрствующим приходят и от своих, и от чужих. Так и Павел, видя целые тучи надвигающихся на них опасностей и боясь, чтобы некоторые из учеников не устрашились, в своем послании говорил: "И послали Тимофея, брата нашего и служителя Божия и сотрудника нашего в благовествовании Христовом, чтобы утвердить вас и утешить в вере вашей, чтобы никто не поколебался в скорбях сих: ибо вы сами знаете, что так нам суждено" (и послахом Тимофея, яко ни единому смущатися в скорбех сих: сами бо весте, яко на сие лежим) (1 Фес. 3: 2–3). Сказанное же означает: "Такова наша жизнь, таково свойство апостольского призвания – чтобы переносить бесчисленные бедствия". "Так нам суждено" (Яко на сие лежим), – говорит он. Что такое – "Так нам суждено"? Как съестные припасы предназначены для того, чтобы идти в продажу, так и апостольская жизнь для того, чтобы подвергаться поношению, терпеть всякое зло, никогда не успокаиваться, никогда не иметь облегчения. Но бдительные не только не терпят отсюда никакого вреда, но и получают большую пользу. Поэтому апостол восхваляет их, узнавши, что они стояли мужественно. И о других говорит, что они, ободренные его узами и его оковами, дерзали безбоязненно проповедовать. А что было, скажи мне, во времена Моисея? В варварской стране не попустил ли Бог волхвам показать свою силу? Не эту ли историю припоминает Павел, говоря: "Как Ианний и Иамврий противились Моисею, так и сии противятся истине" (яко же Ианний и Иамврий противистася Моисею, такоже и сии противляются истине) (2 Тим. 3: 8). Так всегда не было недостатка в соблазнах, равно как не было недостатка и в увенчанных ради них. Обо всем этом поразмысли, и не об этом только, а и о том, какая польза была от этого. Посмотри и на то, что есть и другие непостижимые причины для этого; ведь не все возможно нам знать, но (несомненно), что за бедствиями следуют события гораздо более благоприятные и совершаются чудесные дела. Так сначала Иосиф находился в бедствии, и долго совершались события, казавшиеся противными обетованию; но потом произошло даже больше того, что было обещано. И на кресте не тотчас же и не сначала совершилось избавление, но сначала предшествовал соблазн, и если с целью удивить и исправить злодеев и было несколько знамений, то все они вскоре исчезли. Если и разорвалась завеса в храме, камни распались и солнце помрачилось, то все это произошло в течение одного дня, и вскоре было забыто многими. После же этого вскоре апостолы, находясь в бегстве, в гонении, в борьбе, в наветах, скрываясь, трепеща и подвергаясь опасностям, проповедывали слово (Божие); народ иудейский, будучи в это время в силе, гнал, преследовал, терзал и мучил верующих, и так как заодно с ними были и начальники, то ежедневно они хватали и влекли апостолов (в судилища). Да что я говорю о народе и начальниках иудейских? Один делатель палаток, занимавшийся выделкой кож, именно, Павел (а что может быть пустее делания палаток?) объят был таким безумством, что хватал мужей и жен и отдавал под стражу. И Распятый, видя все это, попускал ему. Но посмотри, как впоследствии этот самый гонитель превзошел всех (в вере) и его деятельность просияла ярче солнца, и обняла всю вселенную.Глава 21. Если же скажешь: "Для чего в Ветхом и Новом Завете допускается столько опасностей и столько наветов?" – то узнай и причину этого. Какая же это была причина? Настоящая жизнь есть ристалище, упражнение и борьба, печь, мастерская для добродетели.