Второй рассказ – митрополита Питирима о пути митрополита Антония:

«С митрополитом Антонием мы в хорошей близкой дружбе уже около пятидесяти лет… Он рос в безрелигиозной среде, и более того, считал себя убежденным атеистом. Когда ему было одиннадцать лет, он гдето услышал разговор о христианстве, 0 Евангелии, и вмешавшись, заявил, что, по его мнению, религия и Церковь – это все чепуха. Ктото из взрослых сказал ему: «Слушай, ты все это отрицаешь, но ты самто хоть чтонибудь знаешь?» – «Нет, не знаю и знать не хочу!» – «Это неправильно, – ответили ему. – Если ты чтото отрицаешь, ты хотя бы должен знать, чту именно ты отрицаешь». Ему стало досадно, а надо сказать, что он всегда был очень самолюбив – до сих пор. Тогда он решил: «Пусть я это и не признаю, но вот, возьму и назло всем прочитаю Евангелие!». Придя домой, нашел на полке Библию, стал смотреть. Все книги показались ему слишком длинными, он выбрал самое коротенькое Евангелие – от Марка, – а взявшись читать, прочитал залпом и, закрыв книгу, подумал: «Какие же эти христиане сволочи , – это я говорю с его слов – что, имеют такую книгу, а живут не так, как в ней написано!». Так он впервые задумался над текстом Евангелия»1055.

Сопоставление этих двух рассказов дает горький повод для раздумий над тем, как человек (а порой и Церковь) с годами сам мифологизирует свое прошлое. Или же – для не менее горьких раздумий над тем, как рождаются сплетни и клеветы в церковной среде.

– Отец Андрей, за Вами закрепилась репутация миссионера нового времени – необычный стиль, смелость мысли, контакты с рокерами. Эта новизна раздражает некоторую часть, так сказать, консервативного духовенства. Иной раз Вас называют «попсой российского Православия», иной раз «рационалистом», «ревизионистом» и «еретиком»…

– «Еретиком» меня называют газеты вроде «Русского вестника», редактор которого в былые времена трудился в идеологическом отделе ЦК, а теперь почемуто решил говорить от лица Православной Церкви. Всерьез к этому относиться не стоит. Достаточно зайти в книжный магазинчик при редакции «Русского вестника», чтобы убедиться в том, что чистота Православия этим людям: а) неизвестна, б) их не заботит. У них натерта и зудит националистическая мозоль. Между «русским язычеством» и «русским Православием» для них нет различия. Рекламноязыческие издания представлены у них в весьма обильном ассортименте. Более обильны в этом магазине разве что газетки и брошюрки с руганью в адрес Русской Православной Церкви (от имени всевозможных самостийных «катакомбников»).

Это люди с очень странной установкой на тотальную подозрительность – мол, вот только отведи от епископов и богословов пристальный взор – так те немедленно православие папе римскому и продадут… Этот тип людей живет не православием, а страхом за него – они боятся, что Православие у них вотвот отнимут, предадут.

Уровень их знакомства с Православием, которое они якобы защищают от моих «ересей», хорошо виден из статьи в «Русском вестнике», вышедшей в марте 2004 года: «Далее отец диакон долго говорит о разногласиях православных и католиков, которых, якобы, вовсе и нет. И апофеозом его лекции прозвучала фраза: "По сути, все мы с вами являемся православными католиками" (Ш). Эта фразаслоган прозвучала в самом конце – значит, и студенты, и слушатели//Радонежа" запомнят ее крепконакрепко. Оставляю сие без комментария и анализа»1056.

А зря псевдобогословы из «РВ» отказались от анализа. Я всего лишь напомнил официальное название нашей Церкви в XIX веке: «Российская ГрекоКафолическая Православная Церковь». Катехизис святителя Филарета Московского, который изучают в любой церковноприходской школе, называется «Пространный христианский катихизис Православныя Кафолическия Восточныя Церкве». И там мы читаем:«Вопрос . Какоеважное преимущество имеет Кафолическая Церковь? Ответ : Ей собственно принадлежат высокие обетования, что врата адовы не одолеют ее1057. Что означает слово «кафолический» (в другой транскрипции: «католический»)? – Вселенский, повсеместный, соборный. Да, мы – католики. Мы – Вселенская Церковь, а не латинские раскольники. Ни один из тех атрибутов Церкви, что перечислены в Символе веры, мы не можем уступить комуто. Именно Православная Церковь и единая, и Святая, и Кафолическая, и Апостольская. И если какиенибудь харизматы свой кружок называют «апостольской церковью», это еще не повод нам самим гнушаться этого нашего славного имени. Так что полезен, полезен анализ. А о манере псевдобогословов из «Русского вестника» вести полемику давно сказал святитель Василий Великий в одном из своих писем: «У нас всегда так: кто нам неприятен, тот и неправославен». Рационалист и критик я только при анализе нашей современной церковной жизни. Все, что несет с собою церковное православное Предание, – я приемлю и умом, и сердцем. Просто вот этому голосу Предания я доверяю больше, чем модным листовкам и видениям. Сравнить же свидетельства Предания с новыми феноменами, пробующими проторгнуться в церковную жизнь, – это уже работа рациональная. Сначала, впрочем, все равно это дело вкуса: при знакомстве с очередной новизной прежде рождается вкусовое ощущение – не то, ну, а затем уже это ощущение богослову просто надлежит облечь в аргументы. «Ревизионист» я по отношению к своему атеистическому прошлому. Те свои взгляды я действительно пересмотрел. Да, мое переживание Православия отличается от переживания традиционно церковных людей. Для меня вера – это обретение, а не наследие. Одно дело: человек из священнической семьи, потомственный, у него гдето даже глаза замылились, ему чтото приелось, поскушнело. Я ревизионист в том смысле, что до сих пор умею радоваться и открывать для себя глубину церковной традиции. До сих пор нахожу чтото новое, неожиданное и радуюсь. Что касается «попсы» – в этом тоже есть своя правда. Попса – то, что популярно. А что – Православие должно быть элитарно, эзотерично? И разве проповедь приходского батюшки, чтото в сотый раз разжевывающего для бабушек, – не «попса», не упрощение? Почему приспособлять православную проповедь к уровню бабушек считается нормальным, а попытка вести тот же, по сути, разговор на языке студенчества считается предосудительным?