Отношения должны носить партнерский характер, основываться на принципе невмешательства в дела друг друга, то есть Церковь в государстве должна быть по-настоящему независимой, хотя независимость в современном мире — понятие условное.

Естественно, что отношения государства и Церкви, Церкви и общества сложно переплетены. Почему? Мне запомнился ответ Патриарха Пимена на вопрос одного иностранного корреспондента. На недоумение журналиста, каким образом высшее духовное лицо Русской Православной Церкви может давать пресс-конференцию в посольстве той страны, где Церковь отделена от государства, Его Святейшество ответил примерно так: «Действительно, в нашей стране Церковь отделена от государства, но ни в Советском Союзе, ни в какой-либо другой стране она не может быть отделена от народа».

При решении многих проблем государство просто не может обойтись без взаимодействия с Церковью. И здесь открывается широкое поле для совместной деятельности: выполнение различных социальных, образовательных программ, программ по сохранению культурного и духовного наследия. Ведь практически все культурное наследие России, да и других православных государств, так или иначе связано с Православной Церковью. И здесь не нужно стесняться диалога и сотрудничества. Так уж сложилось, что наше государство часто бросается в крайности. Сначала нас считают абсолютным злом, потом начинается слишком поспешное «братание» и заключение Церкви в объятия, потом власти спохватываются и заявляют, что у нас светское государство и такие отношения с Церковью «несовременны», после чего вновь начинается период отчуждения. А нужно на самом деле совсем немного — выработать нормы взаимоотношений, которые есть во всех странах, называющих себя цивилизованными. И не стоит бояться упоминания в Конституции или других основополагающих государственных документах исторической роли Русской Православной Церкви.

Можно ли верить в искренность тех руководителей, бывших партработников, которые вчера отвергали Бога, а сегодня набожно крестятся перед иконами, частенько попадая в объективы телекамер?

В начале 1990-х гг., во время резкой «перемены климата», они действительно могли поступать так из каких-то конъюнктурных соображений, но сейчас времена очень сильно изменились, и утверждать подобное я бы уже не решился.

Конечно, многие руководители — это прагматики, которые живут от выборов до выборов и которым периодически нужны голоса избирателей. Но если они заходят в церковь и считают, что это принесет им пользу в их деятельности, то в этом я вижу косвенное признание того, что Церковь в обществе играет определенную роль. Если бы этого влияния Церкви на общество не было, то люди, как я сказал выше, прагматичные и далекие от религии, в храмы не пошли бы.

Отмечу, что сегодня очень многие люди искренне приходят в Церковь, приходят к Богу. Неважно, как они в первый раз зашли в храм: самостоятельно или «за компанию» с другими, с телекамерами или без афиширования своего визита. Со временем все эти люди начинают испытывать потребность в регулярном общении с Богом. Я знаю многих серьезных руководителей во властных структурах, которые годами помогают Церкви, являются прихожанами того или иного храма. У них есть духовники, они исповедуются, причащаются, исполняют молитвенное правило, соблюдают посты. Словом, стараются вести полноценную жизнь православного христианина. И зачастую совсем это не афишируют. Бытует мнение, что Русская Православная Церковь не очень активно занимается пропагандой своих идей и взглядов, в чем проигрывает, например, католикам и другим конфессиям, активно вербующим новых сторонников. Вы согласны с таким утверждением? Я бы с этим не согласился. Успехи тех же католиков у нас в стране сильно преувеличены, и уж совсем плачевны эти «успехи» на их исторических территориях, особенно в Европе. Исключение составляют, пожалуй, лишь Латинская Америка да отчасти Польша. Думаю, католики от души завидуют тому положению, которое занимает сегодня Русская Православная Церковь в нашем государстве — я имею в виду то, как относятся к Церкви люди. А что касается, как вы говорите, «пропаганды идей и взглядов», то ведь Церковь не ставит перед собой цели заниматься решением каких-то общественно-политических задач. Если уничтожен идеологический отдел ЦК КПСС вместе с ЦК и КПСС, то почему Русская Православная Церковь должна брать на себя функции этого отдела? Кто-то относится к нам отрицательно, кто-то положительно, но при этом многие не совсем верно понимают для себя природу Церкви. Церковь — это Тело Христово; она существует в истории и обществе для того, чтобы приводить людей ко Христу, для того, чтобы их спасать. Понятия о спасении и о вечности — основополагающие понятия христианства. Нельзя подходить к Церкви с утилитарной целью, как к какому-то общественному институту: «Повысьте нам, пожалуйста, порядочность в широких слоях населения, сделайте так, чтобы наши работники не воровали, за все благодарили начальство, несмотря на его промахи и просчеты» — и так далее. А ведь именно это лежит в основе рассуждений о том, что Церковь должна взять на себя некие общественно-полезные функции. Да, когда люди приходят в Церковь, становятся настоящими христианами и в их жизни на первое место выходит следование евангельскому закону, то это, безусловно, приносит обществу реальную, ощутимую пользу. Но, если можно так сказать, это вторично, это следствие. А главное, первичное — стремление человека, пришедшего в Церковь, ко спасению, его внутреннее, глубокое изменение, необходимое для спасения. И именно в этом — в помощи людям на пути ко спасению — и заключается важнейшее служение Церкви. Что же касается деятельности сектантов и их возможностей... Дело в том, что современное сектантство, пришедшее к нам с Запада,— это хорошо организованная рыночная технология. Мы часто слышим, что, мол, «Православная Церковь продает книжки, а сектанты-протестанты раздают их бесплатно». Так ведь их корпорации устроены по всем правилам современного бизнеса! Да, они вкладывают в этот бизнес какие-то средства. Но человек, который, читая их «бесплатные» книжки, в результате попадает в секту, не только приносит туда с собой все свои сбережения, но зачастую и отдает добровольно квартиру, машину, дачу, отдает все, что имеет, и порой даже собственную жизнь. Так что «бесплатность», которую нам приводят в пример, на самом деле оказывается весьма удачным вложением капитала по-своему умными и, безусловно, расчетливыми людьми. И снова возвращаясь к вопросу о различии в деятельности Православной и Католической Церквей, скажу, что у нас таких возможностей, как у Ватикана, просто нет. Я, православный архиерей, не могу, например, построить на деньги епархии храм в том или ином городе или селе: средств, которыми располагает епархия, на это не хватит. Я сегодня с огромным трудом могу содержать священника, служащего на бедном приходе, платить ему зарплату, не заставляя жить на копейки, которые принесет ему приход; а смогу ли делать это завтра – не знаю. Поэтому если говорить о независимости, то она сегодня во многом обуславливается экономическим положением. Мы же постоянно вынуждены просить у государства: «Верните нам это, возвратите кусочек того, оформите нам землю, окружающую храм, не в аренду, а в бесплатное пользование, поскольку мы не можем за нее платить…».