В контексте участия Патриархии в миротворчестве, высшие иерархи рассматривались на уровне советских сановников. Их награждали орденами, приглашали на официальные приемы по случаю приезда высоких зарубежных лиц, они являлись непременным атрибутом и на приемах в различных посольствах.

С точки зрения советской идеологии и политики, миротворческая деятельность Московской Патриархии являлась единственным оправданием ее существования в рамках атеистического государства.

Отношение Московской Патриархии к инославным также часто определялось политическими представлениями, которыми руководствовалось советское правительство.

В первые послевоенные годы, годы резкой борьбы Сталина с Униатской Церковью, которая для него символизировала независимый Ватикан, а протестантские исповедания — свободный западный протестантский мир на территории Союза, Патриархия также резко выступала против всякого диалога с Римом и протестантами.

Но по мере того, как представители и руководство католической и протестантских церквей в странах "народной демократии" стали признавать коммунистические правительства, стала меняться и позиция Патриархии. Впервые появилось утверждение, что "не в каждом католике Православная Церковь видит непримиримого своего врага...."

С выдвижением советским правительством лозунга о мирном сосуществовании капиталистической и коммунистической систем, позиция Патриархии медленно, но последовательно стала склоняться к двусторонним и многосторонним диалогам со всеми западными исповеданиями.

В 1956 году Патриархия уже принимает у себя делегацию "Национального Совета Церквей Христа" в США. И хотя переговоры не принесли ожидаемых результатов (позиция гостей осталась критической по отношению к Патриархии), это было начало будущей большой экуменической "работы" Московской Патриархии в международном масштабе. В том же году состоялся визит делегации Патриархии в США.

В августе 1958 года делегация Патриархии впервые встретилась в Утрехте (Голландия) с представителями Всемирного Совета Церквей. Советская делегация теперь постаралась сгладить то резко враждебное отношение к экуменическому движению, которое она высказала в постановлениях Московского совещания 1948 года.

Сношения Московской Патриархии с протестантскими церквами не ограничивались только Соединенными Штатами. В Москву (в 1955) приезжала делегация Экуменического Совета Церквей Голландии, делегация движения "Христианское Действие", президент Евангелической церкви Рейнской области.

В 1956 году Москву посетила делегация богословов Англиканской церкви. Особая делегация Патриархии ездила в Восточную Германию.

Начавшиеся чрезвычайно оживленные сношения Патриархии с инославными церквами имело прямую связь с "миротворческим заданием" и преследовали совершенно определенные цели. "Налаживание добрых контактов с инославными церквами и через них — с народами других стран является важным вкладом Русской Православной Церкви в дело мира, в развитие духа братства и взаимопонимания, в дело преодоления атмосферы недоверия и предубеждения, в чем так нуждается мир", в чем так нуждалось советское правительство.

Утрехтская делегация ВСЦ предложила своему руководству пригласить делегацию Патриархии в качестве наблюдателей в Центральный Комитет ВСЦ, а вскоре, в 1961 году, по рекомендации Совета по делам религий, Московская Патриархия вступает во Всемирный Совет Церквей в качестве полноправного члена.

Не исключено также, что вступление Московской Патриархии во Всемирный Совет Церквей рассматривалось ею как возможность получить некую, пусть символическую, защиту свободных Церквей от давившего ее коммунистического катка, хотя поведение некоторых делегатов на экуменических встречах дает не много оснований для такого предположения.

Коммунистическое правительство Союза очень скоро поняло, что религиозный канал является несравненно более эффективным, чем его собственная пропаганда, а Московская Патриархия так же быстро сообразила, что экуменическая деятельность может принести наиболее эффективные результаты, ожидаемые советским правительством.