Некоторые историки Церкви отмечают, что Патриарх Тихон не указал Сергия в завещании в числе Местоблюстителей Патриаршего престола, намекая на личное недоверие митрополиту после истории с обновленцами. Мы не знаем подлинных причин, но нам известно, что после своего покаяния в связях с ВЦУ будущий Первосвятитель ни разу, ни под каким давлением не шел на союз с обновленцами. Более того, его стремление легализовать Московскую Патриархию было явным сопротивлением параллельной раскольнической структуре обновленцев.

Патриарха обвиняют в том, что его компромисс с властью превратился в фикцию, "принесенные жертвы оказались напрасными" [13]. Легализация допустила атеистически настроенные власти в кадровую политику Церкви, не спасла от расправы духовенство. Напомним его критикам, что Бог намерения ценит как дела. Его недруги, признавая за ним столь великие цели, невольно свидетельствуют о великом подвиге русского Первосвятителя. Патриарх Сергий всегда был реалистом, не требовал от своей паствы жертв, на которые она не была способна: "...нельзя же принимать таких положений, которыми мы как будто провоцируем исповедничество, без достаточных оснований нельзя же толкать паству под нож. Я бы мог прекрасно сказать своей пастве: "ложитесь вокруг собора и не отдавайте", но сам вчера же и уехал бы из города. По-моему, надобно предоставить все местному самоуправлению и во всяком случае не натягивать" [14]. Владыка пытался опереться на организованное в рамках законодательства сопротивление церковного народа атеистической политике советской власти. Увы, оно было очень слабым. Общеизвестно широкое недовольство уничтожением храма Христа Спасителя, однако ни о каких попытках открытого сопротивления не известно. Россия знала кронштадтский мятеж, крестьянские восстания на Тамбовщине в ответ на продразверстку, но не движения за религиозные святыни. Православный "фактор" был сопутствующим в борьбе с большевизмом. Широкой опоры у Церкви в народе не было [15]. Если бы победило обновленчество, легализовавшись в СССР, то у него были бы все шансы стать самой массовой раскольнической "церковью". Внешняя аполитичность духовенства была ценой сохранения канонического устройства и догматического учения Церкви. Даже последовательные критики Сергия понимали угрозу уничтожения Православия в СССР, Святитель Афанасий (Сахаров) в беседах с духовными чадами и духовенством с тревогой говорил: "В Писании сказано, что врата ада не одолеют Церкви, но нигде не сказано, что в России" [16]. Общеизвестно, что такие цветущие древние Церкви, как Карфагенская и малоазийские прекратили свое существование. В России остатки обновленчества через покаяние соединились с Патриархией, а могло быть и наоборот.

Другим пунктом критики является поминовение советской власти за богослужением. Оно было осуществлено при Патриархе Тихоне. Формула поминовения была выработана под личным руководством священномученика епископа Илариона (Троицкого). Если до революции молились о благоденствии царской власти: "о еже покорити под нози его всякого врага и супостата", то в современной редакции не указывалось, о чем молиться - о вразумлении и обращении на путь истинный или об избавлении от нее [17]. Святой Дионисий Александрийский и священномученик Киприан Карфагенский перед своими судьями явно исповедовали от лица всех христиан, что они "молятся истинному Богу за всех людей, о благоденствии самого императора и о спокойствии его правления" [18]. Не забудем, что речь шла о языческом императоре - гонителе христиан. (Противники Сергия утверждают, что советская власть - власть безбожная, антихристова. Им противоречит ответ митрополита Антония (Храповицкого) на вопрос о том, является ли большевистская власть властью антихриста: "Много чести, просто разбойники".) В этом смысле эпоха Сергия не внесла ничего нового, народ спокойно отнесся к завещаниям и декларациям как к вынужденному шагу. В публичных выступлениях в печати митрополит Сергий отрицал факт преследования верующих, но западные СМИ и не считали положение Церкви в СССР подлинно свободным. Здесь уместно заметить, что вопросы о закрытии храмов в эпоху, когда на свободе оставалось четыре епископа, были скорее провокационными. А потому и ответы Митрополита о закрытии церквей по просьбе верующих скорее надо считать не ложью, а юродством.

Интересно, что в деле о тайных выборах Патриарха (ЦА ФСБ. Д.№6. Р.31639) содержатся материалы допроса митрополита Сергия, где он указывает о некоем посетителе из-за рубежа, "ловящем рыбку в мутной воде", а не желающем облегчить положение Церкви. Будущий Патриарх на допросах держится не менее достойно и исповеднически, чем другие его собратья по узам. Любопытно его заявление: "одинаково подчиняюсь как советской власти, так и всякой другой, например, царской, или подчинился бы и демократической власти, если бы она при том была добросовестна" [19].

Любые факты о недостойном поведении митрополита в НКВД, если бы они были, давно использовались бы его хулителями.

А ведь священноначалие РПЦЗ везде трубило о своей "истинности", духовной свободе, но не удержалось в 40-е годы от сотрудничества с гитлеровцами и предательства не только своего народа, но и приютивших ее сербов. В годы войны центральный печатный орган РПЦЗ устами митрополита Анастасия (Грибановского) вещал: "Настал день ожидаемый им (русским народом), и он ныне подлинно как бы воскресает из мертвых там, где мужественный германский меч успел рассечь его оковы [] И древний Киев, и многострадальный Смоленск, и Псков светло торжествуют свое избавление как бы из самого ада преисподняго. Освобожденная часть русского народа повсюду давно уже запела Христос Воскресе!.." [20]. Замечу, что писалось это, когда уже была ограблена гитлеровцами Киево-Печерская Лавра и взорвана Успенская церковь с хранящейся в ней главой равноапостольного князя Владимира... Наверное, у многих людей в эмиграции были иллюзии по поводу гитлеровского режима, не сразу проявившего свою бесчеловечную сущность. Ну, а когда все стало ясно, где же было общецерковное покаяние в сотрудничестве с безбожным, антихристианским германским фашизмом? Не промыслительно ли Зарубежная Церковь была поставлена перед нравственным выбором еще более тяжелым, чем христиане на родине? Воистину и сейчас кое-кто не видит бревна в собственном истинном и свободном глазу. О господине Рейгане, провозгласившем в начале своей президентской карьеры крестовый поход против России (под видом борьбы с коммунизмом), епископ Григорий писал: "Рейган очень талантливый и умеет приобретать сторонников, но ему трудно бороться с либералами, которым своя страна не дорога. Всякое здоровое мероприятие встречает невероятное противодействие" [21]. Полагаю, что эти суждения и симпатии можно оставить на личной совести их обладателей. Однако было бы интересно послушать мысли иерархии Зарубежной Церкви по поводу антихристианской сущности американского государства. Даже у такого столпа зарубежья, как архиепископ Аверкий (Таушев), нет определенного мнения по этой проблеме. И его не могут заменить рассуждения об апостасии во всем мире. Нет у карловацкой иерархии морального права судить тех, кто по их же словам стоял "перед лицом господствующего зла", не вещал о собственной непорочности, а лишь повторял за Патриархом Тихоном: "Пусть мое имя погибнет в истории, лишь бы Церкви была польза".

В предвоенные годы великий сонм новомучеников и исповедников принадлежал к церкви Патриарха Тихона и митрополита Сергия. Этот факт часто умалчивают. Отсылаем к интересной работе Н. Китер "Православная Церковь в СССР в 1930 годы" (Церковно-исторический Вестник. 1998. №1). Автор работы прямо упрекает митрополита Анастасия в подтасовке фактов "для блага Церкви". Что ж, и нам стоит обратить внимание наших оппонентов на слова епископа Иоанна (Максимовича): "Не выполняя своего задания, даже унижая Православие своей жизнью, наше зарубежье имеет перед собой две дороги: или обратиться на путь покаяния и, измолив у Бога себе прощения, возродившись духовно, сделаться способным возродить и страдающую нашу родину, или быть ему окончательно отверженным Богом и оставаться в изгнании, гонимым всеми, пока постепенно оно не выродится и не исчезнет с лица земли" [22].

Примечания

1. Горестные факты. Австралия (б.м.), 1992. С.37.

2. Там же. С.38.

3. Епископ Григорий (Граббе). Письма. М., 1998. С.15.

4. Там же. С.108.

5. См. Протопресвитер Василий Виноградов. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона // Церковно-исторический Вестник. 1998. №1. С.38.

6. Архиепископ Аверкий (Таушев). Слова и речи. Т.4. Джорданвилль, 1975. С.329.