Итак, буддизм отринул пантеистическую идею спасения, заключающуюся в учении о полном слиянии с божественной природой. Буддист спасается один, и вообще, по буддизму, спасение человека совершается силами самого же человека. Не есть ли это величайшее самомнение, самонадеянность и самолюбие, при всей уродливости мер, предпринимаемых для спасения.

Преобладающим мотивом христианского настроения является смирение, ненадеяние на себя, постоянное упование на Бога, стремление к единству жизни любви с Богом. Но у буддизма преобладающим мотивом является самонадеянность: «Я в мире чистый, я верховный учитель»,– учит Будда. «Сами светите себе, сами охраняйте себя. Я оставлю вас, я отхожу, уповая на одного лишь себя»,– говорил он. «Нет мне подобного ни в мире людей, ни между богами нет мне подобного»,– так высказывается Будда о самом себе. Буддист не нуждается в своей общине и, прозрев, стоит выше всяких законов и правил общины.

Основу буддизма составляют надуманные истины. Вот они. Весь мир и все существующее страдает от круговращения всех мировых сил и жизни, а потому необходимо уничтожить страдание всего сущего. Ни Лица Бога, ни души в человеке нет, а под видом человека существует лишь сочетание элементов мировой силы. Источником страданий служит стремление, или воля, человека жить в форме ложного бытия. Но возникает вопрос, кто же чувствует страдания, если в человеке души нет и личного бытия – Бога – нет? В ком же нужно уничтожить страдание и кто именно страдает от круговращения сил и жизни, если Духа и самой жизни нет?

Но прирожденное Будде самолюбие в конце концов привело его через самосознание к учению о самообожествлении человека. А так как источником страданий, как уже сказано, является стремление существовать, то возникло учение о сознательном упразднении в себе при помощи ума и воли всевозможных жизненных проявлений.

Необходимым последствием такого взгляда явилось учение о спасении через превращение в пустоту, слияние с ней и, соответственно, выработка специальных средств спасения, ведущих человека к уничтожению сознания и слиянию его с небытием. Итак, сознание, исконное для духа человеческого стремление созерцать окружающее, силой было прикрыто от внешнего мира. Тогда оно, обратившись к созерцанию самого себя, здесь нашло идеальную сторону человеческого существа, возвышающую его над непостоянством бытия.

Таким образом, оно познало свободу и независимость духа от всего окружающего. И вот отсюда возникла идея самообожествления. Можно с уверенностью сказать, что подобное явление в буддизме произошло не без воздействия духа самолюбия, т.е. дьявола, враждующего против Бога. Ибо, увлекшись идеей самообожествления, буддизм устремился к достижению этой идеи посредством различных противоестественных упражнений и медитаций (по сути же, заклинаний), в которых, как известно, всегда действуют силы злобы.

Так, буддизм, первоначально стремившийся к самоуничтожению, перешел к обоготворению человека вообще. Однако буддист, даже приобретя сверхъестественные свойства, должен погрузиться в абсолютную пустоту, т.е. совершенно исчезнуть: божество и ничтожество суть два естества, совершенно исключающие друг друга и всегда непримиримые, как жизнь и смерть или огонь и вода.

Сознание буддиста, созерцающего собственный дух и усматривающего в нем свободу и независимость от окружающих мировых сил, к сожалению, не могло признать того положения, что человек есть лишь проводник жизни Божественной любви, а не бог. В человеке должна только раскрываться и развиваться Божественная жизнь с ее свойствами и совершенствами, что и придает ему образ и подобие Божии. Но эти образ и подобие Божии в человеке утратились через заражение его самолюбием, внушенным ему дьяволом, извратившим в себе Божественную жизнь и давшим ей превратное стремление и направление на самого себя.

Самомнение и самолюбие прежде в дьяволе, а потом и в человеке явилось силой настолько великой, что оно разъединило их с жизнью Бога, а вместе с тем лишило их и богоподобия. Отпадение человека от Божественной любви было настолько глубоким, что человек сам был не в силах восстановить союз с Богом. От расторжения этого союза он остался с жизнью только плотской, животной. Потому созерцание самого себя не могло приблизить человека к Божественной жизни и восстановить единство с ней.

Само учение буддизма о любви к животным и сострадании к ним есть не что иное, как самолюбие, ибо, любя их и сострадая им, буддисты сострадают тем душам человеческим, которые вселились в них, согласно их учению. Нравственность буддизма, если она вообще есть, не высокого достоинства, ибо в ней повсюду просвечивает горделивое стремление к самообожествлению силой высшего духа, бытие которого тем не менее буддизм отвергает. Это стремление особенно вкоренилось в буддийской элите – в духовенстве.

Основная масса народа чужда подобных представлений – вся мораль рядового буддиста зиждется на страхе получить по смерти дурное перерождение. Духовенство же твердо верит, что с течением времени каждый человек непременно сделается божеством и в первую очередь, конечно, люди духовные. По этой причине буддийское духовенство особенно высокомерно относится к простому народу. Тем более что обожествление в будущем как будто достигается силой только самого духа человеческого.

Буддизм представляет собой постоянную борьбу с жизнью и стремлениями ее; тогда как христианство и сила его состоит в оживлении любовью умирающего и задыхающегося в самолюбии духа человеческого, ибо оно есть могучее оружие для уничтожения грехов и самолюбивых настроений. Христианин есть причастник Божественной жизни и пребывает в единении или союзе с Богом. Он сражается с самолюбием и с чувством собственного достоинства и в этой борьбе достигает величия по жизни любви в единении с Богом, становясь образом и подобием Его и сподобляясь силы Его.

Однако же буддизм можно признать одной из высших естественных языческих религий в силу ее стремлений познать существо своего духа, при уничтожении плотских страстей и неотразимых впечатлений греховного мира. Борьба Будды и умерщвление плоти привели его к результатам для него самого же неожиданным: через углубление в себя он будто познал существо и свойство духа в том виде, в каком он вложен в его естественную природу Самим Творцом.

То есть он увидел свойства жизни высшего бытия, силу любви ко всему и сочувствия в страдании, необходимость пребывать в единой с Богом любви ко всему миру. Только это самосозерцание погубило Будду, ибо, рассматривая себя и дух свой, он отвратил взор свой от Создателя и Бога, а затем лишился всякого представления о Нем.