В бараке, населенном самыми разными людьми по своим характерам, жизни и настроениям, и при этом людьми, обреченными на смерть, измученными и поэтому озлобленными и ожесточенными, о. Арсений стал для очень многих связующим и сближающим началом, смягчающим тяжесть лагерной жизни.

Добротой своей, теплым ласковым словом согревал он многим душу, и, был ли то верующий, коммунист, уголовник или какой-либо другой заключенный, для каждого из них находил он необходимое только этому человеку слово, и оно проникало в душу, помогало жить, заставляло надеяться на лучшее, вело к совершению добра.

Как-то произошло незаметно, но Сазиков и Авсеенков сблизились. Казалось, что было общего между уголовником и бывшим членом коллегии? Их незримо соединял о. Арсений.

ВЫЗОВ МАЙОРА

Надзиратель Веселый днем, когда барак бывал пуст и о. Арсений топил печи или убирал барак, стал часто проводить поверку барака и придирался ко всему, а в этот день, зайдя раза три, беспрерывно матерился, ударил его по лицу, грозился и пугал, а к вечеру о. Арсения вызвали в особый отдел.

Вызов к вечеру считался плохим признаком. Говорили, что начальником особого отдела назначили нового майора. Особый отдел в лагере особого режима был страшен заключенным.

Вызовы в особый отдел всегда сопровождались неприятностями: снимали допросы по какому-либо дополнительному делу, заставляли стать сексотом секретным сотрудником и за отказ били нещадно. Били и при допросах, единственно когда не били это при зачитывании постановления об увеличении срока заключения.

Заключенные боялись особого отдела, работало в нем человек двадцать пять сотрудников в основном проштрафившиеся где-то на службе в органах и переведенные служить в отдаленные лагеря для известного рода исправления. Было много из них сильно пьющих. Допросы вести умели, били с умением, признаешься во всем.

Отца Арсения принимал лейтенант лет двадцати семи. Началось, как всегда, с шаблонных вопросов: имя, отчество, фамилия, статья, по которой осужден, крики: все знаем, давай рассказывай, угрозы, после чего предъявлялась главная цель вызова: Давай показания о своей агитации в лагере.

Ответив на стандартные вопросы, о. Арсений замолчал и стал молиться. Лейтенант гнусно матерился, бил кулаком по столу, грозил, а потом, встав, сказал: Сейчас через майора пропустим, заговоришь, и, выругавшись, вышел.

Минут через десять вернулся и повел к майору начальнику особого отдела. Отец Арсений, зная лагерные порядки, понял, что дело его плохо.

Оставьте нас, приказал майор, взял дело и протокол допроса. Лейтенант вышел. Майор встал, плотно закрыл дверь кабинета, вернулся, сел в кресло и стал читать дело о. Арсения.

Отец Арсений стоял и молился: Господи, помилуй мя грешного.

Майор посмотрел дело и вдруг неожиданно, простым, доброжелательным тоном сказал: Садитесь, Петр Андреевич! Это я приказал вас вызвать.