«Пришло время с особой четкостью провести грань между миром космоса и Божественным, чем окончательно отчертить сферу Троицы Святой и область мира сего», – заявляет Береславский. Но как «понять многомерно сложное сочетание свободы и преднаписанности, постичь благость Промысла, несмотря на преобладание в мире сил зла»? Если следовать его же рекомендации: «Смотрите на действие злого духа как на действие косвенного Промысла к вашему спасению», т. к. «враг везде и всюду исполняет волю косвенного Промысла», то будет очень «трудно различить действие Божественного и космического». Да и нужно ли различать, если между ними никогда не было (вспомним приведенное выше «марианское» толкование на библейский текст о разделении вод (Быт.1,6-7) и нет принципиальных отличий? «Ныне стерта грань между Землей и Небом», «все едино в невидимой вселенной; миры проницаемы, и ад таинственно связан с раем». «Для Господа нет ни ада, ни рая. Ад и рай одно Рай выше ада. Ад выше рая. Пока есть ад, рай – ад». А сам «ад – небесный свет в преломлении проклятых».

Таким образом, и в 3-м пункте «богородичное» учение полностью соответствует пантеистическому мировоззрению: добро и зло не просто прямое и косвенное действие единого Промысла, это два вида божественной любви (возвышенной и эротической), это два божественных лика. Если вслед за Береславским воспользоваться понятийным аппаратом фрейдизма, то злой косвенный промысел можно определить как проекцию божественного подсознания или божественное либидо. «Для нас, – пишет «отец» Викентий, – неприемлема идея, что рядом с Богом есть какое-то второе начало – источник греха и вины. Значит, грех надо понимать как-то по-другому, ибо все в Промысле Божием от Бога». Возникает вопрос: откуда взялся этот пафос непримиримой борьбы добра со злом, зачем понадобилось инсценировать ссору между добрым и злым модусами божества, в то время как они мирно уживаются друг с другом? Здесь кончается действие законов пантеистического мышления, и вступают в силу законы синкретизма. Во-первых, этот прием имеет важное психологическое значение. Во-вторых, это рудимент древних синкретических сект эзотерического типа: два учения – для профанов и посвященных. Для профанов – яростное противостояние добра и зла, для посвященных – двойственность божественного проявления (посредством добра и зла), по сути, снятие вопроса о различие между добром и злом как несущественного. В то же самое время любому «богородичнику» (и просто любому желающему) доступны книги, в которых раскрыто подлинное учение секты о внутреннем единстве добра и зла с одной стороны и о нравственном двуличии «марианского» бога – с другой: «Пришел век силы. Знали Бога Смиренного – узнаете Всемогущего, знали милосердного – познаете Карающего! Познаете гнев Бога Правды»! «Я ли не создал вас? Я и уничтожу»! Таким образом, БЦ – антисистема экзотерическая. Но в православном понимании Бог не просто Любовь (Ин.3,16; 1Ин.4,8), которая иногда может сменяться ненавистью, («ибо как Он, будучи по природе Благим, мог возненавидеть»?), а Любовь и только Любовь. «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин.1,5). «Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром» (2Кор.6,14-15)? Добро всегда просто, в то время как зло – многолико: «Подлинное добро по природе своей просто и однолично, чуждо всякой двойственности и сочетания с противоположным, а злое разнообразно и прикровенно». И вполне очевидно, что именно это лицемерное (буквально, примеряющее различные «лица») существо является объектом религиозного поклонения «мариан». Страшно подумать, ведь если в прежние времена, чтобы уловлять человеческие души, дьяволу приходилось маскироваться под «ангела света» (2Кор.11,14), то теперь в этом уже нет необходимости. Современный человек утратил критерии, с помощью которых можно отличить зло от добра.

 

2. 3. Антропология.

 

2. 3. 1. Учение о происхождении человека.

«Богородичная» антропология столь же запутана, как и все остальное учение БЦ. Трудности возникают, начиная с вопроса о появлении человека. Иногда речь идет о сотворении первой четы, Адама и Евы, но мы уже знаем, что Береславский определенно лукавит, говоря о творении. К тому же это было бы слишком банально для «тайны». «Тайна происхождения человека останется запечатанной до конца дней, если открыть вам всю правду о первых людях вы не выдержали бы», – как всегда нагнетает таинственность дух обольщения, но вскоре охотно приоткрывает завесу тайны и «преподносит в России уникальное учение о человеке». Его мнимая «уникальность» заключается в том, что человек, оказывается, «превечносущ». Это утверждение относится, по крайней мере, к «внутреннему человеку», т. е. человеческой душе, поскольку все «души рождаются в недрах Пресвятой Троицы» и посылаются в мир с благословения Марии (или даже «произрастают» в Ее Сердце). «Не прежде зачинается плод во чреве матери, чем сладчайшая душа покидает Лоно Небесного Отца и скорбя приходит в мир». Понятие «Недра», «Лоно» или «Сердце», как нам уже известно, обозначает вместилище божественных идей и души мира. Применительно к учению о порождении Божеством человеческих душ вводится новое сказочно-слащавое обозначение – «Ларец Рождения»: «В Ларце Рождения душ по земным меркам неисчислимое количество». Каждый человек, согласно этому «уникальному учению» в своей идеальной или душевной основе, всегда пребывал в Боге, а именно в «Памяти», под которой подразумеваются все те же «святые Троичные Лона» или «Лона Памяти». «Откуда родом сам ты? Из предвечной Памяти Господней Человек – единица памяти в Уме Господнем». При этом Береславский дает несколько оккультное определение души: «тонкое тело» или «духовное тело». Он даже употребляет понятие «аура». Таким образом, «творение» с закономерной последовательностью вновь подменяется «порождением». А в тех случаях, когда и говорится о творении Адама и Евы, имеется в виду, что они сотворены «по имманентно содержащемуся в Пресвятой Троице образу».   2. 3. 2. Учение о составе человеческой души. Образ Божий в человеке. Все выше сказанное, не прибавляет ясности в понимании «марианского» учения о человеке. Ясно лишь то, что и в этом вопросе БЦ не собирается изменять своей пантеистической парадигме. Индуистский пантеизм весьма лаконично определил учение о душе: «Атман (душа) есть Брахман (божество)». Ту же самую формулу, со ссылкой на своих «индийских братьев по вере», повторяют и наши доморощенные пантеисты: «Я – твоя душа, увидишь на дне души своей Меня». «Я в сердце каждого, в основании души». Таким образом, БЦ утверждает, что каждая человеческая душа единосущна божеству. «В человеке есть искра от полноты Отца Небесного, как бы божественное нетварное семя» «микро-ипостась Отца Небесного в каждом из нас». Учение о том, что в каждом человеке сущностно обитает Бог, является одним из важнейших пунктов «богородичной» антропологии и этики. Вот как, например, «Державный катехизис» интерпретирует евангельскую заповедь о любви к Богу и ближнему: «Возлюби Господа всем сердцем твоим и ближнего – Господа в нем – как самого себя». «Оком Марии мы видим Христа в ближнем и сочетаемся с ним в одно. Передо мной брат – Господь в ближнем»! Эта идея порой даже включается в исповедание веры: «Смысл нашей Христовой веры: мы верим в воплотившегося Бога, живущего в ближнем». Или предельно коротко: «Ближний – Христос». Но человеческая душа для Береславского не просто «искра» божества, по его представлениям душа имеет более сложную структуру. «При сотворении человека Божественный Творец придал душе Адама два чудных состава: божественное умащение – невидимое масло, растворенное в сердце; и целительную каплю росы – человеческий состав». «Божественное умащение в сердце…». Человеческое сердце зачастую выступает в качестве синонима понятия «душа». Как божественное Сердце содержит в себе мировую душу и является средоточием внутрибожественной жизни, точно также и человеческое сердце олицетворяет его духовную суть: «Сердце – духовное средоточие человека». Здесь же следует заметить, что для БЦ характерно ветхозаветное (Лев.17,14; Втор.12,23 и др.) представление о крови как носителе души. Так вот, «божественное умащение» это, судя по всему, та божественная субстанция, которая находится «на дне», «в сердце каждого, в основании души». «Человеческий состав» в первую очередь ассоциируется с телесной составляющей человеческой природы, но от этой версии вскоре приходится отказаться, т. к. в следующем же абзаце мы узнаем, что результатом грехопадения может быть утрата не только «божественного умащения», но и «человеческой капли», при этом человек не лишается тела, а как бы превращается в робота. Уже само слово «состав» указывает на нечто сложное, состоящее из частей. В «марианских» текстах эти составные части называются «частицами души», «крупицами», «печатями». Причем комбинация («состав») этих печатей понимается как некий эквивалент личности и представляет собой «идеальную структуру личности»: «Любая личность лишь посредник, маска, образ, и отождествление с ней несет определенные печати». Но более подробно о «человеческом составе» будет сказано чуть позже. Изначально человеческая душа (Атман) не имела никаких печатей. Адам и Ева в раю созерцали божественную Славу, которая еще именуется «Сокровищницей добродетелей» или просто «Сокровищницей», и является ни чем иным как «Непорочным Сердцем Божией Матери». При этом души первых людей должны были получить определенные печати, которые также называются «добродетелями». По сути «добродетели» это «семена Божественного Логоса», т. е. все те же божественные идеи, содержащиеся в «Непорочном Сердце». «Эти добродетели трансцендентны, они надстояли над совершенной человеческой природой. Ими надлежало окормляться, они составляли то движущее, организующее и окормляющее начало, которым питалась эта природа. Имея эти добродетели, окормляясь и питаясь ими, восходя в них к Славе, совершенный Адам и Ева созерцали Славу Божию». Усвоение душой божественных добродетелей «не присущих человеческой природе как таковой» означает принятие человеком «образа Божия». Посредством своих логосов-добродетелей Бог вселяется в человеческую душу (или сердце) «как образ, преподнесенный свыше», причем стяжание этого «образа» равнозначно видению лица Божия. Возможно, здесь раскрывается загадка божественных «Лиц». Судя по всему, они также образуются печатями, иначе как можно объяснить, почему Мария называется «полнотой всех ипостасных свойств» Христа? Единственным объяснением может быть указание на общность идеального мира, заключенного в их Сердце.