Kniga Nr1435
И тотчас я был в духе. И вот Престол стоял на небе, и на Престоле был Сидящий.
И се Сидящий видом был подобен камню яспису и сартису; и радуга вокруг Престола, видом подобная смарагду.
И от Престола исходили молния и громы и гласы; и семь светильников огненных горели перед Престолом.
И перед Престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди Престола и вокруг Престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади.
И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему.
И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят Господь Вседержитель, который был, есть и грядет".
Вот как устроены небеса. Даже "человеческого" здесь 1/4; 3/4 прямо "животное"! Да и в "человеческом" его лицо лишь "как бы человеческое", а не вполне, не изолированно человеческое; а остальное тело "исполнено спереди и сзади, внутри и снаружи очей ". Как и у остальных трех животных. Что же это за "очи"? Весь мир в очах: былинка око , гора око, и все есть око, и все очи к Богу. Кровинка бежит в человеке, в орле, тельце, льве она "око"; и останавливается, метаморфируется в клеточку: это "светильник" Богу. И Бог смотрит в свой светильник, а светильник горит перед своим Богом. И все между ними "свое" (интимное), все в "своей связи", вместе и частной, и универсальной, минутной и вместе неугасимой. И все переливается "в радуге вокруг престола"; и "кристалловидное" в связи с "кристаллом посреди Престола" море, уже ниже животных, под животными.
Неужели тут меньше "таинств", чем в известном нам обряде, который мы совершаем, и знаем конец совершаемого, и видим начало. Да и слишком часто мы видим по судьбе людей, приявших таинство, что действие его было призрачно, ибо судьба, на нем построенная, рухнула.
МАТЕРЬЯЛЫ К РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСА
XLVIII. По поводу
Мутно... Белёсо и небо, и снег, и дали. Все пропадает в холодной мгле, точно молоко в ней распущено. Ничего определенного. Смотришь в окно откудато вдруг появляются не люди, а неясные, расплывающиеся призраки и медленно исчезают... Из "ничто" в "ничто". Ни резкого контура, ни рельефа. Даже странно, неужели эти фантомы чувствуют, страдают и радуются, любят и ненавидят, мечтают, разочаровываются, молятся, богохульствуют, великодушничают, подличают? Где сложному миру противоположных ощущений уместиться в тенях, именно в тенях! Глядишь на них и думаешь: если бы существовало бытие второго измерения оно бы именно являлось такою тенью. Ни верху, ни низу. И, только опустившись в белесую марь, сталкиваешься с настоящею жизнью, без красок, без солнца, без вдохновенного порыва. С страшною жизнью, где все разлагается, тает, расходится, не оставляя следа ни в добре, ни в зле. В крупном, демоническом зле. Мелкого, подлого, повседневного, натуженного, вымученного, стелющегося сколько угодно. На нем весь мир стоит. Сотри его тысячам, миллионам людей, пожалуй, и жить будет не для чего. Если нельзя когонибудь давить, заставлять страдать и плакать, корчиться от боли и от унижения и при этом оставаться в своем праве, для чего же тогда рождаться и рождать, обманывать любовью, венчаться и умирать? Ведь, в сущности, как велика сила обыденного мрака! Добро и свет в нем являются надуманными, а будничное зло естественным, неизбежным условием того загадочного процесса, который мы называем жизнью. Правда, "надуманное", случается, побеждает его, но как? Тыкай сколько угодно палкой в кисель он опять сползется и слипнется, точно его и не трогали.
* * *