В «Древнем Патерике»4 передается случай, показывающий, что святые строго помнили это положение (что нестяжание выше милостыни).

«Некто просил старца принять деньги на свои нужды. Он не захотел принять, довольствуясь своим рукодельем. Когда же тот не переставал упрашивать старца принять деньги хотя для нужд бедных, то он отвечал:

— Здесь будет двоякий стыд: я принимаю без нужды и тщеславлюсь чужим даянием».

Зная высоту добродетели нестяжания и ее преимущество пред милостыней, диавол на этом строит искушения подвижникам.

-7-

«Бес сребролюбия борется с нестяжательными и, когда не может их одолеть, — говорит св. Иоанн Лествичник5, — тогда, представляя им нищих, под видом милосердия увещевает их, чтобы они из невещественных опять сделались вещественными».

И нередко успевает в этом и вводит в пагубу и лица6 высокой духовной жизни.

Но все вышесказанное, прибавлю, относится к настоящим подвижникам, которые всецело предались Христу и уединенной молитве за себя и за весь мир. «Но кто занят делами житейскими, собственными своими руками работает и сам берет у других, тот тем более обязан подавать милостыню. И если не радеть ему о милостыне, то немилосердие это есть противление Господней заповеди. Ибо если кто не приближается к Богу втайне [т. е. чистым молитвенным созерцанием и умно-сердечным деланием] и не умеет служить Ему духом, но не заботится и о делах явных, которые возможны для него, то какая еще будет у такового надежда приобрести себе жизнь? Таковой несмыслен»7.Отсюда видно, что христианство против профессионального нищенства8, хотя Христос постоянно учил заботиться о нищих (Мф. 19, 21; 26, 9; Мк. 10, 21; 14, 5; Лк. 14, 13; 16, 20; 19, 8; Ин. 13, 29; Деян. 4, 34)*. (*Но языческий мир допускал это ненормальное общественное явление, считая, что сами боги покровительствуют нищим и мстят их обидчикам. Ср.: Гомер. Одиссея. Песнь 17, 475. Песнь 18.)II. Как приучать себя к добровольной ради Христа скудости?«Никто не может приобрести действительной нестяжательности, если не убедит и не уготовит себя к тому, чтобы с радостью переносить искушения. И никто не может переносить искушений, кроме уверившегося, что за скорби, к участию в которых уготовил он себя, можно приять нечто, превосходящее телесный покой. Посему во всяком, кто уготовал себя к нестяжательности, сперва возбуждается любовь к скорбям, а потом приходит к нему помысл не быть стяжательным относительно вещей мира сего. И всякий, приближающийся к скорби, сперва укрепляется верою, а потом приближается к скорбям. Кто отрешается от-8-вещественного, но не отрешается от действенности чувств, разумею зрение и слух, тот уготовит себе сугубую скорбь и будет сугубо бедствовать и скорбеть. Лучше же сказать: какая польза лишить себя чувственных вещей, а чувства услаждать ими? Ибо от страстей, производимых этими вещами, человек терпит то же самое, что прежде терпел при обладании ими на деле, потому что памятование о навыке к ним не выходит у него из мысли. А если мысленные представления вещей без самых вещей воспроизводят в человеке болезненное чувство, что скажем о действительном приближении к ним? Итак, прекрасно отшельничество, потому что много содействует [достижению нестяжательности], сильно укрощает помыслы, самым пребыванием в отшельничестве влагает в нас силы и учит великому терпению в постигающих человека необходимых скорбях»9.Таким образом, мы видим преемственность в добродетелях. Все устроено Богом так, чтобы путь спасения для человека не был трудным и тяжким, и чтобы можно было ему постепенно восходить от одной добродетели к другой, высшей, «и находить в этом для себя облегчение, и чтобы таким образом самые скорби, переносимые ради добра, соде-лались любезными, как нечто доброе»10.