О ПРОМЫСЛЕ БОЖИЕМ1

В этой книге мы говорили только о двух видах событий: о чудесах и о событиях естественных. Первые не связаны с историей природы в обратном направлении, т.е. - с былым, с тем, что было до них. Однако многие христиане называют событие промыслительным, не считая его чудом. Таким образом, они верят, что кроме чудес, еще есть два типа событий - одни исходят от Промысла, а другие нет. (Например, некоторые верили, что погода при Дюнкирхене была «промыслительнее» обычной, каждодневной погоды.2) Казалось бы, что в пользу этого взгляда говорит и христианская вера в действенность молитвы.

Я не склонен делить события на три класса. По-моему, или погода при Дюнкирхене была такой, какой и должна была быть, исходя из прежней физической истории мира, или она такой не была. В первом случае, что же в ней особенно «промыслительного»? Во втором - она чудо.

Словом, я не верю в «особый Промысел». На мой взгляд, все события одинаково промыслительны. Если Бог вообще направляет их ход, Он всегда ведет каждый атом, воробей без Его воли не падает. Естественность естественных событий не в том, что они за пределами Промысла, а в том, что они связаны друг с другом в пространственно-временной природе согласно её законам.

Иногда, чтобы что-нибудь себе представить, нужно нарисовать не совсем верную картину, а потом подправить ее. Нарисую не совсем верную картину Промысла (ложность ее в том, что в ней и Бог, и природа заключены в одном и том же времени). Каждое событие зависит не от законов природы, а от предыдущего события. Таким образом, первое из всех событий на свете обусловило все прочие. Когда Господь в миг творения вписал первое событие в рамки законов, Он обусловил всю историю природы. Предвидя каждую частицу этой истории, Он эту частицу санкционировал. Если бы Он хотел, чтобы погода при Дюнкирхене была иной, Он бы сделал немного иным и первое событие.

Тогда погоду, которая была на самом деле, следует назвать промыслительной в самом строгом смысле слова. Она было предрешена при сотворении мира - но точно так же была предрешена нынешняя позиция каждого атома в кольце Сатурна.

Отсюда проистекает, что каждое событие на свете задумано так, чтобы служить не одной, а многим целям. Предрешал погоду при Дюнкирхене, Господь, по-видимому, принял во внимание не только судьбы двух наций, но и много более важные вещи - судьбу всех людей, животных, минералов, атомов. Это может показаться чрезмерным, но на самом деле мы только приписываем Богу предельно высокую степень того самого свойства, которое есть у каждого мало-мальски стоящего писателя.

Представьте себе, что я пишу роман. Мне нужно: 1) чтобы старый м-р А умер до 15 главы, 2) чтобы он умер скоропостижно и не успел изменить завещания, 3) чтобы его дочь уехала из Лондона по меньшей мере на три главы, 4) чтобы герой, утративший ее доверие в седьмой главе, обрел его снова, 5) чтобы молодой мистер В испытал потрясение, которое сбило бы его с толку и поумерило его. Как же это все сделать? А вот как: пусть поезд сойдет с рельсов. Мистер А погибнет. В сущности, он и ехал в Лондон, чтобы изменить завещание, а дочь, вполне естественно, ехала с ним. Она легко ранена - вот и будут три главы в больнице. Герой ехал тем же поездом и вел себя при катастрофе довольно хорошо, может быть, - даже спас героиню. А м-р В был тем самым стрелочником, по чьей вине все это случилось; вот вам и шок. Как видите, одно событие разрешило все проблемы.

Конечно, подобие очень далекое. Во-первых, я забочусь здесь не о благе моих персонажей, а о развлечении читателя; во-вторых, я списываю со счета всех прочих пассажиров; в-третьих, это я заставил мистера В дать неверный сигнал, т. е. я только делаю вид, что у него есть свободная воля. Если бы не все это, подобие было бы вполне сносным.

Свободная воля очень важна. Введем ее в игру и поправим ту не совсем верную картину. Как вы помните, она была неверной, потому что Бог и природа вписаны там в одно и то же время. Но Бог - вне времени, а может быть, вне времени и природа. Вполне вероятно, что время (как, скажем, перспектива) - лишь способ нашего восприятия. Тогда картина изменится. Для Бога все наши действия и все физические события - в вечном настоящем. В этом смысле Господь не сотворил когда-то мир, а творит его сейчас, ежеминутно.

Представим себе, что я нашел лист бумаги, на котором уже нарисована извилистая черная линия. Я могу нарисовать на нем другие линии, красные, так, чтобы получился красивый узор. Теперь представим себе, что черная линия наделена сознанием, но не вся сразу, а всякий миг - в одной какой-нибудь точке. Наделена она и свободной волей - сама выбирает, куда ей идти. Но в точке А она не знает, куда захочет пойти в точке В. И всюду ее поджидают мои красные линии, составляющие вместе с ней угодный мне узор. Я ведь вижу ее всю, уже готовую, я-то знаю, куда она пошла из точки В.

Здесь черная линия - тварь со свободной волей, красные линии - события, а я - Господь. Модель была бы вернее, если бы я создал и саму бумагу, и еще несметное множество черных и красных линий - но оставим так для простоты*.

Если черная линия обратится ко мне с молитвой, я могу на эту молитву ответить. Линия попросит, чтобы я в точке N расположил красные линии определенным образом. Это потребует особого расположения других красных линий, одни из которых не пересекаются с черной, а другие - далеко вправо или влево от точки N. Но мне это не помешает. Ведь я-то сразу увидел всю черную линию и знал, чего она захочет от каждой точки.

Многие наши молитвы, если разобраться, требуют или чуда, или событий, чьи основания заложены до нашего рождения. Но ведь для Бога и я, и моя молитва, которую я обращал к нему летом 1945 г., существовали при сотворении мира. Творческий акт Господень не подчиняется времени. Отсюда следуют два вывода.