Духоборцы настоящее место читают так: «и без Него ничто не начало быть»; потом, поставив тут знак препинания, читают как бы с другого начала: «что начало быть, в Нем была жизнь» и толкуют это место по своей мысли, говоря, что здесь евангелист ведет речь о Духе, то есть что Дух Святый был жизнию. Так говорят македониане, стараясь доказать, что Дух Святый сотворен, и сопричислить Его к тварям. А мы не так, но, поставив знак препинания после слов «что начало быть», читаем с другого начала: «В Нем была жизнь». Сказав о творении, что все Словом получило бытие, евангелист говорит далее и о промышлении, что Слово не только сотворило, но Оно же и сохраняет жизнь сотворенного. Ибо в Нем была жизнь.

Знаю я у одного из святых такое чтение сего места: «и без Него ничто не начало быть, что начало быть в Нем». Потом, поставив здесь знак препинания, он начинал далее: «была жизнь». Думаю, что и это чтение не заключает ошибки, но содержит ту же правильную мысль. Ибо и этот святой правильно понимал, что без Слова не получило бытия ничто, что ни получило в Нем бытие, так как все, что получило бытие и сотворено, сотворено Самим Словом, и, следовательно, без Него не было. Потом он снова начинал: «была жизнь, и жизнь была свет человеков». Евангелист называет Господа «жизнию» как потому, что Он поддерживает жизнь всего, так и потому, что Он подает жизнь духовную всем разумным существам, и «светом», не столько чувственным, сколько умным, просвещающим самую душу. Не сказал, что Он свет одних иудеев только, но всех «человеков». Ибо все мы люди, поскольку получили ум и рассудок от создавшего нас Слова, называемся посему просвещаемыми от Него. Ибо разум, данный нам, по которому мы и называемся разумными, есть свет, руководящий нас в том, что должно и чего не должно делать.

И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

«Свет», то есть Слово Божие, светит «во тьме», то есть в смерти и заблуждении. Ибо Он, и подчинившись смерти, так преодолел ее, что принудил ее изблевать и тех, коих она прежде поглотила. И в языческом заблуждении сияет проповедь. «И тьма Его не объяла». Ни смерть не преодолела Его, ни заблуждение. Ибо свет этот, то есть Слово Божие, непреоборим. Некоторые «тьмою» считали плоть и земную жизнь. Слово сияло и тогда, как стало во плоти и было в сей жизни, а тьма, то есть противоположная сила, искушала и преследовала Свет, но нашла Его неодолимым и непобедимым. Тьмою называется плоть не потому, будто она такова по естеству (да не будет!), но по причине греха. Ибо плоть, доколе управляется законом природы, не имеет решительно никакого зла, но когда подвигнется за предел природы и служит греху, становится и называется тьмою.

Был человек, посланный от Бога, имя ему Иоанн.

Сказав нам о предвечном бытии Бога Слова и намереваясь сказать о воплощении Слова, евангелист вставляет речь о Предтече. Да и о чем ином, как не о рождении Иоанна Предтечи, может быть слово перед речью о рождении Господа во плоти? Евангелист говорит о Предтече, что он был «посланный» Богом, то есть, послан от Бога. Ибо лжепророки не от Бога. Когда слышишь, что он послан был от Бога, то знай, что он ничего не говорил от себя или от людей, но все от Бога. Посему и называется он ангелом (Мф. 10, 11; Мал. 3, 1), а преимущество ангела – ничего не говорить от себя. Слыша об ангеле, не подумай, что Иоанн был по естеству ангел или сошел с небес; он называется ангелом по делу и служению. Так как он послужил проповеди и предвозвестил Господа, то за сие и назван ангелом. Посему и евангелист в опровержение предположения многих, быть может, думавших, что Иоанн по естеству был ангел, говорит: «был человек», посланный от Бога.

Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.

Сей, говорит, послан от Бога, чтобы засвидетельствовать о свете. Потом, чтобы кто-нибудь не подумал, что верно нужно было свидетельство его для Единородного, как бы нуждающегося в чем-нибудь, евангелист присовокупляет, что Иоанн пришел засвидетельствовать о Сыне Божием не потому, будто бы Он нуждался в его свидетельстве, но чтобы все уверовали чрез него. Ужели же все и уверовали чрез него? Нет. Как же евангелист говорит: дабы все уверовали? Как? Сколько от него зависело, он свидетельствовал для того, чтобы всех привлечь, а если некоторые не уверовали, то он не заслуживает порицания. И солнце затем восходит, чтобы всех осветить, но если кто, запершись в темной комнате, не пользуется лучом его, то ужели в этом виновно солнце? Так и здесь. Иоанн послан был, чтобы все уверовали чрез него; если же этого не случилось, он не виноват. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете. Так как часто случается, что свидетель бывает выше того, о ком свидетельствует, то чтобы ты не подумал, что и Иоанн, свидетельствующий о Христе, был выше Его, евангелист в опровержение этого лукавого помысла говорит: «он не был свет». Но, может быть, кто-нибудь скажет: ужели мы не можем называть светом ни Иоанна, ни иного кого из святых? Светом мы можем назвать каждого из святых, но Светом, в данном значении, не можем назвать. Например, если кто тебе скажет: Иоанн есть ли свет? – согласись. Если же спросит так: ужели Иоанн есть оный Свет – скажи: нет. Ибо сам он не есть свет в собственном смысле, но свет по причастию, имеющий сияние от истинного света. Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. Евангелист намерен говорить о домостроительстве Единородного во плоти, что Он пришел к Своим, что Он стал плотию. Итак, чтобы кто-нибудь не подумал, что Он не существовал прежде воплощения, для сего возводит мысль к бытию прежде всякого начала и говорит, что Свет истинный был и прежде воплощения. Этим он ниспровергает и ересь Фотина, и Павла Самосатского, утверждавших, что Единородный тогда получил бытие, когда родился от Девы, а прежде сего не существовал. И ты, арианин, не признающий Сына Божия истинным Богом, слушай, что говорит евангелист: «Свет истинный». И ты, манихей, говорящий, что мы созданы злым творцом, слушай, что Свет истинный просвещает всякого человека. Если злой творец есть тьма, то он не может никого просвещать. Посему мы создания истинного Света. И как, скажет иной, просвещает всякого человека, когда мы видим некоторых омраченными? Сколько зависит от Него Самого, Он просвещает всех. Ибо скажи, пожалуй, разве не все мы разумны? Разве не все по природе знаем добро и противное ему? Разве не имеем способности чрез размышление о тварях познавать Творца? Посему разум, данный нам и наставляющий нас природою, который и называется законом естественным, может быть назван светом, данным нам от Бога. Если же некоторые худо воспользовались разумом, те сами омрачили себя. Иные разрешают это возражение так: просвещает, говорят, «Господь всякого человека, приходящего в мир» (по-гречески – украшение, порядок), то есть в лучшее состояние, и старающегося украсить свою душу, а не оставлять ее беспорядочною и безобразною. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Был в мире как вездесущий Бог, а можно сказать, что был в мире и в отношении к промышлению и сохранению. Впрочем, говорит: что я говорю, что был в мире, когда не было бы и мира, если б Он не сотворил его? Со всех сторон доказывает, что Он – Творец, отстраняя в одно время и безумие Манеса, говорившего, что все произвел злой творец, и безумие Ария, называвшего Сына Божия тварью, а вместе и всякого человека, приводя к исповеданию Творца, научая не служить тварям, но поклоняться Создателю. Но «мир, – говорит, – Его не познал», то есть худые люди, занявшиеся мирскими делами. Ибо имя «мир» означает и эту вселенную, как и здесь сказано: «мир чрез Него начал быть»; означает и мудрствующих по мирскому, как здесь сказано: «мир Его не познал», то есть люди, приверженные к земле. Но все святые и пророки познали.