As if it is a sin to take an oath

«Похвалится всяк, кленыйся им» (Пс.62,12). Есть люди, которые, напротив, до того увеличивают свой страх к присяге, что и почитают грехом принимать ее. Но бояться присяги в справедливом деле нечего. Клятва во все времена употреблялась. От воина до царя и от грешного человека до праведника,—все в случае нужды произносят ее. Нужда в ней бывает (почти исключительно) по делам в жизни гражданской. И нужда эта возникла вследствие грехопадения человека в раю, подобно тому, как теперь существенно-необходимо для нас покаяние. Ослабла совесть у людей, и отсюда одни говорят не совершенную правду, другие и правде не доверяют, зная много примеров, что «всяк человек ложь» (Пс.115,2). По этой-то неверности человека и сам Бог клялся некогда Аврааму, клялся не большим себя или равным, потому что ни большего, ни равного себе не имеет, но самим собою (Быт.22,16). Клятва излишня была бы разве на небе да в преисподней: в первом месте нет в ней чужды, потому что ангелы мыслят только об истине, и если у них также есть дар слова, или точнее сказать—способ взаимного сообщения мыслей, то они сообщают одну истину; а во втором месте, кроме лжи, уже ничего не существует. В применении этого примера к людям следует, что клятва между людьми была бы не нужна только там, где или развита высокая святость или же господствует до последней степени порок. (На деле частью и выходит так. Тем людям, которые более благочестивы или должны отличаться пред другими своим благочестием, как священники и монашествующие,—тем в особенных случаях удостоверена и делается доверие без присяги свидетельской, по одному их священству или монашеству; а люди неверующие, как явные безбожники, и неправоверующие, как раскольники, равно как явно-порочной жизни, напр. обвиняемые в уголовных преступлениях, живущие между собой в преступной связи, и даже только никогда не исполняющее важнейшего долга христианского приобщаться святых таин:—все эти не допускаются, до присяги). Клятва, как средство в особенных случаях доказать или сохранить верность в отношении к другим, требуется в государственной жизни даже и от тех, которые не почитают христианского Бога, как например, татары. Некрещеные по своему присягают (У черемис, например, обряд присяги состоит в том, что они съедают что-либо с острия ножа), и их присяга принимается на том основании, что они признают же Божество, хоть по неведению и заблуждению воздают божескую честь не тому, кому и чему следует (Иис.Нав.9,15) (Присяга их, например, свидетельская в судах, до того признается необходимою, что в случае отсутствия духовного лица, которое бы могло привести их к ней по своему вероисповеданию,—проводит к присяге свидетеля-иноверца сам председатель суда.—Клятва и присяга не только не составляют напрасной тревоги для имени Божия, но и есть своего рода служба Богу, особенный видь богопочитания. Угодники Боши для уверения других клялись, но после клятвы не переставали быть угодниками, как например, святой Давид (1Цар.24,23), апост. Павел, (Римл.1,9 и др.) и друг. Произнося клятву, например, в смысле присяги свидетельской, христианин этим показывает, что Господь Бог— всеведущ, не то, что люди, от которых легко скрыть тайну,—что Он всемогущ и по своему всемогуществу может изобличить, а по правосудию — наказать нарушителя клятвы, что Он самая истина и любит истину. Да; клятва вообще, и в частности присяга, чисты сами в себе.—Что же после этого затрудняться ею, затем обегать ее? Хоть бы сряду несколько раз принималась она, например, присяжным заседателем: но коли принимается по вызову от правительства, по делу вполне известному для того, кто присягает, затем—в чувстве страха Божия и с оправданием ее на деле; в таком случае не должно быть ничего не спокойного от нее для совести, напротив—можно еще порадоваться, что воздана ею слава Богу истины. Что же касается до слов Спасителя: «не клятися всяко» (вовсе) (Мф.5,34), то Спаситель здесь запретил только клятвы произвольные и суеверные, которые употреблялись в его время (Мф.23,21.22) (как употребляются и доныне) и которые нужно было ограничить. И на что еще лучше доказательства, что он не осудил вообще клятвы. Пред Синедрионом Он молчал на все вопросы; но когда первосвященник Каиафа сделал Ему вызов на клятву: «заклинаю тя Богом живым, да речеши...» (у евреев, обыкновенно, судья произносил установленную клятвенную речь, или формулу, а подсудимый усвоял ее себе словом: «аминь»); тогда Он тотчас даль ответ (Мф.26,63-64) и тем самым почтил нашу присягу. И так, православный христианин! благоговей всегда к присяге; но ответственностью ее не устрашай себя до того, чтоб уклониться от нее или смущаться, когда по требованию закона принял ее. Потери тут нет никакой: драгоценный залог, крест и евангелие, пред которыми ты произнесешь присягу,—останутся при тебе же, если подтвердишь что либо верно или пообещаешься в чем либо искренно.

Двоедушная, или лукавая, присяга

«Не клятся лестию» (лукаво) (Пс.23,4). Двоедушие в присяге есть нечто среднее между предосудительным бесстрашием к ней и излишним страхом. Не боятся ложно показать или пообещать, но еще боятся оскорбить присягу. Так одни во множествe лиц присягающих только двигают своими губами для вида, но не произносят языком присяги; другие, если нельзя не произносить ее вслух — будто бы не дают ее умом или толкуют ее не в том смысле, как она написана и читается; третьи стараются воспользоваться тем исключением из порядка дел, что можно дать показание свидетельское и прежде (за отсутствием священника), а потом для подтверждения его принять присягу. В виду этого они и позволяют себе показать о деле не так, как показали бы под присягою. Не эти люди обманывают самих себя. Ведь не язык—главное в присяге, но чувство души. И отвлечение ума в другую сторону или к другим предметам, когда языком произносится присяга—также напрасный труд; потому что в присяге должна быть решительная мысль, потому что отличительный характер ее— определенность. Готовность стать пред налой для присяги, чтение клятвенного обещания, подтверждение его словом «Аминь» и собственное рукоприкладство на присяжном листе, все это не воображение и не шутка, а истинное дело. Таким образом, присяга и этими людьми, несомненно, дана и принята Богом в том смысле, как требовалась и произносилась. А таким образом и за оскорбление ее они также не избегнут суда Божия.—К греху двоедушия присяги относится и то, если иной изъявляет готовность подтвердить присягою известное дело, а когда все будет готово для привода его к присяге,—отказывается от присягательства. Здесь допускается уже поползновение или покушение на лживую присягу. Христианин! не уклоняйся к неправде во святилище правды, которым для тебя бывает церковная присяга.

Ложная присяга (лжеприсяга)

«Аще» кто «вотще» (напрасно) «клятся не оправдится» (Сир.23,13), не останется без вины. Ложная присяга, обыкновенно, относится к прошедшему, иногда же и к настоящему времени: она бывает утвердительною, или подтвердительного. В ней есть свои степени, определяющая внутреннее участие воли человека: а) принимают ложно присягу с обдуманным заранее намерением и: б) приняв присягу без злого намерения, подтверждают или отрицают ею что либо в замешательстве, в какой либо слабости телесных сил, а также не понимая того, сколь важна присяга. Умышленный лжеприсягатель вполне безответен в своем грехе. Он подтверждает величием и святостью Бога ложь, которой отец-дьявол; он, так сказать, «утрачивает Бога», как напротив верный исполнитель присяги «соблюдает» для себя Бога; и целуя крест и евангелие,—он уже положил в своей душе дать свидетельство ложное, либо уклончивое: не Иудино ли это лобзание выходит? За такое оскорбление присяги иногда он и наказывается явно, или с ясным указанием соответственным его греху казни (Трое с клятвою подтвердили одну бесстыдную ложь, при этом изъявляя готовность понести в противном случае разные казни, первый - сгореть, второй – заболеть тяжкою проказою, а третий – ослепнуть. И что же? Над ними буквально сбылись все эти казни: тот сгорел, этот наказан болезнью с ног до головы, а третий в виду неизбежного наказания себе начал плакать и от слез лишился зрения (Евс.ист.кн.6,гл.9)). Но он тяжко оскорбляет и ближних, чем же?—Заставляя страдать невинного, которого вину подтвердил своею присягою или на которого только навлек подозрение;— освобождая от заслуженной казни виновного ко вреду и обиде других; — обессиливая судей и закон правосудия в решении дела. Дальше присяги по делу идти уже нельзя. Присяга, какова бы она ни была, все решает (Евр.6,16). (Только не стесняются ею, если б она казалась подозрительною, как в общих судах присяга свидетельская,—не стесняются лица, тоже принявшие присягу, т. е. присяжные заседатели). И что, обыкновенно, бывает следствием той присяги, которая ложно принимается? Затемнение следственного дела, медлительность суда, а в конце всего—неоткрытие виновных или утайка и своей вины, правды в чем, как по делам гражданским и в смысле «очистительной» присяги. Это и значит «издеваться над судом» (Притч.19.28). Отсюда ряд дел не доказанных, не изобличенных. Но совсем не то было бы, если б все и каждый дружно свидетельствовали на суде одну правду в силу данной присяги. Тогда честные судьи легко и скоро могли бы приложить к известному судебному делу надлежащий закон. Но и недобросовестным судьям, хоть бы они желали решить иначе, не успеть бы ни в чем; потому что—повторяем— после свидетельств, которые даны под присягою и, притом, согласны с ходом всего дела,—уже нельзя изменить чью либо вину. Тогда, естественно, уменьшилось бы и число преступлений.—В тяжком грехе ложной присяги участвуют, без сомнения, и те люди, которые доводят до нее других, т. е. когда уговаривают или подкупают согласиться на нее для прикрытия преступления, своего или чужого. Да сохранит тебя, читатель,—благодать Божия от ложной присяги!

Клятвопреступление