[1] сел или села (διάψαλμα) собственно значит: перемена тона. В славянском переводе нет этого слова.

БЕСЕДА НА ПСАЛОМ 140

1 Псалом давиду. Господи, воззвах к тебe, услыши мя: вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к тебe. 1 Псалом Давида. Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня, вонми гласу моления моего, когда я взываю к Тебе. 2 Да исправится молитва моя яко кадило пред тобою: воздeяние руку моею, жертва вечерняя. 2 Да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою, поднятие рук моих - да будет (как) жертва вечерняя. 3 Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих. 3 Положи, Господи, хранение устам моим и дверь в ограждение уст моих. 4 Не уклони сердце мое в словеса лукавствия, непщевати вины о грeсeх с человeки дeлающими беззаконие: и не сочтуся со избранными их. 4 Не уклони сердце мое к словам лукавым, для измышления извинения во грехах вместе с людьми, совершающими беззаконие, и да не соединюсь с избранниками их. 5 Накажет мя праведник милостию и обличит мя, елей же грeшнаго да не намастит главы моея: яко еще и молитва моя во благоволениих их. 5 Наставит меня праведник милостиво и обличит меня, елей же грешника да не помажет главы моей, но и молитва моя (да не будет) в благоволении у них. 6 Пожерты быша при камени судии их: услышатся глаголи мои, яко возмогоша (усладишася). 6 Пожраны были близ камня судии их, услышаны были слова мои, ибо они могущественны. 7 Яко толща земли просeдеся на земли, расточишася кости их при адe. 7 Как глыба земли распадается на земле, так кости их рассыпались при аде. 8 Яко к тебe, Господи, Господи, очи мои: на тя уповах, не отими душу мою: 8 Но к Тебе, Господи, Господи, очи мои (обращены), на Тебя я уповал: не отними душу мою. 9 сохрани мя от сeти, юже составиша ми, и от соблазн дeлающих беззаконие. 9 Сохрани меня от сети, которую расставили для меня, и от соблазнов (со стороны) делающих беззаконие. 10 Падут во мрежу свою грeшницы: един есм аз, дондеже прейду. 10 Падут в сеть свою грешники, а я один останусь, пока не перейду (ее).

1. Слова этого псалма, можно сказать, все знают и во всяком возрасте постоянно поют, но смысла их не разумеют. Это не малого заслуживает осуждения – каждый день петь и устами произносить слова, а не стараться вникнуть в силу мыслей, заключающихся в словах.

Между тем нельзя сказать и того, чтобы этот псалом был ясен и всех клонил ко сну, чтобы в нем не оставалось исследовать ничего, так как все находится на виду. Нет, он неясен, и в состоянии разбудить того, кто засыпает, и даже того, кто уже крепко спит. Что значит, например: "не уклони сердце мое к словам лукавым"? Что значит: "наставит меня праведник милостиво и обличит меня"? А следующее затем, скажи мне, не темнее ли всякого мрака? "Но и молитва моя (да не будет) в благоволении у них. Пожраны были близ камня судии их, услышаны были слова мои, ибо они могущественны" (ст. 4-6). Но не смотря на то, что в этом псалме столько неясного, многие пробегают его без внимания, как бы какую-нибудь песню. Впрочем, чтобы, слишком распространяясь в укоризнах, не сделать слова своего тяжким, приступим к объяснению сказанного. Слушайте со вниманием, потому что, я думаю, отцы установили читать этот псалом каждый вечер не напрасно и не для одного, находящегося в нем, выражения: "поднятие рук моих – да будет (как) жертва вечерняя". Тоже самое выражение встречается и в других псалмах, как например: "вечером и утром и в полдень поведаю, и возвещу, и Он услышит голос мой" (Пс.54:18); и еще: "Твой – день и Твоя – ночь" (Пс.73:16); и еще: "вечером водворится плач, а утром – радость" (Пс.29:6); и много можно найти псалмов, приличествующих вечернему времени. Следовательно, не поэтому отцы избрали этот псалом, но заповедали читать его, как некоторое спасительное врачество и средство для очищения грехов, чтобы все, чем бы ни осквернились мы в продолжение дня, находясь на площади, или дома, или в другом каком-нибудь месте, мы очистили при наступлении вечера посредством этой духовной песни. Она есть врачество, которое истребляет все подобное. Таков и утренний псалом, – ничто не препятствует нам кратко упомянуть и об нем, – он воспламеняет любовь к Богу, возбуждает душу и, сильно воспламенив ее и исполнив великой благости и любви, в таком расположении позволяет приступать к делу. Посмотрим же, чем он начинается и чему научает нас. "Боже, Боже мой! К Тебе с утра обращаюсь, возжаждала Тебя душа моя" (Пс.62:2). Видишь ли, как он высказывает слова воспламененной души? А где любовь к Богу, оттуда убегает всякое зло; где память о Боге, там забвение грехов и прекращение зла. "Так бы и явился к Тебе во святилище,

чтобы видеть силу Твою и славу Твою!" (ст. 3). Что значит: "так"? С такой, говорит, преданностью, с такою любовью, чтобы видеть славу Твою, которую можно видеть везде на земле. Но чтобы нам, оставив находящееся под руками, не заняться посторонним, отсылаем слушателя к тому, что сказано об этом псалме, а сами обратимся к предложенному теперь.

Что же говорит пророк? "Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня". Что, скажи мне, говоришь ты? Потому ли, что ты воззвал, требуешь быть услышанным, и представляешь эту причину, как достаточную, чтобы тебе быть услышанным? Следовательно, теперь нужны люди с громким и сильным голосом? Но это было бы неосновательно. Чем согрешил тот, у кого голос слабый и тихий и язык медленный? Не таков ли был Моисей, и однако он был услышан скорее всех? Не больше ли всех взывали иудеи, и однако Бог не внял молитвам их? Сильный и слабый голос – это совершенство и недостаток природы; но это не служит основанием ни быть услышанным, ни быть неуслышанным, потому что не заслуживает ни похвалы, ни порицания. Бывает много природных совершенств и у порочных людей. Не был ли благообразен и прекрасен Авессалом, и даже до кудрей волос не простиралась ли красота тела его? И что же? Не был ли плешив Елиссей, так что дети смеялись над ним? Но ни первому красота не принесла никакой пользы, ни последнему неблагообразие не причинило вреда. Что я говорю о слабом голосе, или медленном языке, когда и молчавший Моисей и не говорившая Анна были услышаны? А обращаясь к иудеям, Бог сказал: "когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу" (Ис.1:15). Что же выражает Псалмопевец словами: "Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня"? Он разумеет здесь внутреннее воззвание, которое произносит сердце воспламененное и дух сокрушенный, которое произнося и Моисей был услышан. Как человек, взывающий голосом, напрягает всю свою силу, так и взывающий сердцем напрягает весь ум свой.

2. Такого воззвания требует Бог, воззвания, которое происходит от сердца и не дозволяет поющему зевать и развлекаться. Впрочем, не только Он требует такого воззвания, но и молитвы к Нему. Есть много людей, которые стоят и не взывают к Богу; уста их взывают к Богу и произносят имя Божие, а ум не разумеет ни одного слова. Такой человек не взывает, хотя и громко произносит слова, и не молится Богу, хотя и кажется молящимся Ему. Не так – Моисей; он взывал, и был услышан; потому и Бог сказал ему: "что ты вопиешь ко Мне?" (Исх.14:15)? И не только когда взывал, но и когда молчал, он получал желаемое, потому что оказывался достойным того, чтобы быть услышанным. Если хочешь видеть и грешников, усердно молившихся, громко взывавших и получавших просимое, то посмотри на блудницу, молившуюся молча; посмотри на мытаря, получившего оправдание одною молитвою. Так взывает и Псалмопевец, почему и говорит: "Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня"; поэтому и просит быть услышанным."Когда я взываю к Тебе". Посмотри и на другое достоинство его молитвы. Не потому он просит быть услышанным, что молится усердно, но и потому, что приносит молитву, достойную недремлющих очей Божиих. Какая же это молитва? Та, когда кто молится не против врагов, не о богатстве и прибытке, не о власти и славе, и ни о чем-нибудь из благ тленных, но о благах нетленных и вечных. "Ищите же", говорит Господь, "прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф.6:33). "Когда я взываю к Тебе". Видишь ли, как он желает, чтобы и мы взывали с усердием, с ревностью? Ведь в это особенно время диавол строит нам козни. Он знает, что молитва есть величайшее оружие, и что, хотя бы мы были грешниками и достойными осуждения, мы можем совершить многое, если молимся с ревностью и согласно с законами Божиими; потому он тогда и старается вселить в нас беспечность и внушить порочные помыслы, чтобы сделать для нас молитву бесплодною.Зная это, мы должны охранять от него наше усердие и никогда не молиться против врагов, но подражать апостолам. Они, претерпевши тысячи бедствий, находясь в узах, подвергаясь крайней опасности, прибегали к молитве и говорили: "воззри на угрозы их". А затем что? Не говорили: сокруши или умертви их, как многие часто говорят с проклятиями; нет, а что? "Дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое". Как и каким образом? Не умерщвлением ли противников? Не уничтожением ли и погублением их? Нет, а как? "Как Ты простираешь руку Твою на исцеления и на соделание знамений и чудес именем Святаго Сына Твоего Иисуса" (Деян.4:29,30). Видишь ли молитву, исполненную любомудрия, в которой и после таких бедствий не испрашивается никакого наказания врагам? Но так молились они, находясь еще в живых и имея дыхание; а Стефан, уже оставляя настоящую жизнь, не только не просил зла врагам, но и старался бросавших в него камни и убивавших его спасти молитвою своею от гнева Божия за такое их беззаконие и взывал: "Господи! не вмени им греха сего" (Деян.7:60). Какое же может быть прощение, какое оправдание тем, которые молятся против врагов?Как может быть услышана такая молитва, когда она возносится вопреки заповедям Божиим? Не будем же говорить ничего подобного. Нам не только не должно молиться против врагов, но даже должно истреблять в себе гнев против них; потому и говорит апостол: "желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения" (1Тим.2:8); т.е. если ты имеешь врага, то истреби гнев, и таким образом приступай к Господу, и не только устами не говори ничего против него, но и душу очисти от этого яда. Если такова будет молитва твоя, и если ты будешь усердно призывать Бога, то прежде, нежели окончишь молитву, будешь услышан. Этого и просит Псалмопевец, когда говорит: "вонми гласу моления моего, когда я взываю к Тебе". И сам Бог обещал это: "ты воззовешь", говорит, "и Он скажет: "вот Я!" (Ис.58:9). "Да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою". Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): да поставится молитва моя, как кадило пред тобою (ταχθήτω). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): да уготовится (έτοιμασθήτω). "Поднятие рук моих – да будет (как) жертва вечерняя". Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): дар вечерний (δω̃ρον). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): приношение вечернее (προσφρὰ).Чему хочет научить нас пророк, говоря о жертве вечерней? В древности было два жертвенника: один сделанный из меди, другой – золотой; первый был всенародный, назначенный почти для всех жертв народа; а последний находился в святилище, за завесою. Но, чтобы сказанное нами было яснее, постараемся изложить этот предмет с начала. У иудеев в древности был храм, длиною в сорок локтей, а шириною в двадцать. Десять локтей этой длины отделялись внутри завесою, и отделенная часть называлась: святое святых; а находившаяся вне завесы – просто: святое. И все сияло золотом.3. Некоторые говорят, что и верхняя доска (того жертвенника) была скована из золота. Туда один первосвященник входил однажды в год; там находился и кивот, и херувимы; там и стоял золотой жертвенник, на котором приносился фимиам, и который не для чего иного был устроен, как только для фимиама. Это происходило однажды в год. Во внешнем же храме находился жертвенник медный; на нем каждый вечер был приносим и сожигаем агнец. Это называлось жертвою вечернею, потому что была и утренняя жертва, и дважды в день надлежало зажигать жертвенник в храме, кроме других жертв, приносимых от народа. Священникам было повелено и постановлено законом, когда никто не приносил, собственно от себя приносить и сожигать одного агнца утром и одного вечером; первая жертва называлась утреннею, а последняя вечернею. Так делать было заповедано Богом, Который этим внушал, что должно служить Ему непрестанно, и при начале и при конце дня.Такая жертва и такой фимиам были всегда благоприятны Богу; а жертва за грехи была иногда благоприятна, иногда и не- благоприятна, смотря потому, к добродетели или к пороку расположены были приносившие ее; напротив, то, что приносилось не за грехи других, но как узаконенное священнодействие и обычное служение, всегда было благоприятно. Итак Псалмопевец просит, чтобы молитва его была такова, как эта жертва, не оскверняемая никакою нечистотою приносящего, как этот фимиам чистый и святой. Таким прошением он научает и нас приносить молитвы чистые и благовонные. Такова правда; напротив, грех зловонен. Вот почему, показывая зловоние греха, он же говорит: "ибо беззакония мои превысили голову мою, подобно тяжелому бремени отяготели на мне" (Пс.37:5).