Православная Литва —

Они пострадали за нее еще тогда, когда в Литовской земле и помину не было о латинских проповедниках, а Православие уже распространялось, и сам Литовский князь был крещен в веру православную, только изменил он этой вере святой и снова стал идолопоклонником. До Святого Крещения Антония звали Межило, а Иоанна — Кумец; они были родные братья и служили в числе любимых придворных князя Ольгерда. Языческие жрецы заметили, что Кумец и Межило не являются в храм идола Перкуна для принесения жертв огню и соблюдают пост в известные дни. Могли ли они стерпеть такую обиду для старой веры? И от кого же? От таких знатных придворных людей, какими были Кумец и Межило!.. И вот, по их жалобе, Ольгерд приказал бросить братьев в темницу. Целый год томились святые мученики в сырой и мрачной тюрьме; ни ласки, ни угрозы жрецов на них не действовали. Но через год старший брат поколебался: он послал сказать князю, что подчиняется его воле, и Ольгерд велел освободить обоих братьев из темницы. Антоний по-прежнему открыто признавал себя христианином и брата уговаривал не притворяться. Это до крайности раздражило жрецов; они предложили князю испытать обоих братьев. В постный день им приказали быть при столе князя. Иоанн не посмел отказаться от мясной пищи, а Антоний смело объявил, что он, как христианин, не нарушит святого поста. И его опять бросили в темницу. Как ни мучили его здесь, как ни томили голодом и жаждой, он оставался тверд и непоколебим, так что многие язычники, видя его чудное терпение, уверовали во Христа. А брат его Иоанн, после своего отречения от Христа, никак не мог успокоить свою встревоженную совесть... Антоний не хотел его и видеть; христиане чуждались его, как отступника; даже язычники презирали его за малодушие. Измученный душой, со слезами раскаяния, он умоляет священника Нестора, который некогда обратил их ко Христу, помирить его с братом Антонием. Антоний отвечал, что он не хочет иметь ничего общего с отступником веры. Тогда Иоанн решился снять с души своей тяжкий грех. Сначала наедине, а потом открыто он объявил князю, что он опять христианин, и что более не изменит никогда святой вере. Ольгерд вышел из себя, бил Иоанна своими руками, велел бить его палками и, закованного в тяжкие железа, приказал бросить в темницу. Как рад был теперь святой Антоний! Как светло и радостно стало на душе Иоанна! Братья вместе хвалили Господа, вместе причастились Святых Христовых Таин. Народ толпами собирался посмотреть на бесстрашных исповедников новой веры. Многие, пораженные их мужеством, принимали Святое Крещение. Тогда жрецы потребовали решительного суда над ними, и Ольгерд отдал святых мучеников на их суд. Можно себе представить, с каким зверством терзали святых страдальцев эти жестокие идолопоклонники! Наконец, святому Антонию был объявлен смертный приговор. Последнюю ночь Антоний провел в молитве и в беседе с возлюбленным братом; укрепляя его на подвиг смертный, он сказал, что и его ждет скоро венец мученический. Настало утро 14 апреля 1347 года; на рассвете явился в темницу пресвитер Нестор и причастил обоих братьев Святых Христовых Таин. Служитель Божий благословил Антония на смерть за Христа. Скоро явились и мучители. Они повлекли святого Антония к своим идолам и там еще раз надругались над ним. Оттуда привели его в рощу, за город, где обычно казнили злодеев, и здесь повесили его на дубе.

Десять дней потом мучили они Иоанна в надежде, что он опять отречется от Христа, но страдалец остался верен своему Господу до конца. 24 апреля и он был повешен на том же дубе. Мученическая смерть святых Антония и Иоанна скоро принесла прекрасный плод: родственник мучеников, по имени Круглец, юноша умный и прекрасный собой, пораженный твердостью святых страдальцев, уверовал во Христа и принял Святое Крещение с именем Евстафия. Евстафий был одним из приближенных Ольгерда, который скоро заметил, что он отращивает волосы (а литовцы-язычники обыкновенно стригли волосы и брили бороду). "Уж и ты не христианин ли?" — спросил Ольгерд юношу Евстафия. "Да, я христианин", — отвечал тот небоязненно. Была пятница Рождественского поста и Ольгерд приказал Евстафию есть мясо. Евстафий отвечал, что он не может нарушить уставов святой веры своей. Гордый Ольгерд вышел из себя. В жестокий мороз он приказал лить в рот Евстафию холодную воду. От этой пытки останавливалось дыхание у святого исповедника и все тело его посинело. Но Евстафий и после этого не стал есть мяса. Тогда Ольгерд велел бить его железными прутьями, отрезать нос и уши и содрать кожу с его головы. Мученик терпел, не подавая и вида, что страдает. Напротив, он еще утешал бывших тут христиан надеждами на блаженную вечность. Наконец, и этого святого страстотерпца повесили на том же самом дубе, который уже был освящен смертью его святых сродников. Это было 13 декабря того же 1347 года. Так окончили свой славный подвиг святые литовские мученики. Их кровь, за Христа пролитая, послужила как бы семенем, из которого потом возросла и процвела на Литве святая вера православная. Сам жестокий мучитель их Ольгерд не только снова обратился к вере православной, но в конце жизни своей даже принял монашество. Все двенадцать сыновей его были православными христианами. Правда, вскоре после этого пришли в Литву латинские проповедники и силой заставили многих литовцев принять веру латинскую; однако, Господь не попустил погибнуть в стране Литовской святой вере православной. Прошли многие века, века тяжелые для многострадального Литовского края,.и православная вера снова восторжествовала в этой стране. Сколько столетий сплетали свои сети хитрые латины, чтобы закрепить власть папы над бедной Литвой, сколько миллионов душ насилием отторгнули они от Церкви Православной, но, благодарение Господу, отторгнутые насилием возвращены любовью, и так называемая уния с Римом сама собой уничтожилась. Нельзя не видеть в этом великом и радостном событии особенного действия благодатной силы Божией, которая, по молитвам мучеников, сохранила святое семя веры православной целым и невредимым в продолжение целых пяти веков и возрастила из него обильный плод. Помолимся, братие мои, чтобы Господь и впредь укрепил и сохранил святую веру православную в стране Литовской. А поскольку наша молитва немощна, то призовем на помощь сильную молитву святых мучеников, — да помолятся они за родину свою земную у престола Царя Небесного, Емуже буди от нас слава во веки веков. Аминь.

557. Кто отвалит камень греховный?

Не знаю, сумею ли я, как должно, истолковать вам, братие, что такое грех? Ничего нет легче, как сделать грех; но и ничего нет труднее, как умом понять его. Возьму пример: пусть будет целое море сладкой воды; но если б в это море упала одна только капля такой горькой воды, которая сразу все море сделала бы горьким, то какую бы горечь имела эта вода? И однако же грех еще больше имеет в себе горечи, потому что он в одно мгновение огорчает неисчерпаемую пучину Божия милосердия. Много чудес совершил в земной жизни Своей Господь наш Иисус Христос; Его почитали великим пророком, чудотворцем, святым, но все же только человеком, а не Богом, потому что такие же чудеса творили и пророки, а позже и апостолы; но когда Он сказал расслабленному: «чадо, отпущаются ти греси твои2 (Мф. 9; 2), тогда Он всем показал Свою Божественную силу, так что фарисеи и книжники, почитавшие Его за простого человека, заговорили: «кто сей есть, иже и грехи отпущает» (Лк. 7; 49). И если бы можно было положить на весы с одной стороны грех, а с другой всю святость всех Ангелов и Архангелов и всех святых Божиих, то вся святость неба и земли не поднимет тяжести греха, потому что ни Ангелы, ни святые, со всей их добродетелью, не могут сами по себе, своей силой простить человеку грех. Его может простить только один Господь Иисус Христос, сей «Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1; 29). Итак, грех есть яд бесконечный, огорчающий бесконечное Божие милосердие; грех есть зло бесконечное, лишающее нас бесконечной благодати Божией; грех есть тяжесть бесконечная, низвергающая грешника в муку бесконечную. Когда мироносицы шли с ароматами ко гробу Христову, то с тревогой в душе говорили одна другой: «кто отвалит нам камень от дверий гроба?» (Мк. 16; 3). Вот так же могла бы говорить и грешная душа: "Горе мне! Грехи мои тяжелым камнем лежат на совести моей; грехи моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне; куда мне идти? Кто может меня простить? Кто поднимет тяжесть мою? Кто отвалит мне камень? Прожил я много лет, состарился во грехах, расточил все, что имел, греховная привычка точно камень тяжелый лежит на сердце... Кто отвалит мне этот камень? Наделал я столько обид, столько неправды, столько лихоимств; грех сребролюбия камнем тяжелым тяготит совесть мою... Кто отвалит этот камень? Нет греха, которого бы я не делал, а покаяния и не думал принести; это упорство во зле ожесточило самую душу мою и как бы превратило в камень... Кто отвалит этот камень? О горе мне! Тяжким камнем лежат на мне грехи мои, изнемог я под тяжестью этой: кто же отвалит от меня этот камень?.."

Но не скорби безнадежно, грешная душа, слышишь, что о мироносицах написано в Евангелии: «И воззревши видеша, яко отвален бе камень». Кто же его отвалил? Ведь он был так велик: «бе бо велий зело...» (Мк. 16; 4). Бог послал Ангела, который и отвалил камень от гроба. Когда у человека есть доброе намерение, то какой бы камень ни лежал на пути, какое бы препятствие ни было, Бог устранит всякое препятствие. Итак, дерзай, грешная душа, иди туда, куда тебя посылает Бог, иди к духовному твоему отцу, не теряй времени. Бог видит твое произволение и поднимет тяжесть твою. Если у тебя не достанет твоей собственной силы, то найдется сила Божией благодати, в помощь тебе. Иди, я уверяю тебя именем распятого Иисуса, что камень грехов твоих, лежащий на сердце, на совести, на душе твоей, отпадет, отвалится, с места сдвинется... Кто же его отвалит? Агнец Божий, вземляй грехи мира, — Сын Божий. Кто на крест вознес грехи всего мира, Тот поднимет и твой грех. Скажи духовнику только одно слово: "Согрешил я", и он скажет тебе только одно слово: "Чадо, отпущаются тебе грехи твои", и тотчас ты почувствуешь облегчение и будешь прощен. И как не дивиться несказанному Божию милосердию? Какую благодатную власть даровал Бог священникам Церкви Своей в лице святых апостолов! Он дал им полную власть разрешать и прощать всякий грех, когда сказал: «Приимите Дух Свят (Ин. 20; 22). Елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех» (Мф. 18; 18). Мог Он, конечно, потребовать от человека, чтобы тот всю свою жизнь оплакивал грехи свои в пустыне непроходимой, или бы омыл их кровью своей; но Он не потребовал от нас ничего подобного, а даровал нам самый легкий путь покаяния — исповедь перед отцом духовным. Во время земной жизни Спасителя однажды встретили Его десять прокаженных и громко возопили к Нему: «Иисусе Наставнице, помилуй ны!» (Лк. 17; 13). Он отвечал им: «шедше покажитеся священником» (Лк. 7; 14). И они пошли, показались и очистились. Есть ли еще такая злая, смрадная, неизлечимая болезнь, как проказа? И есть ли еще такой легкий способ исцеления, какой показал прокаженным Христос? То же самое средство показал Он и нам, грешным, к очищению проказы греховной: «шедше покажитеся священником» и будете чисты.

«Шедше покажитеся священником». И идем мы, братие, показываем им болезнь свою, объявляем грех свой, и — о чудо — лишь только отец духовный скажет здесь, на земле: "Чадо, отпущаются тебе грехи твои", то же самое говорит и на небе Сам Спаситель! "Прощаю тя", — говорит здесь, на земле, священник. "Прощаю тя", — ответствует и на небе Сам Христос. Здесь произносит разрешение священник, а там подтверждает его Сам Дух Святой. Какое поистине дивное чудо! От одного слова зло исчезло, бесконечная тяжесть спала, неисцельный яд исцелился, грех разрешился! Мы, расслабленные, восстали, мы, прокаженные, очистились, мы, мертвые, воскресли, из врагов Божиих стали чадами Божиими, из грешников, вечной муки достойных, стали вдруг праведниками, достойными Небесного Царствия. Боже мой! Избавитель мой! Как безмерно Твое ко мне, грешному, милосердие! Я согрешаю, грехом своим Тебя оскорбляю, и за это вечной муки достоин, а Ты предлагаешь мне такое легкое исцеление от греха?.. Да когда я провинюсь перед земным владыкой, таким же, как я человеком, и то не остаюсь без наказания: а перед Тобой, Богом моим, моим Создателем и Искупителем, согрешил, — и Ты требуешь от меня только одного слова: "Согрешил я", и только одним словом: "Отпущаются тебе грехи твои" — прощаешь меня!.. Как назову такую любовь Твою ко мне?.. И я ли не воспользуюсь таким благодеянием? О, тогда я был бы самым неблагодарным человеком на земле, самым безответным преступником, я был бы достоин сугубого мучения адского: одного —за то, что согрешил, а другого — за то, что не захотел получить прощение в грехе столь легким способом. И чем больше я вижу милость Божию к себе, тем больше должен я бояться Божия гнева.

Захотел Бог оказать особое благодеяние неблагодарным жителям Иерусалима и каждый год творил на Овчей купели дивное чудо: сходил Ангел с неба и возмущал воду той купели, и кто из больных первым входил в эту воду, тот от всякой болезни исцелялся. Представьте, что настал этот желанный час и больной находится у самой воды, знает, что стоит ему броситься в воду, как будет здоров, — знает это, может броситься, — и не хочет; спрашиваю вас, чего заслуживает этот человек? Того, чтобы вовсе высохла для него эта спасительная вода, чтобы он не мог найти ее и тогда, когда бы пожелал, и чтобы умер он в болезни своей... Братие! Тогда чудо это бывало только в Иерусалиме, только один раз в год; а у нас оно может быть в каждой церкви, каждый день и каждый час, когда бы мы ни захотели... Болен ты, грешен ты, одной ногой во гробе, а другой в муке вечной, — что же ты не спешишь к покаянию? Болезнь твоя такая тяжкая, исцелиться тебе так легко — ужели ты этого не хочешь? Чего же ты после этого стоишь? Конечно, муки вечной. И кто в том будет виноват? Никто, кроме тебя же. Кто пожалеет тебя? Никто. Но заклинаю тебя именем Божиим, брат-христианин! Когда благость Божия ведет тебя к покаянию, не противься, иди!... Бог распростер уже Свои объятия, чтобы принять тебя со сладчайшими словами: "Чадо! Отпущаются тебе грехи твои"... Аминь.(Из "Поучительных Слов " святителя Илии Минятия)558. Как постились наши деды и как постимся мыНедолго той земле стоять, где начнут уставы добрые ломать", — так говорили наши мудрые деды и прадеды. А что сказали бы они, если бы теперь встали из гробов своих и посмотрели, как мы нарушаем добрые уставы нашей матери, Святой Церкви Православной? Наверное, с глубокой скорбью сказали бы они: "Тому ли мы учили вас, то ли вам заповедали? Куда у вас девалась прежняя строгость жизни? Где то благоговение к заповедям церковным, к преданиям отцов святых, которые мы свято соблюдали во дни оные древние? Вы ли наши потомки? Того ли мы ожидали от вас?.." И со стыдом пришлось бы нам склонить повинную голову перед этим справедливым упреком наших предков благочестивых; так далеко отстали мы от них в сыновнем послушании Церкви Божией и ее уставам святым; и безответны мы были бы (да и будем, конечно, при Втором пришествии Христовом) в том, что не храним святых заветов старины, заветов, не предками нашими выдуманных, а только принятых ими от времен стародавних, от времен святоотеческих и Апостольских, ими сохраненных и нам завещанных. Давно ли было время, например, когда в каждой православной русской семье тяжким грехом считалось есть в пост пищу скоромную? Помилуй Бог, бывало, в Великий пост разрешить себе — не говорю уж мясо, а и рыбу — такого своеволия наши деды даже на одре болезни себе не позволяли. "Как это можно? — говорил какой-нибудь старичок или старушка. — Разве я басурманин какой? Никто от поста не умирал еще: потерплю, ради Господа". И терпели, а постов не нарушали. И за это, конечно, от Господа венец подвижников получали. А ныне нередко всей семьей едят не только рыбу, но и мясо — в святые дни поста. Славу Богу, по селам и деревням простые русские люди еще соблюдают святые посты, хотя уже и не так строго, как бывало в старину, а в городах — горько и слышать, что творится... Не говорим уже о тех, которые учились жить не по русскому, православному закону, а по иностранному, заморскому, — посты перестают соблюдать даже купцы и ремесленники; это — новость, которую лет полсотни назад и услышать было нельзя. Посты тогда любили и почитали, и особенно Великий пост — с какой радостью встречали! Бывало, настанет первая неделя этого поста (первый день его), чистый понедельник, и с каким усердием блюдут православные святыню поста! Помилуй Бог, бывало, до Часов воды напиться или кусок хлеба съесть, а чаю не пили вовсе во дни говения и в Страстную седмицу. Были и такие рабы Божии, которые по целой неделе ничего не вкушали и, славу Богу, были живы и здоровы, и ни на какие болезни не жаловались. Крепко верили они в целительную силу святого поста и по вере их Бог подавал им доброе здоровье; пост не только не истощал их телесных сил, но и придавал больше бодрости духу и через это укреплял самое тело. Не по книгам, не по Четии Минеи только знали наши отцы и деды, как полезен пост и сколько нужно человеку пищи, чтобы и не обременять себя ею, и быть бодрым и здоровым: они знали это по собственному опыту. И с каким, бывало, сердечным умилением идут эти постники, особенно старички и старушки, в храм Божий, на долгую службу Великопостную, и с каким усердием кладут там поклоны великие — не то, что мы, грешные: только и думаем, как бы служба поскорее кончилась, да из церкви поскорее бы вон... В первые дни Страстной седмицы на Часах прочитывается Святое Евангелие — всех четырех евангелистов, без пропусков; служба долгая, по четыре, по пять часов идет, а наши постники-молитвенники стоят себе в храме Божием, лицом светлы и радостны, внимают слову Божию; так и видно, что у них бодрый дух подкрепляет и плоть немощную... То ли теперь? Много ли таких молитвенников в наших семьях? Где они?.. Оттого и не знаем мы тех светлых радостей, коими услаждали свою душу наши деды-прадеды в светлорадостные дни Пасхи Христовой, Христова Рождества и других великих годовых праздников. Оттого у нас — что будни, что праздник Христов, — все на душе пусто, на сердце сухо, пасмурно, нерадостно... Видно, что ни говори грешник в свое оправдание, а верно слово Божие: «Несть радоватися нечестивым» (Ис. 48; 22), — нет праздника для грешника! Не заглушить ему никакими самооправданиями упреков своей совести! Да и что за оправдания? Ссылаются, обыкновенно, на то, будто постная пища вредна для здоровья, но правда ли это? Люди ученые делали опыты: кормили людей одной постной пищей, без мяса, без молока, и оказывалось, что они были так же здоровы, как и те, кто каждый день мясо ел. Видно, опыт трех святых отроков, которые жили при пророке Данииле, и теперь может оправдаться: они тогда отказались от роскошной трапезы царской, питались только овощами и водой, и однако же оказались красивее и полнее телом, чем их товарищи, которые питались яствами с царского стола (Дан. 1; 12-15). Да оно так и должно быть: Господь при сотворении человека дал ему в пищу только «всякую траву семенную... и всякое древо, еже иматъ в себе гьчод семене семеннаго» (Быт. 1; 29). В раю человек не знал мясной пищи. Да и после изгнания из рая, до самого потопа, люди питались только от земли, которую возделывали в поте лица. Уже после потопа им было позволено употреблять в пищу и животных. Значит, мясная пища вовсе не есть необходимость природы нашей, а только прибавка к пище растительной. И смотрите; когда люди дольше жили, — тогда ли, когда питались только зелием травным, или когда стали есть мясо животных? До потопа они жили век Мафусалов, считавшийся целыми столетиями, а после потопа, когда разрешили мясо, их век сразу сократился наполовину, а потом стал и еще все меньше и меньше... Но что говорить о тех древних временах? Не признаем ли сами мы, что наши предки, соблюдавшие посты, были крепче и бодрее нас? Не жалуемся ли на наше поколение, что оно слабеет и хилеет и чаще болеет, чем болели тогда?.. Итак, не бойтесь поста: он скорее укрепит, чем расстроит ваше здоровье, скорее продлит, чем сократит вашу жизнь. Ты жалуешься на болезнь: хорошо, Церковь с больных поста не взыскивает; но так ли ты болен, что не можешь поститься? Как часто на болезни жалуются люди утолстевшие и разжиревшие!.. И кого хотят обмануть они: себя или Бога Всеведущего? Им-то и нужно бы поститься, если не для спасения души, то хотя бы для облегчения своего тела... Говорят: "Пост — человеческое установление, а не Божее!". Неправда это. Пост — Божие узаконение, и притом самое древнее узаконение. "Почтите седину поста, — говорит святитель Василий Великий, — он узаконен еще в раю. Такую первую заповедь принял Адам: «от древа же, еже разу мети доброе и лукавое, не снесте» (Быт. 2; 17). А это — «не снесте»— и есть узаконение поста и воздержания". Видите, и в раю было не все позволено вкушать человеку, были плоды, в пищу Богом благословленные, и был плод запрещенный. Не то же ли это, что пища постная и скоромная? И вы знаете, к чему привело вкушение плода запрещенного... Говорят еще: "Сказано в Евангелии: «не входящее во уста сквернит человека, но исходящее изо уст" (Мф. 15; 11). Правда и это; но не грешно ли применять это слово Господа для оправдания своей прихоти? Это слово сказано фарисеям, которые в самом деле считали осквернением вкушение некоторых мяс или даже просто ядение нечистыми руками, а мы вовсе не потому не едим мясо в пост, будто это может осквернить нас, а просто потому, что Церковь, наша благодатная мать и Христова невеста, так нам повелевает.Есть у тебя дети? Положим, ты приказал им, для их же пользы, чего-нибудь не касаться, а они бы тебя не послушали; как бы ты посмотрел на это? Ужели ты не обиделся бы на их дерзкое непослушание? Как же смеем мы ни во что ставить волю Святой Церкви, нашей матери, которая устрояет наше спасение?.. Ты говоришь, что «брашно... нас не поставляет пред Богом» (1 Кор. 8; 8), что гораздо важнее быть честным и добрым человеком, чем есть скоромную или постную пищу. Но, друг мой, разве нельзя уже быть тебе честным и добрым, если будешь соблюдать посты? Соблюдай и то, и другое: «и сия (же) подобаше творити, и онех не оставляти» (Мф. 23; 23). А я тебе скажу, что вот быть честным и добрым христианином и в то же время не слушаться Церкви уж никак нельзя; ведь Сам Христос сказал: «аще же и Церковь преслушает брат твой, буди тебе как язычник и мытарь» (Мф. 18; 17). И уж лучше и безопаснее для спасения смиренно сознаться с нашими предками, что мы "все посты постимся, а никуда не годимся", чем с фарисеями выставлять напоказ свою честность и добродетель, которые без смирения перед Церковью действительно — никуда не годятся...559. О двенадцати пятницахХорошее дело и пост, и молитва; но послушание выше поста и молитвы", — говорят старцы-подвижники. Почему так? Потому что без послушания нет смирения, а где нет смирения, там все добродетели — ничто. И это — не человеческое мудрование, это учение слова Божия. Слышите, что говорит пророк Самуил непослушному царю Саулу? «Се, послушание паче жертвы благи... и как грех есть идолопоклонение, тако непокорение» (1 Цар. 15; 22-23). Значит, и пост, и молитва тогда только Господу Богу приятны и для нас спасительны, когда мы послушны святым заповедям Его, когда не по своему смышлению постимся и молимся, а так, как учит нас, как заповедует нам святая матерь наша, Церковь Православная. Но вот что бывает: того, что Святая Церковь нам повелевает, мы не исполняем, а что самовольно придумаем, или вычитаем в какой-нибудь запрещенной тетрадке, то охотно и усердно соблюдаем.