И именно к языку поэзии и языку мифа близок символизм последних сцен «Титаника». Весь этот длиннющий фильм можно смотреть глазами инженера или авантюриста. Но на последние его кадры лучше взглянуть другими глазами. Тогда они не покажутся непонятным сентиментальным довеском к «фильму-катастрофе».

Создатели «Титаника» вряд ли знали стихи К.Бальмонта. Но их знаем мы. И потому имеем право сопоставить:

Что лиц милей, ушедших без возврата?

Мы были вместе. Память их жива.

Я помню каждый взгляд, и все слова.

Они слышней громового раската.

Как запахом – раздавленная мята

Сильней, чем вся окрестная трава, Так слышен голос Божества В том, что любил, в твоем, что смертью смято. Насмешкой был бы мир, всё было б зря, Когда бы жизнь сменялась пустотою. Не на песке свою часовню строю – О правде воскресенья говоря... P.S. То, о чем и как говорилось в этой главе, может не понравиться многим людям. Вот, мол эти церковники всё подгребают под себя. И даже абсолютно светский, развлекательный фильм они ухитрились перетолковать по-своему, и его умудрились нафаршировать своей тухлой моралистикой. В общем – пришли в своих черных рясах и украли наш праздник. Но нет здесь ни воровства, ни идеологического мошенничества. Ничего ни у кого я не хочу красть. Напротив, мне хотелось подсказать читателям, что есть возможность получить подарок. Что за подарок? Нет, я не о «вечной радостной жизни с нашим любящим другом Иисусом». Подарком может стать более глубокое, осмысленное и яркое видение мира. Оказывается, если овладеть языком православного богословия и языком религиоведения, – даже обычные вещи могут заиграть совершенно новыми гранями. В обыденном открывается необычное. Назовем ли мы насилием такую метаморфозу? Грабеж ли это? Жизнь человека с такими, новыми глазами – становится ли она тускнее и беднее – или ярче и богаче? Я убежден во втором. Но что я буду выпячивать свои убеждения. Как мог, на частном примере я это попробовал показать. Для религиозного взгляда любая вещь больше самой себя. Всё становится символом. Всё указывает за свои пределы. И камень, и фильм, и моя душа. И, кроме того, как запретить мысли работать, используя в качестве материала все, что попадается? Вот попался фильм «Титаник». Просто глазеть – или разрешено подумать? Мысленные пальцы и принялись привычно ткать паутину силлогизмов. Тем более, что в фильме так много льда и воды – а у меня они с юности связаны со строчками Цветаевой: «...О, кому повем печаль мою, беду мою, жуть – зеленее льда... – Вы слишком много думали. Задумчивое: да...». Вот и захотелось показать, что столкновение веры и фильма может родить – мысль. То есть попытку серьезного разговора о том, что кажется несерьезным. «Гарри Поттер»: попытка не испугаться «Если бы в кресле лежала невидимая кошка, оно казалось бы пустым. Оно пустым кажется. Следовательно, в нём лежит невидимая кошка43».