Одаренный и любознательный от природы, Мухаммед, сознавая пустоту язычества, старался в подробности ознакомиться с верой и обрядами евреев. В изучении иудаизма Мухаммеду не мало содействовали Варака и Бахира, или Сергей, несторианский монах,– грамотные, по тогдашним меркам очень образованные мужи, часто навещавшие его. Варака был язычником, а потом принял иудейство и даже христианство. Бахира отчасти знал иудейство и христианство.

Получив довольно подробные сведения об иудействе, запомнив биографические рассказы и описания жизни иудейских пророков, особенно же верующего Авраама, Моисея, Давида и прочих патриархов, Мухаммед полюбил эту веру и обрядность ее. Особенно же пленило Мухаммеда верование евреев в Единого Бога и множество у них писаний пророков с законодателем Моисеем во главе и Давидом, великим молитвенником. Нет никакого сомнения, что евреи немало читали Мухаммеду из писаний своих пророков. И вот, повидимому, особенное внимание Мухаммеда обратило на себя то обстоятельство, что многие из иудейских пророков, а особенно великие пророки Моисей и Давид, в молодости были пастухами. «Ведь и я был пастухом,– видимо, думал Мухаммед,– а потому не пророк ли я?» От арабов он ни слова не слыхал, были ли от Бога посланники собственно к этому народу.

Правда, арабское предание, подтвержденное рассказами евреев, говорило ему, что родоначальник их, Измаил, был сыном Авраама, отца верующих. Стало быть, арабы с евреями состоят в родстве. А отсюда уже недалеко было и до признания веры еврейской своей собственной, народной, арабской, истинной верой в Единого Бога, вместо великого множества языческих богов, которым он до сего времени покланялся, под видом мертвых истуканов хранившихся во множестве в «запретном мольбище» – Каабе.

Впечатлительному Мухаммеду пришлось призадуматься. При этом начало сильно пробуждаться в нем самолюбие, в силу которого свои познания о вере Авраамовой он поставил себе в великую заслугу и даже вообразил, что из арабов таковых познаний о Едином Боге и о пророках Его до сего времени никто еще не имел.

Горячая его фантазия начинала усиленно работать в этом направлении: «Ведь я много теперь знаю о Едином Боге, Его пророках и писаниях их. Нужно потрудиться для блага своего народа: уничтожить его многобожие – эту пустую веру в истуканов. Верно, Сам Бог меня поставляет для моего народа посланником и пророком. Нужно только составить книгу».

Пылкие мечтания Мухаммеда нередко еще подогревали и Бахира с Варакой, открыто ему высказывавшие свои о том же предположения, а может быть, и нарочито к тому подготовляли его, желая использовать в своих корыстных целях.

Подобные разговоры часто слышала и жена Мухаммеда, Хадиджа, которая так любила мужа, что готова была соглашаться со всеми добрыми мнениями посторонних лиц о нем.

Мухаммед и его жена настолько увлеклись этой фантазией, что она все больше признавалась ими за действительность.

Этому немало содействовала и симпатия к Мухаммеду со стороны окружающих его людей, восхищавшихся его кротостью, лаской, всегдашним благоразумием и услужливостью. При этом он всегда был расположен к нищим, не скупился на милостыню, ибо сам испытал некогда, как тяжела бедность.

Чтобы составить книгу, по мнению Мухаммеда необходимую принадлежность каждого пророка, Мухаммед заставлял своего грамотного родственника Омара и друга Вараку записывать мнимые божественные откровения ему о различных людях и событиях, описанных в Библии. Каждый сообщенный ему рассказ он выдавал за богооткровенную истину, принесенную ему с неба Архангелом Гавриилом. А этих «истин» он слышал от евреев множество, в особенности же апокрифических рассказов о земной жизни Иисуса Христа.

И вот каждый из этих рассказов, записанный на отдельном листке, хранился в беспорядке у жен Мухаммеда Хавсы и Хадиджи и у самого Абубекра, записывавшего их. В течение продолжительной мнимо пророческой деятельности Мухаммеда этих рассказов накопилось много, которые после смерти Мухаммеда и были собраны и в беспорядке соединены в одну книгу, получившую название Коран, т.е. «книга для чтения», или просто «чтение».

Пророком Мухаммед был признан сначала женой его, а потом ближайшими родственниками, которые никогда прежде не слыхивали о вере и обрядах евреев, а потому рассказы Мухаммеда, пожалуй, искренно принимали за откровения Архангела Гавриила, получившего значение посредника между Мухаммедом и Богом. Мухаммеду неоднократно приходилось слышать, что в событиях рождения и жизни Христа Архангел Гавриил, по повелению Божиему, являлся благовестником Пресвятой Деве Марии и служил Самому Христу. Почему же ему, одному из пророков и последнему из посланников, не включить Архангела Гавриила в число служителей своих? И тем более это было необходимо сделать, что он считал себя выше даже Христа; а если бы и ему не служил Гавриил, то он остался бы в числе низших Христа посланников, чего не могло допустить быстро развивавшееся в нем самолюбие.

Прежде добрый, приветливый, услужливый, Мухаммед, как только признали в нем пророка жена его, родственники и рабы, становится все более и более самолюбивым; во всех его действиях начинает проявляться честолюбие, жестокость и страсть. Когда же влияние его и значение в глазах народа усилилось, он сделался фанатиком своего пророческого служения и превратился в раздраженного честолюбца; он начал проповедовать, будто Бог повелел ему распространять учение свое – ислам – огнем и мечом.

«Меч,– говорил он,– есть ключ неба и ада; капля крови, пролитая в битве для Бога, одна ночь, проведенная под оружием, будет иметь более цены, чем два месяца поста и молитвы; павший на поле битвы получит совершенное прощение грехов; впоследствии его раны получат блеск сурика и будут издавать благоухание мускуса, и крылья Ангелов и Херувимов заменят ему члены, потерянные на войне».