5. Верная манерная. Валенки. Смех.

Как вам покажется это соседство кондака Николаю Чудотворцу и трогательного тропаря Богоматери с ариями и песенками? Право же, невольно думаешь: жиду захотелось лишний раз уколоть наше религиозное чувство, и вот он всячески профанирует все, что для нас так дорого и свято!

Появились новые, юбилейные почтовые марки. Прекрасные портреты наших возлюбленных Государей. Но под ними подписи: Император Николай II —7 коп., Александр III — 3 коп., притом цвет ярко-красный, Александр II — 2 коп., а Петр I — 1, только 1 копейка! Не дорого же расценили изобретатели марок наших, благоговейно чтимых народом Государей! Этого мало: сии царские портреты обязательно пачкаются почтовым штемпелем, как будто ради вящего над ними поругания!

Я получаю много писем с негодованием на эти новшества в почтовом ведомстве, газеты патриотического направления взывают к власть имущим, находятся патриоты почтовые чиновники, отказывающиеся штемпелевать такие марки, “Земщина” даже указывает на прямой закон, угрожающий каторгою за поругание Царских изображений... Никому дела нет!.. Мало того: в тех сферах, коим бы наипаче надлежало обратить внимание на это негодование русских людей, говорят, благомыслящие люди прямо ставили вопрос: не следует ли изъять неудачные марки из употребления теперь же, пока их мало разошлось, но... “Так, видите ли за границей”, притом затрачены-де деньги на печатание марок и не стоит-де обращать внимания на всякое заявление черносотенцев... И марки остались, и священные для нас Царские лики будут пачкаться штемпелем, а чиновники, отказывающиеся исполнять сию неприятную операцию, — чего доброго — будут увольняемы со службы... Не говоря о всем прочем, спросим только: на Руси ли мы живем? Или уже пришел жид и покорил наше царство?..

В приложении к “Русскому (вернее — к иудейскому) Слову” помещен моментальный снимок с крестного хода, когда новый Московский Митрополит вступал в Кремль. Снимок вышел удачный, и изображение святителя напомнило многим Митрополита Филарета, пред именем которого благоговеет Москва. Но что же сделали издатели с сим изображением Первосвятителя Московского Макария? Они поместили в нижней части страницы, как раз под самым изображением митрополита... простите, читатели! — голую натурщицу... Так и подписано: “натурщица Смирнов”. (Sic)...

Да ведь, это — издевательство над святителем! Но, видно, редакции это-то и нужно...

Редкий день проходит без того, чтоб не получить вырезки из газет, глубоко оскорбляющей религиозное или патриотическое чувство, и опять скажу: никому до сего будто и дела нет...

Или где-то решено отдать Россию на съедение жидам? Но, ведь, жив Господь и жива русская православная душа: этому не бывать!

II

Мутная, ядовитая волна, отравляющая Православный Русский народ, как известно, не ограничивается печатью. Все зрелища, все кинематографы и подобные учреждения служат той же цели. Едешь по Невской столице вечером — в редком доме на Невском проспекте не красуется вывеска, огненными электрическими буквами заманивающая на эти зрелища.. То, что в столице еще прикрывается иногда некоторым видом приличия, или же не так бросается в глаза в массе всевозможных впечатлений, то в провинции, в малых городках, уже прямо режет глаза. В 1904 году, в Сергиевом Посаде хотели поставить, прямо против святой обители преподобного Сергия, на противоположной горе — театр... Да, театр, хотя и называли его тогда “народным домом”, но кто же не знает, что такое народные дома, даже в столицах, а о провинции и говорить нечего? Да и на самом деле, был проектирован настоящий театр: пишущий эти строки видел и план, в котором центральное место здания было отведено зрительному залу, со сценой и фойе, и если бы сам Преподобный не воспрепятствовал сему осквернению места его подвигов, если бы власти монастырские не узнали случайно эту затею заправил посадских и не запротестовали бы (дело велось в такой тайне, что было уже направлено в Петербург, с планом и сметою, в глубоком секрете от лаврских властей), то и гремела бы против самой святой обители, и шла бы там бесовская всенощная одновременно со всенощною лаврскою, и блазнились бы притекающие к угоднику Божию со всех концов Руси богомольцы, глубоко оскорбляемые в своих благоговейных чувствах... Слава Богу: благодаря протесту ревнителя веры, московского первосвятителя, которому доложено было о готовящемся беззаконии (иначе назвать не умею!), соблазн был предотвращен.

Но успокоится ли враг рода человеческого, хотя бы и не удалось ему внести этот соблазн? Если не попустил Преподобный быть соблазну постоянному, то враг вносит его и — вероятно — будет вносить и в это святое место, от времени до времени... Вот вам пример.

Хотя прошло уже девять лет, как меня разлучили с моею родною лаврою, но я не перестаю считать себя троицким иноком и пользуюсь всяким удобным случаем, чтоб подышать ее святым воздухом, чтоб провести в ней несколько дней и отдохнуть усталою душою. Поехал я туда на праздники Рождества Христова. Накануне праздника приносят мне расклеенную на столбах по всему посаду афишу, которая, между прочим, гласит, что на третий день праздника, “в зале общественного собрания”, следовательно: не в частном доме, а в городском учреждении, в роде городского клуба, “от Совета старшин” (каких же это? Вероятно, старшин этого собрания? Что-то безграмотно)... представлено будет... обстановочная пьеса (представлено — пьеса — как видите, тоже очень грамотно)... такая-то. Действие третье: “У врат обители” — Чтый да разумеет!.. — По окончании спектакля, большой танцевальный вечер. Ну что ж? Это, конечно, не новость и в той веси, которая приютилась, по выражению Митрополита Филарета, у врат обители Сергиевой и питается от крупиц, падающих от его трапезы: ведь, несмотря на двухвековые протесты православной Церкви, осуждающей танцы, как дело недостойное для христианина, танцы получили право гражданства, и теперь танцуют, проще говоря — пляшут, даже жены и дочери батюшек... Приходится мириться, хочешь не хочешь, с танцами и у врат обители преподобного Сергия. Но врагу рода человеческого и этого мало: на афише стоит, как гвоздь этого плясового вечера — “Сатанинский танец — тарантелла”, и притом “при участии публики”...

Не утерпел я, грешный: в самый праздник, вышел, пред молебном, и сказал слово... Характеризуя беззакония нашего времени и сравнивая их с грехами наших предков, которые были наказаны нашествием Галлов и двадесяти языков, я сказал, что грехи наших предков представляют собою только детские шалости в сравнении с беззакониями нашего времени, а в пример, между прочим, указал и на этот предположенный танцевальный вечер с его “сатанинским танцем”. С горечью в сердце я указал слушателям, как все это глубоко оскорбляет угодника Божия, сказал, что он будет свидетелем и обвинителем пред Богом всех тех, кто примет участие в таком танце и призывал слушателей к покаянной молитве....