Если вы считаете наши богослужебные книги и наш богослужебный чин испорченными, пусть желающие из вас узнать истину отправятся на святой Афон, в Иерусалим, Синай — и они увидят, что в этих святых местах, где наиболее хранятся древние уставы, такой же богослужебный чин, как в нашей Церкви, и нет тех разностей, каких вы держитесь и ради коих удаляетесь от церковного единения с нами. Рассудите же беспристрастно, хорошо ли вы делаете, что ради таких разностей не хотите иметь, вопреки апостольской заповеди, духовного единения с нами «в союзе мира» (Еф. 4; 3); а вместе размыслите и о том, каких великих благ лишаете вы себя, уклоняясь от общения с нашей Святой Церковью, каким опасностям подвергаете свое спасение. Вы лишаете себя правильного священноначалия, которое необходимо должно быть в истинно Христовой Церкви (Тит. 1; 5), а у вас его нет (ибо известно, откуда и как вы приобрели своих епископов и священников, и кем определяются ваши наставники веры). Между тем, в нашей Церкви оно доселе, по благости Божией, непрерывно от апостолов передается чрез таинственное святительское рукоположение. Вы лишаете себя благодати Божией, преподаваемой в таинствах церковных, которые могут быть спасительны только тогда, когда совершаются священными лицами, законно получившими власть на это чрез преемственное рукоположение у апостолов, «строителей Таин Божиих» (1 Кор. 4; 1. Иак. 5; 14, 15. Деян. 8; 14). Чуждаясь Святой нашей Церкви, которая одна может назваться истинною Христовою Церковью, потому что имеет все принадлежности такой Церкви (именно: правую веру, Закон Божий, правильное священноначалие и законно совершаемые Таинства), вы не можете твердо надеяться и на спасение душ ваших, ибо вы знаете, что, по учению святых Отцов, «вне истинной Христовой» Церкви, как вне корабля на бурном море, «нет спасения».

Вас смущают клятвы, произнесенные на Московском соборе 1666 г. Но они произнесены не на те обряды, каких вы держитесь, в отличие от нас, а на тех, которые ради этих обрядов отступили от Православной нашей Церкви и дерзают произносить на нее тяжкие хулы. Оставьте напрасную неприязнь к ней, не противьтесь ее материнскому желанию примириться с вами, напротив, выразите сыновнюю готовность воссоединиться с нею. Тогда Святая Церковь наша примет вас в свои объятия с такою радостью, с какою милосердый отец в известной притче Спасителя (Лк. 15; 11-24) принял сына своего, удалившегося от него «на страну далече», когда этот сын с раскаянием возвратился в дом его.

Братия! Я, восьмидесятипятилетний старец, стоящий одною ногою в гробу, и служитель Божий, обязанный поучать других истине, не могу обманывать вас, а тем паче внушать вам что-нибудь худое. Послушайтесь же меня, или лучше послушайте самого Бога, призывающего вас чрез меня в общение с нашей Церковью, и примиритесь с нею. Для этого она не потребует от вас ничего, кроме сыновнего послушания ей в духовных делах, и дозволит вам те обрядовые особенности, которыми ныне отличается ваше Богослужение от нашего, если вы оные не хотите оставить для полного согласия с нею во всем. Что же в таком случае может препятствовать воссоединению вашему со Святой нашей Церковью? Совершенно ничего. Между тем, сколько вы сделаете добра, примирившись с нею! Вы утешите эту общую Матерь нашу, искренно скорбящую о напрасном отчуждении вашем от нее, и будете пользоваться правами верных чад ее, получите то, чего недостает ныне для вашего спасения, и сбросите с себя постыдное имя "раскольников". Прекратите ваши распри и разделение с православными, весьма вредные не только для них и для вас, но и для Отечества нашего, потому что они нарушают спокойствие и ослабляют крепость его (Мф. 12; 25). Доставите тем самым великое удовольствие доброму Царю нашему, который, как истинно Благочестивейший, искренно печется о преспеянии Православной Христовой веры в нашем Отечестве и мирном житии всех подданных его «во всяком благочестии и чистоте» (Тим. 2; 2). Вот сколько добра вы можете сделать своим примирением с нашей Церковью! Если же вы не послушаете гласа, призывающего вас к миру с нею, но упорно будете оставаться в неприязненном удалении от нее, то, со скорбью говорю, горе вам! Говорю это потому, что святые Отцы тяжко осуждают тех, которые удаляются от Церкви Божией и остаются в расколе. "Не имеющий Матерью Церкви Божией, — говорят они, — не может иметь Отцом своим Бога"; "грех отступивших от Церкви Христовой, хотя бы они предали себя смерти за исповедание имени Христова, не омоется и самою кровью"; "отделившийся от Церкви, хотя бы жизнь его была достойна похвалы, за то одно беззаконие, что он отторгнулся от единения со Христом, не будет иметь жизни вечной, но гнев Божий пребывает на нем" (Святого Киприана Карфагенского "О единстве Церкви" и блаженного Августина "Послание"). Такая страшная участь ожидает и вас, братия, если вы умрете в удалении от нашей Святой Церкви, матерински пекущейся о спасении чад ее. Поспешите же примириться с нею ко спасению душ ваших!

476. Чему учит нас святой апостол и евангелист Иоанн Богослов

Многому учит нас своей жизнью святой апостол и евангелист Иоанн Богослов. Он был возлюбленный ученик Иисуса Христа. За что возлюблен был? За то, что сам Иоанн крепко возлюбил Господа. Смотрите, при Кресте ни одного нет из апостолов, а Иоанн тут. Какого еще нужно более сильного доказательства любви?

Мы, братие, часто жалуемся и говорим: забыл нас Господь, не дает, чего мы просим у Него. Но чем говорить такие слова, лучше спросить себя: сами-то мы помним ли Его? Сами-то чем доказываем свою любовь к Нему? Ах, как часто эта любовь у нас только на словах, а на деле никакой жертвы, никакого подвига, никакого даже самого легчайшего доброго дела не сделаем во имя Его. Поститься не можем, молиться не хочется, в храм ходить некогда, милостыню подать — сами нуждаемся, обиду перенесть тяжело... Сами не помним Господа, а желаем, чтобы нас Господь помнил; сами холодны к Нему, а хотим, чтобы всеми земными благами нас осыпал Он. За что же? Господь так много делает для нас, что и исчислить невозможно Его милостей, с головы до ног осыпаны Его милостями. Одно долготерпение Его к нам — какое сильное доказательство горячей любви Его к нам! Нет, не унывать нужно, когда нам кажется, будто Бог забыл нас, — неправда это, — Он ли забудет Свое создание? Надобно самим нам заботиться, чтобы всем сердцем любить Его, нашего Творца и благодетеля. Если хотим слышать правду, то надо сказать, что первый, самый главный и самый общий грех наш — это недостаток в нас самих любви к Нему. За холодность и неблагодарность к Богу много придется отвечать нам, так возлюбленным от Бога!

Иоанн Богослов был девственник — и смотрите, какая награда за соблюдение девства! Христос Спаситель Пречистую Матерь Свою, Приснодеву, вручает на попечение ему. Видите, братие, как приятно Господу девство, соблюдение чистоты душевной и телесной, как приятно Ему целомудрие! Но где ныне эти целомудренные юноши? Как немного их! Как многие из них давно-давно потеряли свою невинность, давно осквернили одежду чистоты, которую получили в Крещении! Каких слез достойны эти юноши и девы, потерявшие самое дорогое в себе, что должно более всего в этом возрасте украшать их, как христиан!

Подумайте об этом все, знающие за собою грехи плотской нечистоты, вразумитесь, покайтесь и научитесь Богу Святому служить в чистоте и святости. Господи! Спаси наших юношей. Дай им дух целомудрия, — да будут они возлюблены Тобою, как возлюблен Тобой великий апостол Твой, девственный Иоанн.Святой Иоанн был один из самых ревностных проповедников Евангелия. Он всю жизнь посвятил этому делу, всюду возвещал о Христе: и на корабле, и в заточении, и скованный, и свободный, одно он дело знал — проповедь Евангельскую. Но как же иначе? Это долг, это призвание его, это прямая обязанность его. Разве мог Апостол не говорить о том, чем преисполнена была душа его, в истине чего искренно и глубоко был убежден он? О Возлюбленном разве может не говорить любящий Его? А мы, братие, не оттого ли так мало имеем ревности о распространении веры Христовой, о водворении всюду благочестия, что сами слабо веруем, и сами не проникнуты духом благочестия и христианской любви? Призывают нас к посильным жертвам для дела распространения веры Христовой, — и как лениво, медленно, с какою неохотою откликаемся мы на это дело! Обязаны мы по своему положению быть наставниками, руководителями на пути добра для других, — и как лениво внушаем это доброе, христианское другим! Нет, если какой отец сам преисполнен веры и любви христианской, он не утерпит, чтобы эту веру и любовь не поселить в детях своих, — он неумолкаемо будет говорить с ними о любви ко Христу, о жизни по святым Его заповедям, и об обязанностях христианина. Если какой начальник или хозяин, сам глубоко верующий и искренно благочестивый человек, он эту веру и благочестие всеми мерами постарается вселить и в подчиненных своих, — и беседа его с ними самая сладкая будет о жизни во Христе, и радость самая великая и святая будет о том, когда он видит, что близкие его живут во Христе, и скорбь его самая глубокая о том, когда видит упадок веры, недостаток благочестия и страха Божия в подвластных своих. Ах, как многополезна была бы подобная ревность в нынешнее время, когда вера так падает, пороки и нечестия всюду увеличиваются!Господи! Воздвигни подобных ревнителей о славе имени Твоего, и не дай оскудеть преподобным Твоим! Да, великое дело — ревность и распространение света Христова во всяком месте, между людьми всякого рода, но еще выше, ценнее, — ревность о спасении отступивших от веры, погибающих в расколе, ересях, в разных грубых пороках и страстях. И в этом случае Апостол служит нам образцом. Уже в летах преклонных он едет в сборище разбойников, чтобы спасти атамана их — бывшего ученика своего, и убеждением в духе кротости, обещанием всепрощения, уверением в милосердии Божием обращает его на добрый путь. О, велика сила ревности, сила кротости, терпения! Чего нельзя сделать с этою силою? И не должен ли этою силою быть одушевлен каждый христианин? Когда мы видим, что кто-нибудь бросается в воду, в огонь, под поезд, мы спешим спасти его, — как же не поспешить вырвать ближнего из бездны пороков, к которой приблизился он? Как не употребить усилий, всевозможных способов к тому, чтобы вразумить, умолить, от всего худого отвратить его? Ужели не жалко нам погибающих? Ужели не болит сердце, не льются слезы при мысли о погибели их? Отчего же мы остаемся неподвижными для дела спасения их — и одного слова часто не хотим сказать в назидание их? Мы боимся нарушить обычный покой свой, боимся труда, подвига, мы готовы на все только из-за любимой корысти своей, только из-за нее не боимся никаких трудов, не жалеем никаких сил своих. Но отчего мы, по крайней мере, не молимся о спасении погибающих собратий своих? Но и к этому мы часто не способны... Ленивые к молитве за себя, мы еще ленивее к молитве за других. А причиною опять-таки то, что в нас нет любви, — одно равнодушие, холодность к положению другого, одна забота только о спокойствии собственном, — мы скорее осудим собрата нашего, скорее злобно посмеемся над ним, чем пожалеем, поскорбим и помолимся о нем... Ах, братие, как трудно спастись, не имея в сердце христианской любви! Как посему часто следует нам вспоминать ту ревность о спасении погибающих, какую показал апостол Христов Иоанн! Будем делать это и мы устыдимся тогда собственной холодности к жалкому духовному состоянию собратий своих. Братие! Что говорил Иоанн и повторял чаще всего и всегда, а особенно в последние дни жизни своей? —«Дети, любите друг друга!» Вот его наставление! Скажем и мы так же в заключение беседы нашей: любите друг друга, живите для спасения друг друга, и любовь спасет нас. Аминь.(Из поучений священника о. П. Шумова)Тропарь:Апостоле, Христу Богу возлюбленне, ускори избавити люди безответныя; приемлет тя припадающа Иже падша на перси прияти приемый, Егоже моли, богослове, и належащую мглу языков (мрак языческих заблуждений) разгнати, прося нам мира и велия милости.477. Что такое уния