The Forerunner, John the Baptist, was the first to tell us about this message. His coming has already been announced in the Old Testament, but let us look at him through the eyes of the New Testament, let us look at his person. A young man of thirty years old, a few months older than the Lord Jesus Christ, who renounced all earthly things in order to go into the wilderness from his earliest years, to cleanse himself of all inclination to impurity, to unrighteousness, to give himself to God irrevocably and completely; an ascetic who knows nothing and does not want to know anything except God, His will and the message that he must bring to earth. This personality seems to us to be so amazingly strong. What is this power? In this, it seems to me, that he has become so flexible in God's hand, so transparent to God, that people who met him no longer saw John the prophet speaking to them about Bol. It is called in the Gospel of Mark by the words of prophecy: the voice of one crying in the wilderness... People heard only God's voice in him, it was as if he himself no longer played any role, he was a mouthpiece, he was God speaking through man... That is his strength. The Apostle Paul later also had to speak in the name of God; it seemed to him that he had no strength for this, and he began to pray to God, saying: "Lord, give me strength.. — and God answered him: My grace is sufficient for you, for My power is made perfect in weakness (2 Corinthians 12:9).

That's what John the Baptist was. He gave himself wholly to God, and therefore God acted, not he; It was, if you compare, like a well-tuned musical instrument, on which a brilliant composer or performer can play in such a way that you no longer notice either the instrument, or the composer, the performer – you are only permeated by the experience that the sounding melody gives rise to in you.

On the other hand, what humility! I have already mentioned that, according to the Gospel, John the Baptist says about himself: I am not worthy to bend down and untie the shoe strap of Him Who is coming after me – that is, Jesus Christ... Such an incomprehensible, invincible, indestructible force, and on the other hand, there is consciousness: I am only transparency, I am only a voice.

What does this voice mean? Here I want to read to you from the Gospel of Luke the first sermon of John the Baptist. In the third chapter, from verse two to verse eighteen, those of you who have the gospel can read the following:

In the time of the chief priests Annas and Caiaphas, there was a word of God to John, the son of Zechariah, in the wilderness. And he went through all the country round about the Jordan, preaching the baptism of repentance for the remission of sins, as it is written in the book of words of the prophet Isaiah, who says, "The voice of one crying in the wilderness, Prepare ye the way of the Lord, make his paths straight; let every valley be filled, and every mountain and hill be made low, the crookedness straightened, and the rough paths made smooth: and all flesh shall see the salvation of God" (Isaiah 40:3-5). John said to the people who came to be baptized by him: "Offspring of vipers! Who inspired you to flee from the wrath to come? Produce worthy fruits of repentance, and do not think to say in yourselves, "Our father is Abraham"; for I say unto you, that God is able of these stones to raise up children unto Abraham. Already the axe lies at the root of the tree: every tree that does not bear good fruit is cut down and thrown into the fire. And the people asked him, What shall we do? He answered and said to them, "He who has two garments, let him give to the needy; and whoever has food, do likewise. The publicans also came to be baptized, and said to him, "Teacher! What should we do? He answered them, "Do not demand anything more than what is determined for you." The soldiers also asked him: "What shall we do?" And he said to them, Do not offend anyone, do not slander anyone, and be content with your salary. And when the people were waiting, and all were thinking in their hearts about John, whether he was not the Christ, John answered everyone: "I baptize you with water, but there comes the One who is stronger than me, from whom I am not worthy to untie the strap of my shoes; He will baptize you with the Holy Ghost and fire. His spade is in his hand, and he will cleanse his threshing floor, and gather the wheat into his garner, and the chaff he will burn with unquenchable fire. He preached many other gospels to the people, teaching them

Next, I will speak about what is contained in the heart of John the Baptist's preaching: repentance.

You will probably remember that Christ is called in the Old and New Testaments by two names: Immanuel, that is, "God is with us," "God is in our midst," and Jesus, which means "God saves." And John the Baptist clearly indicates from what God saves us and by what way this salvation can be obtained. God saves us from sin, and the way to this salvation is repentance. But what is sin? Often we think of sin as a violation of good relations with people. But there is much more to sin than that, it is more dangerous, it is more terrible. Here are some ideas about what sin is; I take them from the Old Testament and, mainly, from the New Testament.

Sin is a violation of the law; but what law? — the law of life. Life in the true sense of the word is possible only through the participation of God Himself in life, since He is the only unconditioned, independent source of life, it is better to say: He is life itself. To tear oneself away from Him is to enter the realm of dimming, extinction, and finally death itself. Therefore, sin is lawlessness; But do not be deceived. To be obedient to the law does not mean to be "law-abiding" in the legal sense of the word, that is, to be the executor of the rules that remain external to us. To understand this better, we can compare what the Old and New Testaments tell us about the law. The Old Testament law, given through Moses on Mount Sinai, consists of a large number of different rules; and people who adhered to these rules, remained faithful to them to the end throughout their lives, giving all their energy, strength, and will to obey these rules, could consider themselves righteous; God had nothing to ask of them, because they had fulfilled every letter, every word that He had spoken in the law. In the New Testament, Christ also gives us commandments, but the attitude to them is different from that to the Old Testament prescriptions: Christ's commandments teach us not how to act, but what to be; Christ's commandments are the way. We cannot treat them slavishly, obeying out of fear or in the hope of reward. Through the commandments, we grow into communion, into a deep, ever more perfect unity with God, we partake of His perfection and holiness. Not from the fulfillment of God's commands, but from kinship with what the Apostle Paul calls the mind of Christ (1 Corinthians 2:16), kinship with the approach, with the understanding of God, we can save ourselves; and to be saved means to partake of the Divine life. This means that what is presented to us in the New Testament in the form of laws is in essence not rules of life, but indications of what should be in us, in our heart, in our mind, the force that moves our life. This is not an external law, but a description of the inner man (1 Peter 3:4).

In this respect, when I say that we cannot be saved if we violate the law of life, I am not talking about actions, but about this law of life becoming truly our being, and we cannot act otherwise, because we have already joined the thought, the plan of God. If we share His desire, if we love what He loves, we are one with Him.

И это очень важно, потому что очень легко превратить новозаветные правила, которые нам дает Христос, в ветхозаветный закон, стать исполнителями, оставаясь как бы вне этого опыта. Я помню человека, который так воспринял Евангелие. Он считал себя чистым, светлым христианином. Он никогда не пропустил бы нищего, не позвав его и не дав ему тарелку супа и медную монету; но он нищего никогда не пускал в дом. Он останавливал его в дверях и говорил: “Только не смей вступать твоими грязными башмаками в мой чистый коридор!..” И когда тот кончал есть похлебку и получал грош, он говорил: “А теперь иди и не возвращайся ко мне, я тебе все дал, что тебе нужно!” Он считал, что исполнил дело милосердия, — а в сердце у него никакого милосердия не было.

Вот в этом и заключается разница между исполнением закона в юридическом смысле, и тем, чтобы стать человеком, для которого заповедь является зовом жизни: стать таким человеком, который иначе поступить не может.

Второе понятие о грехе, тоже очень важное и связанное с предыдущим, это оторванность от Бога. Мы только потому относимся к воле Божией как к внешнему закону, что мы от Бога оторваны сердцем. Эта оторванность нашего сердца от Бога, нашей воли от воли Божией, наших мыслей от мыслей и представлений Божественных и является основной нашей греховностью, тем состоянием полусмерти, потускнения, о котором я говорил раньше. Но грех еще развивается дальше, и из этого состояния оторванности рождаются и последствия ее; осиротелость, внутренний разлад, рознь с людьми, вражда с остальной тварью. И в этом отношении грех расползается, приобретает бесконечное число разных оттенков: ненависти, страха, жадности, всех видов сосредоточенности на себе, потому что мы потеряли Бога. В начале Евангелия от Иоанна говорится (в русском переводе), что Слово Божие было к Богу. В греческом тексте говорится не о том, что это Слово “к Богу”, а о том, что Слово как бы рвется, тянется, всецело направлено на Бога и Отца. Таково настоящее отношение человека к Богу, образцом чего является Христос. Мы же оторваны от Него и засыхаем, как сучок, который отрезан, отрублен, оторвался от дерева.

Третье, что я хочу сказать по поводу греха: нельзя утешаться мыслью, будто есть крупные и мелкие грехи. Конечно, разница есть; но и малый грех, если он произвольный, сознательно, цинично выбранный, может убить душу. В пример того, что может сделать мелкий грех, я приведу сравнение. Во время войны я был врачом, и в какую-то ночь с близкого уже фронта принесли в наше отделение тяжело раненого офицера, прошитого насквозь пулеметной очередью. Можно было бы ожидать, что ему остается только умереть. Но ему посчастливилось: ни один из жизненно важных органов не был затронут, его оперировали, лечили, он выжил. И в ту же ночь меня вызвали, потому что привезли молодого солдатика. Он был в кабаке, повздорил с другим солдатом, оба были пьяны, тот размахивал маленьким перочинным ножом, ударил своего товарища в шею и разрезал у него крупный сосуд; и когда его принесли в больницу, он был при смерти; его едва удалось откачать. Вот опять-таки: пулемет можно себе представить как крупный грех, убийственное явление, — что такое перочинный ножик по сравнению с тяжелым пулеметом? А вместе с тем человек мог от него умереть...

То же бывает, если мы небрежно относимся к нашим греховным желаниям, к тому, как нас тянет к греху, как мы этот “мелкий” грех начинаем любить и лелеять, как мы наконец до него доходим. В сравнении с этим крупный грех порой менее убийственен. Первый человек, кто ко мне пришел на исповедь, был убийца. Сердце его было разбито покаянием, ужасом от того, что он сделал. Да, он потом отбывал срок в тюрьме, и это время в тюрьме было временем исцеления. Тогда как тысячи и тысячи людей накапливают множество мелких грехов, не замечая, как эти грехи их гноят, делают бессильными, безответственными. В этом отношении можно сказать: где бы ты ни перешел реку, как бы ты ее ни перешел — вброд, вплавь, по мосту, на лодке, ты оказываешься на вражьей стороне, ты изменил своему подлинному призванию, именно изменил себе, потому что ты перестал быть цельным человеком. Вот разные подходы ко греху.