How then do you, who overcome nature in beasts, betray both nature and the perfection of the will in yourself? If I had ordered you to make another person meek, you would not have considered my command impossible, although you could have objected to me that you are not the master of someone else's will, and that not everything depends on you. But now I command you to tame your own beast, over which you are a complete master.

9.

Even a lion and an echidna cannot tear at the entrails with such cruelty as anger constantly tears with iron claws. He not only harms the body, but destroys the very health of the soul, eating, tearing, crushing all its strength, and making it incapable of anything. Whoever has worms inside him cannot breathe, because all his entrails are eaten away. How can we give birth to anything noble, bearing within us such a serpent - I mean anger - devouring our intestines? How can we get rid of this ulcer? If we drink a drink that can kill the inner worms and snakes. But what drink, you ask, has such power? The precious blood of Christ, if it is accepted with hope. It can heal any disease. Then, attentive listening to the Divine Scriptures, and the alms that are added to it. All these means can kill the passions that weaken our soul. And then we will only live, and now we are no better than the dead. When the passions are alive, it is impossible for us to live, but we must perish. If we do not succeed in killing them here, they will kill us there. Or rather, even here before that death we will be subjected to the most severe punishment. Each of these passions is cruel, painful, insatiable, and eating us every day, it is not satisfied with anything. Their teeth are lion's teeth, and even more terrible than lions'. When the lion is full, he immediately leaves the body he has come across. And the passions are never satiated and do not lag behind, until the person caught by them is drawn to the devil. Such is the power of the passions that they demand from their captives the same slavery into which Paul gave himself over to Christ, despising both hell and the kingdom for Him. He who falls into carnal love, or love of money, or ambition, begins to laugh at hell and despise the kingdom, if only to fulfill the will of those passions. So let us believe Paul that he loved Christ so much. When there are people who are equally subservient to the passions, what is incredible in Pavlova's love? That is why our love for Christ is weaker, because all our strength is exhausted in vicious love, and we are predators, lovers of money, slaves of vain glory. And what can be more insignificant than this glory? If you become a thousand times more noble, you will be no better than unknown people. On the contrary, through this very thing you will become even more dishonorable. When those who glorify you and make you famous laugh at you for the very fact that you desire glory from them, will not your zeal produce something contrary to your desire?

10. These people act as accusers. Whoever praises the one who is given over to adultery or fornication and flatters him, thereby rebukes more than praises the lust. In the same way, if we all praise him who is partial to glory, we rebuke more than we praise him who loves glory. Why, then, do you care so much about such a matter, the effects of which are always contrary to your purpose? If you want to be famous, despise glory, and you will be the most glorious of all. Why should you be subjected to the same thing that happened to Nebuchadnezzar? He erected the statue, thinking to gain even greater glory from the tree and the senseless image, the one who has life wanted to be glorified through that which has no life. Do you see extreme madness? Thinking to honor himself, he dishonored himself more, showing that he had more hope in a soulless thing than in himself and his living soul, which is why he gave such a preference to wood. Is he not worthy of ridicule for seeking praise not in morals, but in boards? It is as if someone decided to boast more about the floor in the house, or the beautiful staircase, than about the fact that he is a man. Meanwhile, many of us now imitate Nebuchadnezzar. As he is with his image, so some of us think to surprise with clothes, others with houses, horses, chariots, columns in their houses. Having destroyed the dignity of man in themselves, they go about and seek for themselves a completely ridiculous glory in other things. The famous and great servants of God shone not in this, but in what was proper. They were captives, and slaves, and young men, and strangers; they had nothing of their own, but turned out to be much more honorable than the one who abounds in everything. Neither the huge statue, nor the nobles, nor the leaders, nor the innumerable armies, nor the abundance of gold, nor all the pomp could satisfy Nebuchadnezzar's passion to show himself great. And for the servants of God, deprived of everything, wisdom alone was enough. Having nothing, they turned out to be as brilliant as he who wears a diadem and purple and possesses everything, as the sun is more brilliant than pearls. Young men, captive slaves, were brought to the shame of the whole world, and as soon as they appeared, the king's eyes flashed with fire, they were surrounded by leaders, governors, officials, and all the host of demons; from everywhere the sound of flutes, trumpets and all kinds of musical instruments, rushing to the heavens, resounded their ears. The furnace burned to an immeasurable height, and its flame touched the very clouds; everything was filled with fear and terror. But nothing frightened the young men. On the contrary, having laughed as at a child's game, they showed courage and meekness, and cried out louder than those trumpets: "Let it be known to you, O king" (Dan. 3:18)! They did not even want to insult the torturer with a word, but only wanted to show their piety. Wherefore they did not go into words, but expressed them briefly, Our God, whom we serve, is able to deliver us from the furnace, v. 17. Why do you set before us a multitude of people? What do we need? Why sharp swords, terrible spearmen? Our Lord is higher and stronger than all this. Then, thinking that it might be pleasing to God, and He allowed them to be burned, so that in this case they would not be called liars, they added in conclusion: "But if this does not happen, then let it be known to you, O king, that we will not serve your gods."

11. If, supposing that God would not really deliver them, they would not have been believed. Therefore they are silent before the king about their sins, but speak of them in the furnace; there they remember all their sins. Nothing of the kind is said before the king, but only that they will not betray their piety, even though they should be burned. Not for rewards and recompenses, but out of love alone, they did everything they did; despite the fact that they were in captivity and slavery, they did not enjoy any benefits, they lost their homeland, freedom and all property. Do not tell me about the honors that are given to them at the royal court. Holy and righteous youths would be a thousand times more willing to collect alms in their own country, and enjoy the beauty of the temple, as David says: "I would rather be at the threshold in the house of God than dwell in the tents of wickedness; and one day in Thy courts is better than a thousand (Psalm 83:11). They would have been a thousand times more willing to be the last in their own country than to reign in Babylon. This is evident from what they say in the furnace about the hardships of being in Babylon. Although they themselves enjoyed great honors, they were cruelly tormented when they saw the misfortunes of others. Such is the pre-eminent property of the saints – to prefer neither glory, nor honor, nor anything else to the salvation of one's neighbors. See how they prayed in the furnace for all the people. And even in our reposing life we do not remember the brethren. In the same way, when they tried to explain dreams, they did not have in mind their own benefit, but the benefit of many. That they despised death, they proved afterwards by many experiments. They are ready for anything, if only to propitiate God. And since they admit that they are incapable of this, they have recourse to the fathers, and say that they themselves can bring nothing but a contrite spirit. Let us also imitate them, for before us stands the golden image, the tormenting power of mammon. But let us not heed the tympanums, trumpets, harps, and other delights of wealth; and though we should fall into the furnace of poverty, let us prefer this poverty, rather than worship an idol, and there will be a rustling dew in the midst of the furnace. Therefore, let us not be afraid, hearing about the furnace of poverty. And then those who were cast into the furnace became brilliant, but those who worshipped the idol were killed. But then everything happened at the same time, and now one thing is being fulfilled here, and another in the future life, and another here and there. Those who have chosen poverty not to bow down to mammon will shine here and there; but those who are unjustly enriched here will suffer the most severe punishment there. Lazarus also came out of this furnace, shining no less than three youths; but the rich man, belonging to the number of those who worshipped an idol, was condemned to torment in hell. One serves as an image of the other. As here those who were cast into the furnace suffered nothing, and those who stood outside were instantly burned, so it will be then. The saints, crossing the fiery river, will not feel anything unpleasant, but will seem to rejoice; but those who worship the idol will see that fire attacks them more ferociously than any beast and draws them into hell. If anyone does not believe that there is hell, when he sees the Chaldean furnace, let him be convinced of the future through the present, and fear not the furnace of poverty, but the furnace of sin. Sin is flame and torment, and poverty is dew and coolness. In the furnace of sin there is the devil, and in the furnace of poverty there are angels who reflect the flame.

12. Let the rich hearken to this, who kindle the flames of poverty! They will not do any harm to the poor, because the dew falls on them; but they will make themselves a victim of the flame which they have kindled with their own hands. Then the angel descended to the three youths, and now we will descend to those who are in the furnace of poverty, and by alms we will produce dew, we will repel the flames, so that we also may receive crowns together with them, so that the flame of Gehenna may be dispersed for us also at the voice of Christ: "Ye have seen Me thirsty, and have given me to drink" (Matt. 25:37). This voice will then be for us the dew that roars in the midst of the flames. Therefore let us go down with alms into the furnace of poverty, let us look at the wise who walk in it and trample on the coals; let us look at a new and strange miracle, at a man singing in the furnaces, at a man in the fire giving thanks, bound by extreme poverty and giving great praise to Christ. Whoever endures poverty with thanksgiving is equal to three youths, because poverty is more terrible than fire, and usually scorches more strongly. However, the youths were not scorched by the flames, and their bonds were instantly loosened, as soon as they gave thanks to the Lord. So it is now: if you, having fallen into poverty, give thanks, then the bonds will be loosed, and the flame will be extinguished. And if it is not extinguished, then an even greater miracle will take place - the flame will become a source, as it happened then. In the middle of the furnace they cooled themselves with pure dew, which, although it did not extinguish the flame, prevented the fire from burning those who were thrown there. The same can be observed in the wise: they are also freer from fear in poverty than the rich. Therefore, let us not stand outside the furnace, that is, without mercy for the poor, lest we suffer the same thing that happened to those who were near the furnace at that time. If you go down to the youths and stand with them, the fire will do you no harm; but if you stand above, and look at those who are in the fire of poverty, the flame will burn you. Therefore, go down into the fire, lest you be burned by the fire. Do not stand outside the fire, lest the flame carry you away. If fire overtakes you with the poor, it will depart from you; and if he sees you shunning them, he will immediately attack you and carry you away. Therefore, do not depart from those who are cast down, and when the devil commands those who do not worship gold to be cast into the furnace of poverty, then be among those who do not cast down, but those who are cast down, so that you may be among those who are saved, and not burned. Not to submit to the passion of love of money and to live in association with the poor is the most abundant dew. Whoever trampled on the passion for wealth is the richest of all. As the youths who then despised the king became more brilliant than the king, so you, if you despise all worldly things, will be more precious than the whole world, like those saints whom the whole world was not worthy of (Hebrews 11:38). Therefore, in order for you to become worthy of the heavenly things, despise the present. Then here too you will receive great glory, and you will enjoy the blessings to come, according to the grace and love of our Lord Jesus Christ, to whom be glory and dominion forever and ever. Amen.

CONVERSATION 5

1. Many, as I hear, say: when we are here (in church), and take to heart what we hear, then we come to our senses, and as soon as we leave here, we become different again, and the fire of zeal in us is extinguished. What can we do to prevent this from happening? Let's see why this happens. And so, why does such a change happen to us? Because we do what we shouldn't, and spend time with bad people. After leaving the church, we should not take up the deeds that are unseemly to the church; but when you come home, you should immediately take the book, and together with your wife and children bring to mind what has been said; then proceed to the affairs of life. If, after leaving the bathhouse, you prefer not to go to the market, so as not to lose the benefits of the bath there, then all the more should you do so after leaving the church. And we do the opposite, and because of this we lose everything. That which was useful in what has been said has not yet been fully established in us, as a strong stream of worldly affairs, rushing towards us, carries everything with it and leaves emptiness. Therefore, in order to avoid this, after leaving the church, consider it most necessary for yourself to remember what was said to you. And it would be too unwise to spend five or six days on worldly affairs, and not to devote even one day, or even a small part of a day, to spiritual affairs. Don't you see how our children spend the whole day doing the homework that is assigned to them? We will do the same. Otherwise, it will be of no use to us to go here, because, without applying the same care for the observance of what has been said to us, as we show in the preservation of gold and silver, every day we will draw into a broken vessel. The one who has acquired several denarii hides them in a bag and puts a seal on them; but we, having accepted a teaching that is more precious than gold and precious stones, having acquired the treasures of the Spirit, do not hide them in the storehouse of the soul, but with extreme negligence allow them to flow out of our hearts. Who, then, will pity us when we injure ourselves and plunge ourselves into such poverty? Therefore, in order to avoid this, both for ourselves and for our wives and children, let us make it an indispensable law to devote this one day in the week to hearing and remembering what we have heard. In this case, let us come here with greater readiness to accept what will be said. And it will be less difficult for us, and more useful for you, when you begin to listen to what follows, keeping in mind what has been said before. This will contribute greatly to the understanding of what is being said, if it is you who are well aware of the order of thoughts that we offer you in connection. Since it is impossible to utter everything in one day, try to keep in mind what is offered to you on different days, make it as if one chain, and tax the soul with it, so that in this way the whole body of the Scriptures will come out. Therefore, now, remembering what has just been said, let us proceed to what should be discussed.

2. But what should we talk about now? And all these things have come to pass, that it may be fulfilled which was spoken by the Lord through the prophet who speaks. Worthy of a miracle and worthy of himself, the angel cried out, saying: "And all this has come to pass. He saw the sea and the abyss of God's love for mankind; he saw manifested in practice that the realization of which could never be expected; I have seen how the laws of nature have been violated, reconciliation has been accomplished, - the Highest of all descends to the one who is the most insignificant, the mediastinum is destroyed, the barriers are abolished; he saw more and more, and in a few words he expressed the miracle: "And all this has come to pass, that it may be fulfilled which the Lord has spoken. Do not think, he says, that this is only now determined; this was foreshadowed in antiquity, as Paul also tried to show everywhere. Then (the angel) sends Joseph to Isaiah, so that, when he awakens, even if he forgets his words as completely new, being nourished by the Scriptures, he will remember the words of the prophets, and with them bring to mind his words. He did not say this to his wife, because she, as a maiden, was still inexperienced; but offers prophecy to a man, as to a righteous man, who delved into the writings of the prophets. And first he said to Joseph, "Mary thy wife; and now, quoting the words of the prophet, she entrusts him with the secret that she is a Virgin. Joseph would not have been so soon calmed in his thoughts when he heard from the angel that she was a Virgin, if he had not heard it from Isaiah first; From the prophet he had to hear this, not as something strange, but as something known and for a long time occupying him. Wherefore the angel, in order that his words might be more conveniently received, cites the prophecy of Isaiah; and he does not stop there, but raises the prophecy to God, saying that these are not the words of a prophet, but of the God of all. Wherefore he did not say, "Let it be fulfilled that which was spoken by Isaiah," but said, "That it may be fulfilled that which was spoken of the Lord." The mouth was of Isaiah, but the prophecy was given from above. What kind of prophecy is this? Behold, a virgin shall conceive, and bear a son, and they shall call his name Immanuel (Isaiah 7:14). Why, you will say, was His name not Immanuel, but Jesus Christ? For it is not said, Thou shalt name, but, Thou shalt name, i.e., the nations and the event itself. Here the name is borrowed from the event, as is characteristic of the Scriptures - to use events instead of names. Thus, the words: "They will call Immanuel" mean nothing else than that they will see God with men. Although God has always been with men, He has never been so explicit. But if the Jews shamelessly persist, then let us ask them what infant is called: Maher-shelal-hash-baz (soon captivated, impudently plundered) (Isaiah 8:3)? They cannot say anything to this. How then did the prophet say: Give him a name: Maher-shelal-hash-baz? Since after His birth it happened that the spoils were taken and divided, the very event that took place during Him is given to Him instead of a name. In the same way, the prophet says of the city that it will be called "the city of righteousness, the faithful capital" (the city of righteousness, the mother of cities, faithful Zion) (Isaiah 1:26); and yet nowhere is it seen that this city was called Pravda, it continued to be called Jerusalem. But since Jerusalem really became such, when it was reformed, the prophet said that it would be called so. Thus, if an event shows more clearly than the name itself the one who committed it, or made use of it, then the Scriptures impute the validity of the event to him as a name. If, however, the Jews, being refuted in this, find another objection to what has been said about virginity, and present us with other translators, saying, "They did not translate virgin, but young woman" (ε), then we will tell them beforehand that the seventy interpreters, in justice, deserve more probability than all the others. They translated after the coming of Christ, remaining Jews; and therefore it may be justly suspected that they said so more out of enmity, and with the intention of obscuring the prophecy. And the seventy who undertook this work a hundred years before the coming of Christ, or even more, and in such a large company, are free from any such suspicion; they are chiefly deserving of probability, both in time, and in number, and by mutual agreement.

3. Но если иудеи приведут свидетельство и тех переводчиков, то и тогда победа на нашей стороне. В Писании часто имя юности (εοο) употребляется вместо девства не о женщинах только, но и о мужчинах. Юноши, - говорит оно, - и девицы, старцы и отроки (Пс. 148:12). И опять, рассуждая о деве, подвергшейся насилию, говорит: если возопит отроковица (neaniV), т. е. дева (Втор. 22:27). То же значение подтверждают и предыдущие слова пророка. В самом деле, пророк не просто говорит: Се, Дева во чреве приимет ; но, сказавши наперед: Итак Сам Господь даст вам знамение (Ис. 7:14), потом присовокупил: Се, Дева во чреве приимет. Если бы не деве надлежало родить, но произошло бы рождение по закону брака, то такое происшествие как могло быть знамением? Знамение должно выходить из обыкновенного порядка, быть чем-то странным и необычайным. Иначе, как оно будет знамением? Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень (Мф. 1:24). Видишь ли послушание и покорный ум? Видишь ли человека решительного, и во всем прямодушного? Когда он подозревал Деву в чем-то неприятном и неприличном, то не хотел держать ее у себя. Когда же освободился от такого подозрения, не только не захотел выслать ее, но держит и делается служителем воплощения. И принял, - говорит Писание, - жену свою. Видишь ли, как часто евангелист употребляет это имя, не желая до времени открыть тайну девства, чтобы устранить всякое худое подозрение?

Принявши же ее, и не знал Ее (до тех пор пока или - пока, доколе)[1]. Как наконец Она родила Сына Своего первенца (ст. 25). Здесь евангелист употребил слово до тех пор пока; но ты не подозревай из того, будто Иосиф после познал ее. Евангелист дает этим только знать, что Дева прежде рождения была совершенно неприкосновенною. Почему же, скажут, употребил он слово: пока? Потому, что в Писании часто так делается. Это слово не означает определенного времени. Так и о ковчеге сказано: Выпустил ворона, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды (Быт. 8:7,14), хотя он и после не возвратился. Также о Боге Писание говорит: Ты нам прибежище в род и род (Пс. 89:2), но тем не полагает пределов. И опять, когда благовествуя, говорит: Во дни его процветет праведник, и будет обилие мира, доколе не престанет луна (Пс. 71:7), тем не означает конца для этого прекрасного светила. Так и здесь евангелист употребил слово - до тех пор пока, в удостоверение о том, что было прежде рождения. Что было после рождения, о том предоставляет судить тебе самому. Что тебе нужно было узнать от него, то он и сказал, то есть, что Дева была неприкосновенною до рождения. А что само собою видно из сказанного, как верное следствие, то предоставляет собственному твоему размышлению, то есть, что такой праведник (каков Иосиф) не захотел познать Деву после того, как она столь чудно соделалась матерью, и удостоилась и родить неслыханным образом, и произвести необыкновенный плод. А если бы он познал ее, и действительно имел женою, то для чего бы Иисусу Христу поручать ее ученику как безмужнюю, никого у себя не имеющую, и приказывать ему взять ее к себе? Но скажут: как же Иаков и другие называются братьями Иисуса Христа? Так же, как и сам Иосиф был почитаем мужем Марии. Многими завесами до времени сокрываемо было рождение Христово. Потому и Иоанн назвал их также (братьями), говоря: Ибо и братья Его не веровали в Него (Ин. 7:5). Впрочем, прежде неверовавшие сделались после достойными удивления и славными. Так, когда Павел прибыл в Иерусалим для рассуждения о вере, тотчас явился к Иакову, который так был уважаем, что его первого поставили епископом. Рассказывают также, что он вел такую строго-подвижническую жизнь, что все члены его омертвели, что от непрерывной молитвы и беспрестанных земных поклонов лоб у него отвердел, до такой степени, что жесткостью не отличался от колен верблюда. Он и Павла, который после опять приходил в Иерусалим, вразумляет, говоря: Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших собравшихся (Деян. 21:20)? Так велико было его благоразумие и ревность, а лучше сказать: так велика была сила Христова! В самом деле, те, которые поносили Христа во время земной Его жизни, по смерти Его так возревновали о Нем, что совершенно готовы были даже умереть за Него, - что и показывает особенно силу воскресения. Для того славнейшее и соблюдено к концу, чтобы доказательство было несомненно. Если тех, которым дивимся при жизни, забываем по смерти, то как же, хулившие Христа при жизни, признали Его после Богом, если Он был обыкновенный человек? Как бы решились идти за Него на смерть, если бы не имели ясного доказательства воскресения.

4. Говорю об этом не для того, чтобы вы только слышали, но чтобы и подражали мужеству, дерзновению и всякой добродетели; чтобы никто не отчаивался в самом себе, хотя прежде того был ленив, и чтобы, после милосердия Божия, ни на что другое не надеялся, как только на собственную добродетель. Если сродники Христовы, жившие со Христом в одном доме и отечестве, не получили от этого никакой пользы, пока не явили в себе добродетели, то как можем получить прощение мы, если, представляя за себя ходатаями праведных своих родственников и братьев, сами не будем добронравны и утверждены в добродетели? На это указывает пророк, когда говорит: брат не избавит, избавит ли человек (Пс. 48:8), хотя бы то был Моисей, или Самуил, или Иеремия? Послушай, что говорит Бог Иеремии: Не проси за этот народ и не возноси за них молитвы, так как не послушаю тебя (Иер. 11:14). И что дивишься, если Я тебя не слушаю? Хотя бы предстал сам Моисей и Самуил, то Я не принял бы и их прошения об этих людях. Хотя Иезекииль станет молиться, - и он услышит, что если предстанет Ной, Иов и Даниил, то сынов и дщерей их не избавят (Иез. 14:14,18). Хотя патриарх Авраам будет ходатаем за неисцельно больных и нераскаянных, - Господь, оставив его, удалится, чтобы не слышать его моления о них (Быт. 18:33). Хотя и Самуил будет также предстательствовать, - Господь скажет ему: не плачь о Сауле (1 Цар. 16:1). Хотя и о сестре кто станет молиться безвременно, - услышит то же, что и Моисей: Если бы отец ее плюнул ей в лице (Числ. 12:14). Не станем же слишком уповать на других. Молитвы святых имеют очень великую силу, но только, когда мы сами раскаиваемся (во грехах), и исправляемся. И Моисей, избавивши некогда брата своего и шестьдесят тысяч от угрожавшего им гнева Божия, не мог избавить сестру, хотя и грех не равен был. Мариам оскорбила Моисея, Аарон же с народом отважились на явное нечестие. Но об этом предоставляю подумать вам самим, а я постараюсь решить еще более трудный вопрос. В самом деле, стоит ли говорить о том, что Моисей не мог умолить за сестру, когда этот предстатель многочисленного народа не в силах был пособить себе самому? После бесчисленных трудов и бедствий, после сорокалетних попечений о народе, ему возбранен был вход в ту землю, о которой было столько предсказаний и обетований. Какая же тому была причина? Та, что допущение Моисея в обетованную землю не только не принесло бы пользы, но произвело бы большой вред, и для многих иудеев послужило бы соблазном. Если они за одно избавление из Египта, оставивши Бога, стали искать всего в Моисее, и ему все приписывать, то до какого бы нечестия не дошли они, когда бы увидели, что он ввел их в землю обетованную? Потому-то и место погребения его осталось неизвестным. И Самуил не мог избавить Саула от гнева Божия, хотя часто спасал израильтян. И Иеремия не помог иудеям (2 Макк. 15:16), хотя в другое время укрепил одного пророчеством. Даниил избавил варваров от поражения, но не спас иудеев от плена (Дан. 2). И в Евангелии мы видим, что не с разными людьми, но с одними и теми же случалось то и другое: один и тот же мог иногда спасти себя, а иногда нет. Задолжавший, например, тысячи талантов однажды усиленною просьбою избавил себя от опасности, а в другое время не мог. Другой же напротив: сперва подвергся опасности, а потом нашел вернейшее средство помочь себе. Кто же это такой? Расточивший отеческое имение. Итак, если мы сами о себе нерадим, то чрез других не спасемся. Если же будем неусыпны, то и сами собою достигнем спасения; даже сами собою спасемся вернее, нежели чрез других. Подлинно, Богу приятнее давать благодать непосредственно нам, а не другим для нас, чтобы, стараясь сами отвратить гнев Его, делались мы дерзновеннее и добродетельнее. Так Он помиловал хананеянку, так спас блудницу, так спас разбойника, хотя не было никакого за них предстателя и ходатая.

5. Впрочем, говорю это не для того, чтобы не призывать святых в молитвах, но для того, чтобы мы не ленились, и, предавшись беспечности и сну, не возлагали только на других того, что должны делать сами. И Христос, сказав: Приобретайте себе друзей, не остановился на этом, но присовокупил: богатством неправедным, требуя тем и твоего содействия (Лк. 16:9), - поскольку здесь Он разумел не что иное, как милостыню. И что удивительно, Он ничего уже не взыскивает с нас, если только мы отступим от неправды, потому что слова Его имеют такой смысл: ты приобрел худо - истрать хорошо. Собрал неправедно - расточи праведно. Что, кажется, за добродетель - раздавать из имения, неправедно приобретенного? И однако Бог, по человеколюбию Своему, снисходит до того, что обещает нам многие блага даже и за такие дела. Но мы до такого доходим бесчувствия, что ничего не уделяем и из приобретенного неправедно; напротив, грабя тысячами, думаем, что все уже сделали, подав малую долю. Разве не слыхал ты, что говорит Павел: Кто сеет скупо, тот скупо и пожнет (2 Кор. 9:6)? Итак, что ты скупишься? Сеяние ужели есть трата, ужели убыток? Нет! Это доход и прибыль. Где сеяние, там и жатва; где сеяние, там и приращение. Возделывая тучную и мягкую землю, которая может принять в себя много семян, ты засеваешь ее всеми своими семенами, и берешь еще взаймы у других, потому что скупость в этом случае считаешь убытком. А когда надобно возделывать небо, которое не подвержено никакой воздушной перемене и все, вверенное ему, несомненно, возрастит с большим приращением, ты ленишься, медлишь и не думаешь о том, что сберегая, теряешь, а расточая, приобретаешь. Итак, сей, чтобы не потерять; не береги, чтобы сберечь; рассыпай, чтобы сохранить; трать, чтобы приобрести. Хотя и нужно было бы что сберечь, ты не береги, потому что непременно это погубишь, а поручи Богу, у Которого никто не похитит. Сам не торгуй, потому что не умеешь получать прибыли; но большую часть капитала отдай взаймы Тому, Кто дает рост, отдай взаймы туда, где нет ни зависти, ни клеветы, ни обмана, ни страха. Отдай взаймы Тому, Кто сам ни в чем не нуждается, но терпит нужду для тебя; Кто всех питает, но алчет для того, чтобы ты не был голоден, обнищал для того, чтобы ты обогатился. Отдай взаймы туда, откуда ты получишь не смерть, но жизнь вместо смерти. За такой только рост можешь приобрести себе царство, а за всякий другой получишь геенну, потому что тот рост показывает сребролюбие, а этот - любомудрие; тот - дело жестокости, а этот - человеколюбия. И чем оправдаемся, когда, имея возможность получить большее, и притом с твердою уверенностью получить в надлежащее время, с полною свободою, без укоризны, без страха, без опасностей, пренебрегаем этими благами, а гоняемся за тем, что постыдно, ничтожно, обманчиво, тленно, и уготовляет нам пещь огненную?

Ничего, ничего нет постыднее и жестокосерднее, как брать рост здесь на земле. В самом деле, ростовщик обогащается за счет чужих бедствий, несчастие другого обращает себе в прибыль, требует платы за свое человеколюбие, и как бы боясь показаться немилосердным, под видом человеколюбия роет яму глубже; помогая, теснит нищего; подавая руку, толкает его; по видимому вводит в пристань, а в то же время подвергает крушению, как бы направляя на скалы, утесы и подводные камни. Но чего требуешь ты, скажут? Того ли, чтобы, собранные мною и мне самому нужные деньги, отдать в распоряжение другому и не требовать за то никакой платы? Нет, я не говорю этого; напротив, весьма желаю, чтобы ты получил плату, - только не малую, и не ничтожную, но гораздо большую; желаю, чтобы ты в рост за золото приобрел небо. Итак, для чего ты сам себя подвергаешь нищете, прилепляясь к земле, и вместо большего ищешь малого? Это доказывает, что ты не умеешь обогатиться. Когда Бог за малое имущество обещает тебе небесные блага, ты говоришь: не давай мне неба, а дай мне, вместо неба, скоро гибнущее золото. Это значит, что ты произвольно хочешь остаться в нищете. Кто ревнует об истинном богатстве и обилии, тот вместо скорогибнущего изберет негибнущее, вместо изживаемого - неизживаемое, вместо немногого - многое, вместо тленного - нетленное, - а за такими благами последуют и те. Кто вместо неба ищет землю, тот и ее непременно потеряет; а кто предпочитает небесное земному, тот и тем и другим насладится с великим избытком. Чтобы и нам достичь этого, презревши все здешнее, изберем будущие блага, и таким образом получим и то и другое, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.