"А мы с спокойной совестью разговляемся, мы не слышим этих горьких жалоб вдов и сироток, и мы смеем называть себя христианами!.. Св. Евангелие всегда пред нами; раскроем его и прочтем - вот что говорит Христос грешникам: "Алкал Я, и вы не дали Мне есть, жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и вы не приняли Меня; был наг, и не одели Меня, болен и в темнице, и не посетили Меня... Идите же от Меня, проклятые, во огнь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его!" (Мф. 25, 42, 43, 41)... О, как страшно! Так ли ты поступаешь, душа моя? Так ли, как велит Христос? О, как хотелось бы, хотя в этот великий торжественный праздник, обогреть и накормить этих несчастных сироток, согреть их теплым отеческим словом, - какую радость мы принесли бы этим вдовицам, этим сироткам, в этот великий и пресветлый день Христов!

А какая радость была бы для нас самих, для нашей души: мы сказали бы: "Слава Богу! Хотя раз в году мы исполнили завет Христа!"

С удовольствием я делаю выписки из этого письма и радуюсь, что есть еще добрые христианские души, которые не совсем забыли заветы Христовы, что еще тоскуют сердцем по этим заветам. Далее в письме автор скорбит, что он одинок, что один он не в силах этого сделать - на это у него средств нет... Не скорби, добрая, православная душа! Не можешь ты сделать многого - сделай хотя немногое; не можешь согреть и напитать всех сироток, которых видишь - пригрей и накорми хоть одного из них, приласкай и добрым словом утешь остальных: это-то ты уж, конечно, можешь, а Бог, видя твое доброе произволение, пошлет тебе невидимо средства и на других сироток... Ведь не мы делаем добро, а Бог в нас и чрез нас творит его, - мы же только орудие Его жизнедеятельности на земле... Христос ищет среди людей, среди верных Его заветам души, таких, у коих сердце открыто для добра, и творит чрез них это добро, и делает их счастливцами, живыми членами Своего таинственного тела - Церкви Православной... Не знают этого счастья сыны мира, служащие богу века сего - мамоне; не знают еретики, высоко о себе думающие: это счастье доступно только смиренным душам, внимающим слову Христова: "Егда твориши милостыню, да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя" (Мф. 5, 3). И когда же мирянину творить такое животворящее для души добро, как не в праздники Господни, как не в светлые дни Христова Воскресения? Ведь то, что мы делаем ближнему - мы делаем Самому Господу нашему, слышите; что Он говорит: "Аминь, глаголю вам: елика сотвористе единому братии Моих меньших - Мне сотвористе!" (Мф. 25, 40).

Я говорю: мирянину... А мы, пастыри, мы что должны делать в святые дни?.. О, конечно, по мере наших сил, идти впереди своих пасомых в доброделании, ибо сказано: "Овцы по нем идут" (Иоан. 10, 6); мы должны первые подавать пример любви христианской во имя Воскресшего Христа. А затем - слышите: русская душа жалуется, что ей холодно? Так согреем ее благодатью Христовой! О, как преизобильно веет эта божественная благодать, всегда немощная, врачующая и оскудевающая, восполняющая в нашей Церкви Православной! Одно уже богослужение, разумно, благоговейно, истово совершаемое, как согревает верующее сердце! И особенно богослужение праздничное: какая дивная поэзия в песнопениях, какая красота, выразительность, осмысленность в обрядах! Привлеките к участию в богослужении молящийся народ, введите постепенно общее церковное пение: пусть дети поют и читают в церкви, а вы не опускайте ни одного богослужения без живого слова проповеди, хотя краткого, но сердечного, и - верьте: тогда никто не пойдет на эти скучнейшие собрания еретиков - пашковцев, штундистов, баптистов, им же ныне несть числа. Чтобы приучить народ к общему пению, ныне издано много сборников молитв и песнопений, ценою в несколько копеек: каждый может себе приобрести такую книжку и по ней петь то, что положено и чего не знает он наизусть. Затем, кроме богослужения, открывайте внебогослужебные собеседования и в храме, и в школах, и по деревням. И здесь учите народ пению: он так любит петь церковные песнопения. И научить этому не особенно трудно: ведь если он запомнит восемь напевов гласов, то уже может и петь стихиры, остальное еще легче усвоить. На собеседованиях облекайте истину Христову в образы, приводите больше примеров из жизни святых Божиих, как они прилагали к жизни учение Христово, а чтобы не сказал кто: то были святые, а нам, грешным, где же им подражать? - берите примеры и из современной жизни... Кто хочет исполнить свой долг по совести, кто любит сердцем своих пасомых, тот постоянно слышит в своем сердце голос Христа Спасителя: "Жатва убо многа, делателей же мало"... И жаждущих слова Божия много, ах как много! Ведь почему-нибудь да идут к еретикам, на их собрания: что их влечет туда? Простое ли только любопытство? Нет, там они надеются пить воду живую, но вместо того - пьют яд вражды против матери Церкви... "Отчего у нас понятия помутились, - пишет мне тот же простец, - отчего мы не можем отличить черное от белого? Да оттого, что нас не учат, с нами не беседуют по-отечески, оттого, что мы не чувствуем той теплоты в наших пастырях, какой просит наша душа... Если бы наши пастыри пошли в деревню на беседы, посмотрите, как повалил бы к ним народ послушать святой той проповеди, пришли бы и мужчины, и женщины, и дети: какая радость была бы для пастыря, да и для простых людей! Они долго помнили бы и проповедь, и проповедника. А у нас появились волки хищные в овечьей шкуре, именуемые баптисты, и увлекают из стада Христова добрых овечек. Везде, где они появляются, народ валом валит послушать проповедника-баптиста о слове Божием. Простой человек рад хоть безбожника послушать, только бы говорил он о слове Божием. А у нас нет бесед у наших пастырей, нет света, нет тепла, и остыли наши души, и перестают православные в церковь ходить... Дайте же нам света, дайте нам тепла, согрейте нас отеческой любовью!"...

Вот голос православной народной души. Ужели мы не услышим его? Страшно Богу ответим, если притворимся, будто не слышим его. Его нельзя не слышать. Алчущий и жаждущий народ - смотрите - идет к тем, кто дает ему камень вместо хлеба, змею вместо рыбы: кто ответит Богу за это, братья-сопастыри стада Христова?!

Дети и церковь

Morning. I pass by the cathedral, where the relics of one of the great workers for my native land - the right-believing Prince Alexander Nevsky - rest. Schoolchildren with bags on their shoulders are running past me, overtaking each other. They enter the cathedral, quickly approach the artistic shrine of the saint of God, make prostrations and venerate themselves.

They have an exam today. They ask for grace-filled help from the heavenly patron.

I look at them and think: what attracts children's hearts in a difficult moment of their childhood life? Of course, faith, pure simple faith, which is believed only by children and the childlike souls of such righteous people as St. Sergius of Radonezh and St. Seraphim of Sarov. Oh, if only this faith would be preserved in them forever! If it had never been extinguished!

I remember my childhood. From the first days of my conscious life, as soon as I remember myself, I see myself in the arms of my parent, who carried me through the snowdrifts to God's temple; I liked to go there not only on holidays, but also on weekdays, not only for God's services, but also at the time when my father, a sacrificial clerk, heated church stoves. From the walls of the church the faces of the saints of God looked at me, serious, reverent, with a prayerful expression. There was a smell of incense and wax in the air. It seemed that in this sacred silence the Angels of God were invisibly, but perceptibly to the heart. The mysterious curtain in the royal doors, the holy shroud behind the kliros, the old, darkened banners, the rows of icons going to the vaults of the church, to the iconostasis - everything spoke to the child's heart: this is not an ordinary place, this is the house of God...

I am not talking about participating in Divine services by serving as an altar boy, singing and reading on the kliros: I will only say that I remember myself in my arms; I remember how, when I received this holy book for the first time, I kissed it, childishly rejoicing in its "red handwriting", the cinnabar printed lines. I remember that, under the influence of this joy, I immediately made a promise to stand on the kliros with my father, and then to read the Six Psalms. As a six-year-old boy, I had already made an attempt to do this - alas! - the first time I failed: in a thin voice I read 5-6 lines and was embarrassed, cowardly, cried... And the old priest from the altar is already exclaiming to my father: "Read it yourself!" ... But a week later I had already conquered myself and rejoiced with a childlike heart: I had read all the Six Psalms..

Forgive me, dear readers, for this deviation from personal childhood memories: after all, this is a small illustration of the history of our spiritual upbringing in the bosom of our native Church. After all, it is this love for the church, for the service of God, that explains the stability of church views, by which our spiritual class lives. We were drawn to the temple of God by an unknown, but tangible to the heart. Here I am at the Zaikonospassky Theological School. It was the early morning of a hot summer day (exams ended in mid-July). We, the children, got up early in order to have time to go around the cathedrals, and to count poorly prepared, and to eat a piece of black bread (we had no idea about tea then). And so, in groups, we leave the low gates from the school yard, go to the Kazan Cathedral, venerate the miraculous icons of the Kazan and the Nurse of the Child, go to the Iveron Icon, from there to the Assumption Cathedral, in order to venerate the relics of the saints of All Russia, the robe of the Lord and the Vladimir icon of the Lady. Here is the Archangel Cathedral, and in it are the relics of the royal infant - Demetrius, who - we have heard this - still holds in his hand those nuts with which he played at the moment of the attack on him by the murderers... Oh, little martyr - we firmly believe - will help us, children, at the exam! And here is the Chudov Monastery, with its silver iconostasis and the incorrupt relics of the great sorrower of Holy Russia, a friend of St. Sergius, St. Alexis. He must certainly make, according to our childish concepts, three prostrations. From Chudov - through the holy Spassky Gates, without fail, with bare heads - we go to that St. Basil's Intercession Cathedral, which with its original architecture attracts the attention of not only every Russian, but also all foreigners. Here, having venerated the holy relics of Blessed Basil and John, we will certainly drink three sips (of course, on an empty stomach) of holy water... This is how we prepared for the exams. So childishly we clung to the Mother Church. And we are not alone: we saw gymnasium students, seminarians, and other students making pilgrimages to the shrines on the days of exams. They went around the shrines, stocked up on spiritual strength, strengthened their faith...

Is it the same now?!