�

Этот принцип является сердцевиной баптистской демократии”[8] - утверждают ЕХБ. Но в конце этой же книги в качестве приложения приводятся четыре исповедания веры и один символ веры (причём Никео-Цареградский). На этом фоне существование баптистских исповеданий является косвенным признанием необходимости “ключа познания Библии”, для сохранения незыблемости её понимания, чем и являются эти исповедания и доктринальные книги. Тем не менее Пол Джексон пишет: “Одно из основных убеждений баптистов, отстаиваемое ими на протяжении истории, - богодухновенность, непогрешимость и абсолютный авторитет Библии во всех вопросах веры и жизни. Наша вера основывается на Слове Божием, а не на принципах веры или исповеданиях... Кредо и формулировки веры различных деноминаций представляют особые учения, поддерживаемые этими группами. Для многих людей эти исповедания стали настолько авторитетными, что заменили Библию, - и тут же добавляет - У баптистов тоже есть свои кредо. Они основаны на учении Библии”.[9] А разве иные конфессии мыслят о своих “символах веры” иначе?

Иллюстрацией несостоятельности слов приведённых выше может послужить вопрос о “филиокве”. У христиан-баптистов на этот счёт есть догматическое разногласие. Западные баптисты верят с "филиокве", восточные – без. Библия одна. Значит, и “символам веры” надлежит быть одинаковыми, ибо они, как мы читали выше, “основаны на учении Библии”.

По вопросу о “филиокве” надо бы заметить, что он вовсе не периферийный. Это ересь в триадологии, заключающаяся в следующем: если Дух Святой исходит от Сына, как от Отца, то Он приобретает положение служебного, теряя при этом равенство с Отцом и Сыном. Об этом много говорилось и писалось. Тем же, кто считают этот вопрос не до конца разработанным, также должно относиться к этому нововведению, как и православным. Введение частного богословского мнения в Символ веры, который тысячелетие омывался мученической кровью, не имеет оснований. Западные баптисты также равнодушно относятся к этому вопросу, пытаясь быть нейтральными, тогда как это невозможно при соблюдении формы исповедания. За нее католическая церковь также дорого заплатила, и вот уже почти тысячелетие отстаивает. Итак, две формулировки VIII члена Никео-Цареградского Символа веры исторически бескомпромиссны. Руководителям Е.Х.Б. для того, чтобы не расходиться в исповедании необходимо или составить свой оригинальный VIII член Символа веры или упразднить в нынешнем вообще всякое упоминание об исхождении Святого Духа. Этого баптисты не делают, выказывая тем самым свою странную всеядность, полярную той апостольской категоричности по вопросу об учении Церкви, которую мы видим на страницах их посланий.

Уже несколько раз упоминалось о необходимости Предания для полноты Церкви. Какой же смысл вкладываем мы в слово “Предание”? Первое значение включает в себя понятие о нетварном Предании. “Это не предание учения, это Предание Жизни ...это передача самого бытия, истечение Вечности... Прежде чем говорить о том, что Им (Христом) передано, надо поставить вопрос - что Им получено. Получена Им полнота Божественной Жизни. И именно она передается Христом людям”.[10] Но мы будем говорить о втором значении Предания. О Предании созидающем правильное толкование Писания, включающем неизменные принципы духовной жизни, Предании как жизни Духа в Теле Христовом.

Похоже, что само Писание не всё сохранилось. Апостол Павел в “первом” послании к коринфянам напоминает: Я писал вам в послании - не сообщаться с блудниками (1Кор. 5,9). В каком послании, если это - первое? Следовательно, “первое” послание к коринфянам - не первое, а как минимум второе! Колоссянам тот же апостол пишет: Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви: а то, которое из Лаодикии, прочитайте и вы (Кол. 4,16). А где “послание Лаодикийцам”? Из самих слов апостола явствует, что оно по своему значению равно посланию к колоссянам ибо ап. Павел обязывает непременно его прочесть, как и это. К тому же повеление Павла указывает на то, что в послании Лаодикийцам содержится то, чего нет в послании колоссянам. Иначе, зачем ими меняться? Теперь подумаем, стоит ли провозглашать всё то, что не вошло в канон, “преданиями человеческими”?

Вышеприведенные аргументы от (1Кор. 5,9; Кол. 4,16) интересны тем, что их породили сами протестантские богословы, пользуясь свободой в интерпретации библейских текстов. Тогда как православное толкование этих мест не склоняется к признанию утерянных посланий. Таким образом, протестанты вынуждены считаться с этими аргументами в силу своих же изысканий. “Sola Scriptura” в этом случае предоставляет свободу рушить собственный фундамент.

Однако, даже не принимая во внимание искусственные выводы из 1Кор. 5,9 и Кол. 4,16, Писание никак не назовешь летописью богословской мысли. Священное Писание это не энциклопедия, заключающая в себе ответы на все вопросы. Предание наполняет Писание смыслом.

Апостол Павел, в заключение одного из вопросов послания к коринфянам, добавляет: прочее устрою, когда приду (1Кор 11,34). Всё, что он устроил после в коринфской церкви, осталось вне Писания. Значит ли это, что того вообще не было? Бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас (Деян. 20,31), - говорит апостол Павел ефессянам. Но протестанты готовы эти три года и всё то, чему научил апостол Павел пресвитеров ефесской церкви, обозвать “человеческими наслоениями” и отвергнуть только потому, что всё это не было записано. Я не упускал возвещать вам всю волю Божию (Деян. 20,27), а в “послании к ефессянам” всего шесть глав, в которых о многом не сказано даже с точки зрения протестантов. Значит, “вся воля Божия”, возвещенная Павлом, не умещалась в его тексты! К тому же надо заметить, что и задачи такой перед собой апостолы не ставили.

Предание - вот что апостол Иоанн ставит критерием истинности веры: Что вы слышали от начала, то и да пребывает в вас, если пребудет в вас то, что вы слышали от начала, то и вы пребудете в Сыне и в Отце (1Ин. 2,24). И апостол Павел также своим посланием напоминает филиппийцам хранить то, что они уже приняли через Предание. Чему вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте (Флп. 4,9). “Слышали и видели” - вот первичная передача Божественного Откровения. Писание лишь отчасти восполняет Писание, Предание осмысливает и толкует его в целом.

Ни одна книга Нового завета не берет на себя роли новозаветного “Второзакония” или “Левита”. Ни одно послание не претендует на исчерпывающий ответ на “все вопросы христианской веры и жизни”.[11] Страницы Нового Завета нельзя рассматривать как кодекс катехизиса или учебник по догматическому богословию. И вовсе не в духе Священного Писания звучат слова баптистов: “Руководствуясь во всех случаях только Писанием, христианин может отвергнуть людские установления”.[12]

Видимо, также полагая, невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели извращают Писание (2Пет. 3,16). И действительно, мало признавать Писание богодухновенным, его надо ещё и правильно понимать, что без апостольского Предания, судя по словам ап. Петра, невозможно. “Неутверждённые” т.е. невоцерковлённые. Необходимо воцерковить сознание и душу, тогда откроется Писание.

Гностики тоже признавали многие книги Нового Завета, однако, это не мешало им, отвергая Предание, давать на них свои толкования. Поэтому-то святой Ириней, обличая их искажённое толкование, указывает на Предание, как на неотъемлемую часть того, что апостолы передали нам. “Что, если бы апостолы не оставили бы нам Писаний? – спрашивает он - Не должно ли было следовать порядку Предания, преданного тем, кому они вверили церкви?"[13] В ветхозаветных книгах перед нами та же картина: здравое Предание Ветхого Завета существует параллельно Писанию. Речь не о человеческих преданиях старцев, а об устном Предании Божественного Откровения. Что слышали мы и узнали, и отцы наши рассказали нам, не скроем от детей их, возвещая роду грядущему славу Господа, и силу Его и чудеса Его, которые Он сотворил (Пс. 77, 3-4; Исх. 10,2).

По мнению баптистского богослова Петра Пеннера, Священное Предание "приводит Православную Церковь в ловушку замкнутости в себе, чрезмерной националистичности и отсутствия заботы об окружающем мире".[14] “Наш Спаситель Иисус Христос - добавляет Рогозин - не только никогда не ставил предания наравне со Св. Писанием, но и всегда называл их “человеческими”. Христос многократно говорит (Мф. 15,2-6), что нельзя устранять Священного Писания ради преданий”.[15]