А чтобы не было лишних страхов, подозрений и разочарований, церковным людям надо говорить правду. Сусальный лубок чреват расколами. Ну что твердить, будто мы живем по древним апостольским правилам, будто Православная Церковь ни в чем не меняется, она соблюдает древние уставы и живет законоположениями древних святых отцов… На самомто деле это не так. Ни в одном монастыре, ни в одном приходе Типикон полностью не соблюдается. Вообще никогда в истории Церкви не соблюдались канонические правила в полном объеме…

Чтобы, заметив различие между реальностью и декларациями, человек не бросился в раскол, нужно предложить ему честный разговор о правилах выживания в самой Православной Церкви. То есть как, войдя в Церковь, избежать слишком легких решений.

– Приходится Вам сталкиваться с какимито предубеждениями православных верующих?

– У каждого свои предубеждения. Ктото, например, считает, что нельзя улыбаться, когда разговор идет на духовные темы. Смотришь на такого человека во время лекции – и видишь, что в нем происходит тяжкая борьба с самим собой, потому что часть его сознания запрещает смеяться и улыбаться, но в то же время, когда он слышит какойто интересный аргумент или шутку, остатки человечности пробуют вырваться наружу через коросту псевдоблагочестия. Если же и этого не происходит – что ж, с горечью приходится ставить неутешительный диагноз: «необратимо воцерковленный человек»… Самое несчастное существо: и к радостной глубине Православия он не прикоснулся, и радость человеческого общения потерял. Приняв Бога (точнее – «идею Бога»), он Потом не смог с этим вновь обретенным даром вернуться в мир людей.

Насчет «необратимости». У Владимира Соловьева есть стихотворение «Признание»:

Я был ревнитель правоверия, И съела бы меня свинья, Но на границе лицемерия Поворотил оглобли я. Душевный опыт и история, Коль не закроешь ты очей, Тебя научат, что теория Не так важна, как жизнь людей, Что правоверие с безверием Вспоило то же молоко И что с холодным лицемерием Вещать анафемы легко.

А еще бывает, приезжаешь куданибудь и чувствуешь: глухота, нет у людей желания слушать, думать и реагировать. Похоже, что здесь ктото из батюшек настолько неудачно начал вести проповедь Православия, что у людей сложилось впечатление, будто Православие – синоним большой скуки. Приходится сламывать и это предубеждение.

– Говорят, что раньше Вы были более независимы в своих суждениях, а сейчас стали ближе к власти. – В таком упреке сквозит извечная убежденность русской интеллигенции – власть всегда не права. Но прошлый век нас научил, что может быть неправота большая, чем неправота власти: неправда бунта. – Где у Вас больше недоброжелателей: в среде атеистов, представителей другой веры или среди православных церковников? – Ох, тут я вспоминаю слова популярной песенки из «Гардемарины, вперед»: По воле рока так случилось, Иль это нрав у нас таков, Зачем троим, скажи на милость, Такое множество врагов? Под тремя «гардемаринами» я в данном случае имею в виду трех профессоровапологетов: себя, Осипова и Дворкина…1059 Больнее всего переживать упреки от своих. Както в Тюмени ко мне подошел бородач в сапогах и говорит: «Зачем Вы к нам приехали? В Евангелии сказано: Не бойся, малое стадо 1060. Видите, нас, православных должно быть мало. Зачем Вы тут проповедуете?!».