К весне 1971-го я закончила дианетический курс и стала официально сертифицированным дианетическим одитором. Я прошла первый этап подготовки одитора. Дианетический одитор справляется с психосоматическимим заболеваниями и нежелательными эмоциями посредством того, что помогает ПК повторно пережить травматические инциденты из его прошлого, используя специальный процесс для возвращения ПК назад во времени. Это, конечно, довольно упрощенное объяснение. Детальное описание дианетики представлено в книге «Дианетика: современная наука душевного здоровья» Рона Хаббарда. Современные техники дианетического одитинга несколько отличаются от того, что написано в книге, но основная теория та же.

В саентологии есть подробная таблица, описывающая уровни, которые человек проходит, и точные результаты, обещанные по завершении каждого уровня. Есть два маршрута, которыми можно идти: 1) обучаться на каждом уровне как одитор и заниматься взаимоодитингом по дианетике или саентологии с другим студентом-одитором или интерном или 2) быть только преклиром и платить за одитинг на каждой ступени по часам. Продвинутые курсы одитируются соло, что значит, что преклир одитирует сам себя под руководством кейс-супервайзера (К/С).4 Когда я занималась саентологией, одитинг стоил 50 долларов в час. На Флаге цена была 100 долларов в час. Сейчас одитинг намного дороже.

Поскольку меня интересовало быть как одитором, так и ПК, я выбрала маршрут обучения. Дианетический курс стоил 500 долларов и включал взаимоодитинг с другим студентом. Следующий шаг в моем обучении назывался «уровни академии», и стоил он в то время 1000 долларов. На этом курсе обучают одитингу по саентологическим ступеням 0-IV. Каждая ступень имеет дело с определенной областью, и у каждой есть обещанный результат или конечное явление (К/Я). Например на ступени 0 обещанное К/Я это способность общаться с кем угодно на любую тему. Один из процессов на этом уровне заключается в том, что одитор составляет список тем, которые у ПК вызывают чувство дискомфорта и спрашивает: «Что вы желаете рассказать мне о (тема)?» «Кому еще вы могли бы сказать это?» ПК отвечает на каждый вопрос, одитор подтверждает ответ и повторяет вопросы. Этот цикл продолжается, пока не достигнуто К/Я. Конечное явление каждого процесса в одитинге состоит из трех вещей: 1) плавающая стрелка на Э-метре, что якобы показывает, что ум преклира свободен относительно этого предмета; 2) внезапное понимание или «озарение»; и 3) очень хорошие показатели, что, по сути, означает, что преклир выглядит счастливым. Когда ПК достиг конечного явления определенного процесса, одитор может переходить к другому процессу или закончить сессию. Каждая ступень состоит из многих процессов. После каждой сессии преклира проверяет на Э-метре другой человек, экзаменатор. Экзаменатор отмечает реакцию Э-метра – должна быть плавающая стрелка – и то, как преклир выглядит. Затем одитор пишет полный отчет о сессии (включая протокол того, что ПК говорил во время сессии), прикрепляет отчет экзаменатора и отправляет все кейс-супервайзеру, который оценивает сессию и решает каким должно быть следующее действие. Если у ПК на экзамене очень хорошие показатели и плавающая стрелка, а одитор провел все процессы правильно, К/С ставит за сессию «отлично». Если преклир на экзамене выглядит несчастным или Э-метр дает любую другую реакцию кроме плавающей стрелки, всегда предполагается, что одитор сделал что-то не так, и его отправляют назад для просмотра материалов. Это называется крэминг5. К/С пишет в инструкциях «Фланк6, одитора на крэминг» и составляет список материалов, которые должны быть изучены. В таком случае папка преклира помечается красным, и он должен вновь оказаться в сессии в течение 24 часов для исправления «ошибки». Если одитор совершает слишком много ошибок, его могут вернуть в самое начало для повторного прохождения курса или отправить к этик-офицеру, человеку, отвечающему за дисциплинарный аспект саентологии. В миссии, где я работала, одиторов никогда не посылали на этику, но на Флаге это встречалось сплошь и рядом, о чем я подробнее расскажу чуть позже.

Мне было нелегко собрать 1000 долларов для прохождения уровней академии, но будучи исполнена решимости, я все-таки накопила нужую сумму. Уровни академии не предоставляют в миссиях, поэтому мне пришлось поехать в вышестоящую организацию. Я прошла уровень 0 в организации в Лас-Вегасе. Находясь в Лас-Вегасе, я посетила саентологическую конференцию, и именно там я впервые услышала о Морской Организации, святая святых саентологии.

Мой первый контакт с Морской Организацией

Вступление в Морскую Организацию это вершина преданности саентологии. Для вступления в Морскую Организацию подписывают контракт на миллиард лет. Члены Морской Организации работают в крупных продвинутых саентологических организациях по всему миру, в обмен получают жилье, питание и маленькое пособие (в то время было 10 долларов в неделю). Из всех сотрудников Морской Организации отбиралась элитная группа на флагманский корабль «Аполло», дом Рона Хаббарда. Флаг мне описывали как «самое душевно здоровое место на Земле». Члены Морской Организации верят, что они работали вместе в прошлых жизнях и сейчас снова вместе. Девиз Морской Организации – «Мы возвращаемся». Цель Морской Организации – «отклировать планету», что означает сделать Землю планетой саентологии. После того, как планета Земля отклирована, они отправятся в космос, в будущих жизнях, и распространят саентологию по всей галактике. С того времени, как я впервые услышала о Морской Организации, жить на борту флагманского корабля с Роном Хаббардом и быть там одитором, стало моей мечтой. Я знала, что однажды достигну этой цели, это был лишь вопрос времени.

В мае 1971-го я вылетела в Лос-Анджелес со своим другом Джинджером, чтобы узнать больше о вступлении в МО. Мы посетили штаб-квартиру в Лос-Анджелесе, которая служила офисом связи между Флагом и наземными организациями. Местонахождение Флага держалось в секрете, и никому не позволялось напрямую общаться с людьми оттуда. Вся коммуникация должна была идти через офис Флага по связям, в котором большая часть персонала также не знала где находится Флаг. Причина всей этой секретности была в том, что Хаббард был крайне параноидален, считая, что на него охотятся правительственные организации, такие как СВД7 и ЦРУ. Такая таинственность усиливала мое чувство романтики и приключений во всем, что было связано с нахождением на Флаге.

В ОФС я увидела очень занятых людей, которые казались полностью преданными своему делу. Я почувствовала, что была частью этой группы в прошлых жизнях, и сильное желание присоединиться к ним. Я поговорила с рекрутером, рыжей женщиной лет 25-ти по имени Брэнда. Я поведала Брэнде о своих чувствах к группе, и она поддержала их, рассказав какая это сильная и целеустремленная группа. Мне даже не пришло в голову заговорить о таких вещах как питание, жилищные условия или график работы. Я считала это слишком мирским. Одно беспокойство я все же высказала. Смогу ли я обучаться как одитор в МО, ведь в то время я была только дианетическим одитором. Не будучи очень продвинута, я беспокоилась, что мне будут давать черную работу, и я не смогу обучаться, но Брэнда оставила меня с впечатлением, что смогу.

Я была твердо настроена вступить, но поскольку мне не было еще 21-го года, мне было нужно письменное разрешение моих родителей. Той ночью я позвонила им, и ужасные крики по обе стороны провода продолжались примерно час. Я были в ярости на родителей, а они резко критиковали саентологию. Нет необходимости говорит, что это не помогло нам улучшить отношения. Когда я повесила трубку, я проплакала всю ночь, я чувствовала себя разбитой и злой. Более чем когда-либо я была уверена, что останусь в саентологии, несмотря на то, что не могу сейчас вступить в МО. Я решила, что отказ моих родителей лишь временная задержка, и когда мне будет 21, я решу этот вопрос сама.

Через несколько месяцев я смогла убедить своих родителей подписать разрешение на вступление в МО. Не уверена, как мне это удалось, но, думаю, они увидели, насколько их критика отчуждает меня от них, и почувствовали, что если и была вообще хоть какая-то надежда сохранить отношения, свои критические мысли им следовало оставить при себе и сделать то, что я хочу. Уверена, что для них это было трудное решение, особенно при том, что рядом не было никого, к кому можно было бы обратиться за советом.

Вновь я оказалась в офисе Флага по связям в июле 1971-го. Я намеревалась вступить, но два фактора заставили меня передумать. Во-первых, на этот раз я увидела ужасные жилищные условия, в которых находился персонал ОФС. Они жили в обветшалом доме, который выглядел так, будто его проклял отдел здравоохранения. Было около восьми человек в комнате, и они спали в темном подвале на грязных матрасах. Я посетила кухню, где готовилась еда, и ужаснулась еще больше. Люди, готовившие пищу, счищали внешние листья с гнилого, покрытого слизью и усеянного личинками салата. Я спросила, как они могут есть такую скверную пищу, а их похоже это совершенно не беспокоило. Тогда я подумала, что если бы Хаббард знал об ужасных жилищных условиях в ОФС, он бы очень рассердился. Я всегда считала, что саентология уважает достоинство каждого человека, независимо от его положения. Это определенно отсутствовало в ОФС.

Второй причиной, почему я решила не вступать, было то, что мне не обещали, что я смогу обучаться на одитора. Мне пришлось бы заниматься любой работой, которую дадут, что в соответствии с моим уровнем подготовки означало бы черную работу, вроде служащей печатного отдела или – боже упаси! – рабочей на кухне. Поскольку я поставила для себя определенные цели, которые не включали вступление на такие должности, я решила, что лучше будет немного подождать, пока я не достигну более высокого уровня обучения как одитор. Это практически гарантировало бы мне хорошее положение в МО. Я предпочла оплачивать обучение самостоятельно, вне Морской Организации, члены которой обучаются и получают одитинг бесплатно.