— Ух ты, брат, вот как. За какие же грехи в ссыльный приход, у тебя их, вроде, пока нет? Ну, не вздыхай так тяжко. Владыка, наверное, твое смирение испытывает, а потом возвысит обязательно. Да не так уж там, между прочим, плохо. Последний раз, помню, с архиереем мы были там лет 10-12 назад. Красота: лес, речка. Ты, кстати, рыбак?

— Нет, какой я рыбак, — ответил отец Олег.

— А я любитель с удочкой посидеть; пока Владыка после службы отдыхал, я там на речке вот таких лещей, — протодиакон растопырил руки на ширине плеч, потом, подумав, сузил их наполовину, — веришь ли, штук пятнадцать натягал. Так что свежую рыбку будешь каждый день кушать. Да что там говорить, мы тут все в магазинах покупаем, а там бабушки и медку, и курочку, и яичек свежих принесут, и молочка из-под коровки, а то вон, посмотри на себя, кожа да кости, никакой солидности. Мы здесь, в городе, как в аду: шум, машины, выхлопные газы, заводы кругом коптят. А там, брат ты мой! Воздух, воздух-то какой! Дыши — не хочу. Ну, словом, отец Олег, не унывай, еще вспомнишь меня, скажешь: прав был старик.

Он обнял отца Олега и проводил его до дверей храма, по пути наставляя, как готовить рыболовную снасть, как делать подсечку во время клева.

Общение с протодиаконом несколько ободрило отца Олега. Когда он пришел домой, то стал своей жене Ларисе расписывать Ухабовский приход со слов протодиакона. Но матушка Лариса только недовольно качала головой:

— Туда я не поеду, пятый месяц беременности, а ну что случится, там же больницы нет, «скорую помощь» не вызовешь, до райцентра в непогоду только на танке доедешь. Нет, поезжай пока один. Плохо, что архиереи из монахов, не знают семейной жизни. Туда надо стариков на отдых посылать. Вот в кафедральном соборе ни одного молодого священника, уж митры на головах от старости не держатся, так ведь никого не спровадишь.

И рассерженная матушка стала собирать вещи отцу Олегу в дорогу.

Несмотря на то, что отец Олег выехал утром, до Ухабовки добрался только к вечеру, сменив два автобуса, а от райцентра добирался на попутках. К храму, что стоял у реки, подходил уже в сумерках. Стучать в ворота пришлось долго, пока не приковыляла старуха.

— Кто такой? — подозрительно уставилась она на тщедушную фигуру отца Олега. Тот звонким голосом прокричал:

— Ваш новый настоятель, священник Олег Дорофеев.

— Ну шутник, — засмеялась старуха, — разве такие священники бывают? Наверное, ты студент-практикант, так ваши живут возле клуба в школе.

Олег, понимая, что по его виду трудно признать в нем священника, молча вынул из портфеля подрясник, надел его. Затем достал подаренный ему поясок, расшитый золотыми нитями, подпоясал подрясник. С благоговением перекрестился, поцеловал свой священнический наперстный крест и надел его поверх подрясника, а на голову водрузил лиловую скуфью, сшитую матушкой. Старуха молча с удивлением наблюдала за превращением студента в батюшку, а когда отец Олег водрузил скуфью, как бы очнувшись, запричитала:

— Батюшки, батюшки родные, не признала сразу, вот старая, — и вместо того чтобы открыть калитку, опрометью бросилась в сторожку. Оттуда уже вышли вдвоем с другой старушкой и засеменили к калитке, охая и ахая на ходу.

Открыв калитку, вторая старушка подошла под благословение, представившись псаломщицей Марьей Ивановной. Когда подходила первая старушка, Марья Ивановна сама представила ее сторожем церкви. Пока шли по двору, Марья Ивановна успела рассказать, что она живет при церкви в сторожке. Дом священника здесь же, в ограде, все в нем прибрали в ожидании нового настоятеля. Она подвела его к небольшому домику в три окошка.