Иногда я говорю себе, что православная Церковь повсюду находится в диаспоре , будь то на Западе, будь то в коммунистических странах, будь то в мусульманском мире, который сам секуляризируется. Даже в Греции движение к секуляризации кажется необратимым, и пытаться остановить его силой – значит только вызвать реакцию антиклерикализма, до сей поры достаточно редкого…

Если Православие повсюду осознает себя находящимся в диаспоре , на пути к небесному Иерусалиму, оно легко избавится от церковного национализма, заложенного в то время, когда Церковь и государство были неразделимы. Но как организовать диаспору, чтобы она избежала этнической чересполосицы и юрисдикционных споров? Для нее это вопрос жизни и смерти. В слове диаспора есть слово спора, т. е. семя. Если семя не прорастет в земле, в которой оно находится, если оно не умрет для своих исторических ограничений, чтобы плодоносить в местных общинах, оно останется бесплодным и ветер истории иссушит и унесет его.

Он

Следует создать структуры более гибкие, приспособленные к различным ситуациям. С федеральными или конфедеративными структурами, подобными конференции канонических епископов в Соединенных Штатах или межепископскому комитету во Франции, которые собираются под председательством нашего экзарха. Некоторые православные, которые живут далеко от родины, хотят сохранить ей верность. У них должна быть такая возможность в рамках экзархатов их Церквей. Другие начинают образовывать местные общины, с корнями в той или иной стране, используя ее язык в литургии или в проповеди. Они должны найти автономную организационную структуру в настоящий момент «экуменического ожидания», ориентированную на диалог и на открытость в отношении братьев–христиан тех стран, где они живут. Они могут рассчитывать на помощь экзархов Вселенского Престола, которые не только греческие епископы, но и представители первой кафедры, которая будучи свободной от национальных перегородок, несет ответственность за универсальность Православия. И в этой области такая организация требует братского сотрудничества всех автокефальных Церквей, которые сделали много для свидетельства о Православии. Диаспора не должна быть ставкой, которую оспаривают между собой восточные Церкви, но пространством их деятельного сотрудничества. Здесь также права Вселенского Престола, для меня, неотделимы от двойного долга инициативы и сотрудничества. Однако наши экзархи могут договориться официально лишь с теми частями диаспоры, которые сохраняют или желают установить дружеские связи с Церквами, из которых они вышли, или с теми, чьи епископы имеют каноническую хиротонию от Вселенского Престола. В этом залог успеха православного объединения, которое я предпринял.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Книга, куда вписана судьба человека, живого и творческого, не завершается. Все продолжается: собирание Православия и его пробуждение к экуменизму, сближение с Римом, синтез истории и тайны. Осуществятся ли желания Афинагора I? Увидит ли он Вселенский собор Православия, для подготовки которого он столько сделал? Причастится ли он вместе с папой из одной чаши благословения? Или же убедится еще раз, по выражению Бердяева, что «высшее иерархическое служение в мире – это быть распятым за истину»? Главное, однако, уже достигнуто: ничто не помешает отныне уверенному, хотя и не всегда явному, сближению христианского Востока и христианского Запада. Для того, чтобы христианство вновь стало «наукой жизни». Эта книга должна завершиться живым словом того, чей портрет она пыталась обрисовать. Вот два недавних заявления патриарха. Первое из них – его Рождественское послание 1968 года. Это взрыв духовной силы, где видение славы Грааля чередуется с суровыми предупреждениями. Второе – непринужденная беседа с журналистами. Отрывок, который я выбрал, заканчивается словом «рождаться». Только старый мудрец знает, что в истории, как и в человеке, то сокровенное, что мы все ищем, заключается в рождении. РОЖДЕСТВЕНСКОЕ ПОСЛАНИЕ 1968 ГОДА ПАТРИАРХА АФИНАГОРА. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф 11.12).