хорошо…”

Это правда; но есть еще другая сторона

в этом. Не может быть истинных, подлинных

взаимных отношений, если нет между мужем и женой,

между невестой и женихом взаимной веры, то есть, с

одной стороны, настоящего доверия, с другой

стороны, верности. Это очень важно, и это

раскрывается очень ясно дальше в службе, когда

читается молитва, где упоминается блудный сын. Он

ушел из отчего дома, прожил блудную, некрасивую

жизнь, раскаялся под давлением обстоятельств и

вернулся домой. И что же случилось?- Отец его

встречает, он к нему бежит навстречу, его

обнимает, целует, и когда сын говорит отцу: “Я согрешил против неба и перед

тобой, я недостоин называться твоим сыном…”- отец ему не

дает сказать последних слов, которые были

приготовлены кающимся сыном на пути. Он хотел

сказать: “Прими меня хоть как одного из твоих работников…”- отец не дает ему этого

сказать, потому что недостойным сыном он может

быть, но не может быть ничем меньшим, чем сыном.

А дальше отец не спрашивает ни о чем; ему

достаточно того, что сын вернулся домой. Он его не

спрашивает, кается ли тот, жалеет ли, стыдится ли

своего прошлого, не спрашивает его, готов ли он

измениться; ему достаточно, что сын вернулся, для

того, чтобы верить в него до конца [9].

И вот мы просим Господа о такой вере, о

таком доверии, просим, чтобы оно сохранилось на

всю жизнь между мужем и женой. Чтобы, если будет

что-нибудь между ними: ссора, непонимание, даже

неверность, и один из них вернется и скажет: “Я

пришла к тебе, я к тебе пришел”, тот, который

остался верен, раскрыл бы объятия и сказал: “Наконец!

Я так тебя ждала, я так тебя ждал…” И если

виновный скажет: “Можешь ты меня простить?”- чтобы тот его только обнял,

поцеловал и даже не упомянул о прошлом. Тут нужна вера,

такая вера, которая может родиться только из той

любви, о какой я говорил в других беседах: любви

зрячей, любви созерцательной, любви

проникновенной, которая способна видеть всю

красоту человека даже в тот момент, когда эта