Вивекананда, проповедник йоги адвайты, решил не только предвосхитить, но и превзойти антихриста; он пишет: "Христос - это волна на поверхности моря, а я - глубина моря". Диалектический фокус о тождестве противоположностей дает возможность Вивекананде и его ученикам посредством логической акробатики утверждать и отрицать одно и то же.

Что дает адвайта-йога современному человеку? Беспредельную гордыню, которая заглушает другие чувства; слияние с духом сатаны, как подобного с подобным. Человек, уверивший себя, что он бог, разумеется, уже не будет считать какие-либо нравственные законы обязательными для себя, тем более, что адвайта учит, что мир множественных существ иллюзорен, есть только абсолютное бытие, тождественное небытию. Впрочем, проповедникам йоги даны инструкции считаться с обычаями и традициями страны и народа; начинать, как с приманки, с учения о каком-то абстрактном добре, а затем постепенно, как тайны масонских лож, открывать душе, прошедшей период адаптации, нигилизм и сатанизм адвайты. Йоги не забывают о практицизме современного человека, поэтому они предлагают своим адептам и кандидатам в божество наряду с философскими абстракциями также дыхательные упражнения и позы "вверх тормашками" (асаны) для улучшения пищеварения, потенции и так далее. Представление себя как абсолюта дает чувство особой сатанинской эйфории, - плод воспаленной гордыни, концентрата всех страстей - и в то же время холодное безразличие к окружающим как к миражу и иллюзии. Истина проста и монолитна, а йога адвайта, как и всякая ложь, сложна и противоречива. Но лжец умеет льстить и обольщать.

Великий мастер лжи Геббельс когда-то, разоткровенничавшись, сказал: "Ложь в малом количестве вызывает сомнение, а в большом кажется правдоподобной; лги как можно больше и смелее, чтобы тебе доверяла толпа".

В качестве второго выхода из мира машин и компьютеров предлагается магия, колдовство и демонизм, то есть вполне осознанное и волевое поклонение сатане. Демонизм - это Библия, прочитанная так, что "да" изменено на "нет", а "нет" - на "да". Демонизм - это культ греха, особенно жестокости и секса. Его обряды включают в себя: осквернение святыни, пролитие крови и осмеяние человеческого естества через всевозможные извращения. Его мораль - презирать всякую мораль. Его сущность - ненависть к Богу и бессильная месть Богу через предпочтение Христу сатаны, то есть духовное самоубийство. Демонизм, окруженный, как своей почетной свитой, магией, астрологией, хиромантией, гаданием, прорицанием и колдовством, вводит человека в область сатанинских энергий, в тот хаос, который лежит за светом Логоса. Вырвать человека из поля притяжения этих сил может только чудо. У колдунов и люцифериан душа в постоянном смятении; вспышки дикой сатанинской радости, как брызги искр на стыке электрических проводов, сменяются тоской и прострацией. Лица их кажутся окутанными тьмой, как черной вуалью, а в глазах злоба, скрытая тоска и какой-то глубокий метафизический мрак. Сатанизм входит в явном или замаскированном виде во все оккультные секты и течения, как сферы, пересекаясь, входят одна в другую; оккультисты обычно называют его "древней мудростью", "тайной Востока" и так далее. Если йога представляет собой интеллектуальный демонизм, то колдовство с его ритуалами - эмоциональный сатанизм. Сколько глаз в Америке и Европе обращено в сторону Тибета, а не к забытому ими Иерусалиму, сколько гуру пошло по следам Апостолов, чтобы вновь обратить христианские народы в язычество!

Третий способ освобождения, который предлагает сатана - это наркотики. Людям хотя и не религиозным или полурелигиозным, но не потерявшим критического рассудка и нравственного чувства, самообожание йогов может показаться или дикой формой аутотерапии, или философским идиотизмом, а колдовство и демонизм - дурным сном, заимствованием из сказок братьев Гримм. Показаться таким людям было бы со стороны демона риском и ошибкой. Увидев демона, они могли бы вовсе не броситься в его объятия, а искать защиты в религии, то есть при виде врага укрыться, как в крепости, в Церкви. Не всех можно прельстить культом зла и сексуальной вседозволенности. Многие отвернутся от этого с отвращением, как от груды гниющих кишок на бойне. Поэтому демону, опытному стратегу (хотя он часто делает глуповатые промахи), целесообразнее не показывать им себя, но внушать, что его вовсе нет, а Бог давно умер, и вместо пера с кровью, которым пишут договор с демоном, вложить в их руки шприц с морфием. Человеку кажется, что он отправляется в увлекательное путешествие в далекие страны, к тихоокеанским островам или к причудливым городам Индии и Китая. И здесь начинается этот маскарад, которым правит дьявол, и тот мультфильм, режиссер которого сатана. Ребенок идет за фокусником, душа за сатаной.

Мы не будем описывать грез опиофага и поведение наркоманов. При всем разнообразии в них есть что-то общее, указывающее на объективную реальность. Это не фантазия и не сновидение; грезы наркомана непохожи ни на одно, ни на другое - это не содержание подсознания, а прорыв в мир духовных чудовищ, которые принимают видимые формы; это материализация демонических сил. У наркомана исчезает чувство тела, то есть появляется ощущение невесомости; мир для него как будто перевернулся, падение в адскую бездну воспринимается как полет. Укол наркотика - это добровольная поездка к демону. В одном из стихотворений Гумилев написал: "Так томно и так тревожно сердце мое звучит в ответ: "Видишь вокзал, на котором можно в Индию Духа купить билет?" Люди и тени стоят у входа в зоологический сад планет".

Наркоман отправляется на тот же шабаш сатаны, только не физически, а видениями своей души, лежа в это время в постели. Наркотики употребляли колдуны Африки, шаманы Сибири, вертящиеся дервиши, ассасины в Ираке и в Сирии и дельфийские пифии. Наркотик - это не просто яд, это "причащение" из той бесовской чаши, о которой упоминает апостол Павел, противопоставляя ее Чаше Христовой (1 Кор. 10, 21). Характерно, что в грезах опиофага появляются китайские пагоды, буддийские храмы, минареты, стройные, как тополя, каменные изваяния древних божеств, но там нет христианского храма, или он рушится в его видении. Характерно также, что, находясь под действием наркотиков, человек может плясать перед статуей Шивы, поклоняться истуканам, но не может молиться истинному Богу.

Покаяние колдунов и ворожеев трудно и мучительно. Демон ожесточенно сопротивляется, чтобы не выпустить жертву из своих когтей. Они чувствуют не только физическую, но и душевную боль. Когда наркоман хочет отказаться от наркотиков, то дьявол предает его терзаниям; он должен пройти через адский огонь, чтобы получить свободу. Но трудно - это не значит невозможно; только немощные человеческие силы должна укреплять благодать Божия и помощь Церкви. Здесь нужна и воля человека, и вера его, и молитвы, и непрестанное призывание имени Христа. Spira - spera: "дыши - надейся" [2]. Однако здесь может получиться замкнутый круг. Наркоманами чаще всего становятся люди не религиозные или поверхностно религиозные, а стать религиозным, чтобы перестать быть наркоманом - это ложное отношение к религии и ползучий прагматизм. Молитва и церковные таинства - это не антинаркотик, а включение в высшую духовную жизнь. Здесь должен ставиться вопрос не только об излечении, а о новой жизни, о новых ее целях, содержании и средствах. Нельзя верить для того, чтобы излечиться, а можно излечиться потому, что веришь. Благодать Божия - это вечная энергия Божества, которая делает душу богоподобной, это высшая самодовлеющая ценность, а не пилюли, которые можно проглотить, и не элемент общеоздоровительного комплекса. Больше, чем его наличное состояние, наркомана должно волновать будущее его души. Религия прежде всего - воля, а подвиг воли - это умение воспринять и хранить благодать. Технический прогресс представляет собой необратимое явление: его невозможно остановить по нашему желанию, как невозможно повернуть поток реки назад, от устья к истоку. Но человек может осмыслить свое отношение к технической цивилизации, к тем негативным следствиям, которые она влечет за собой. Что должен делать христианин в современном мире? - Прежде всего сохранять христианскую шкалу ценностей, вершиной которой является Божество, вечная жизнь и способность человеческой души к богообщению. Христианин должен сохранять потенциал своей личной свободы; он не может уйти от процессов, происходящих в мире, но может жить так, чтобы эти процессы не захватили его душу, не дотянулись, как щупальца спрута, до той области души, которая должна принадлежать только Богу. Для этого необходимы два условия: принадлежность к Церкви - этому явлению вечности на земле, - и личный аскетизм (само слово аскетизм означает "отсекание ненужного"). В области духовной жизни нет новых открытий или каких-либо особых путей. Православие имеет все то, что нужно для спасения, - необходимо только сохранить эти сокровища и не променять их на стремления к комфортности и гедонизму, к тому, что щедро обещает наш век, но на самом деле дает скудно. Евангелие - это последнее полное Откровение Бога к людям. Оно дано на все времена; в нем каждый найдет свое. Но в то же время Евангелие - закрытая для мира книга; она постепенно открывается тем, кто живет по Евангелию. Ее нельзя воспринять как одну из мировоззренческих концепций. Постоянные усилия воли со стороны человека - это тот единственный ключ, которым открывается эта книга. Настоящее время - это не историческая неожиданность, оно сложилось из всех элементов, которые существовали всегда, но теперь они стали более концентрированными, и антихристианские процессы становятся все более динамичными. Лгут те, кто скрывает опасность современного демонизма, но еще больше лгут те, кто говорит, что теперь невозможно спастись. Раз существует мир, значит, существуют святые и угодники Божии, - существуют в этом мире, не раздавленные и не уничтоженные им. Действительно, мир с нарастающей быстротой идет к катастрофе - об этом говорят даже неверующие. Но возникает еще другой вопрос: а действительно ли мы хотим спастись? Господь предупредил нас о нашем времени. Но Он сказал: Мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33).