— Консервативная позиция — позиция благоговения перед жизнью. Предпочтения органического неорганическому. Церковь — это живой организм, она всегда что-то вбирает в себя из окружающей среды. Как говорил классик консервативной мысли Честертон, разные вещи хранят, то есть консервируют, по-разному. Одно дело — консервировать листики. Их можно просто засушить. Совсем иначе консервируют грибы: их надо как минимум сварить, то есть — изменить. Чтобы сохранить школу научной мысли — ее надо постоянно обновлять, набирая туда студентов, аспирантов, искать новые методы работы. Сохранение Церкви означает сохранение ее живой. Меня всегда возмущает словосочетание «Культурное наследие Православия». Когда я это слышу, я всегда встаю и говорю: contradicitur — я протестую. Наследие бывает после умерших. А мы-таки живы, и потому никакого наследства лично вам мы не оставляли. Для живого естественно что-то вбирать в себя, естественно меняться. Так и Церкви естественно вбирать в себя новые идеи и методы. Во что мы верим — это не меняется, а как мы воплощаем свою веру — здесь перемены могут быть весьма серьезными.

— Значит, Вы, хоть и консерватор, считаете возможными перемены?

— Не меняется только скелет. Живой организм меняется. Но при этом все внешнее он впускает в себя, только переработав на свой лад. Это только кажется, что в Церкви нет перемен.

Вот лишь одна из них: в 91-м году, в мае был издан сборник газетных статей и интервью Патриарха Алексия. Это действительно было очень необычным — присутствие иерарха в светской прессе. Это был совершенно новый феномен, которого не знали ни Советская, ни дореволюционная Россия. Изменилась форма проповеди, но не та система ценностей, из которой эта проповедь исходит.

— Чем отличается принцип православной икономии от принципа «цель оправдывает средства»?

— Ничем. Просто один и тот же инструмент (например, нож) в руках хирурга будет средством помощи, а руках палача или изувера — орудием пытки. Все зависит от цели и того, кто это делает.

Вот скажите — хорошо ж человека рогатиной куда-то загонять? Плохо, правда? А знаете, кто так делал? — Иисус Христос. Помните Его слова «Трудно тебе идти против рожна» (то есть против рогатины)? Помните, когда и кому они были сказаны? Все время Своей земной жизни Христос прятал Свое божество, творил чудеса только для верующих, а здесь — единственный раз Христос в Божественном виде явился неверующему человеку. И вот именно тот, кто был этим чудом загнан в христианскую веру, именно этот бывший Савл во всех своих посланиях пишет о свободе, которую даровал нам Христос…

А помните, кто предлагает Христу накормить толпу людей хлебом, превратив «камни сии» в хлеб? Сатана. Христос это делает? Да! Но не по наущению сатаны. Ведь накормил он пять тысяч? Накормил. Вот видите: одно и то же чудесное событие может вести ко злу или к добру, в зависимости от своего источника. Исцеление само по себе не столь важно, как важно, где и как оно обретено — у мощей Сергия Радонежского или на сеансе у Чумака.

Икономия — это временное приостановление действия некоего церковного правила по отношению к данному человеку. Не отмена закона, не амнистия, а именно приостановление. Это отказ от законного наказания, если духовник видит, что пользы от этого наказания человек не получит. «Предел икономии в том, чтобы и не нарушать совершенно какое-нибудь постановление, и не вдаваться в крайность, и не причинять вреда важнейшему в том случае, когда можно сделать малое послабление по времени и обстоятельствам… Кто приспосабливается к обстоятельствам века, тот не отступает от добра; ибо он скорее достигает желаемого, уступив немного, подобно управляющему кормилом, который немного отпускает руль в случае противного ветра. А поступающий иначе отступает от цели, совершая преступление вместо приспособления к обстоятельствам… Невозможно для врача тотчас избавить больного от болезни, но только — мало-помалу пользуясь как одобрениями и ласковыми словами, так и нежным обращением»[135].

Принцип православной икономии — это очень серьезное средство пастырской педагогики. У того, кто подбирает средства для достижения цели (нашего спасения), душа должна быть духовно чутка. И только это неформальное условие может удержать от извращения, то есть от мутации принципа «цель оправдывает средства» в принцип «наша цель — оправдать наши средства».

— Если человек последовательно придерживается либеральных ценностей — означает ли это, что он обречен противостоять Церкви?

— Сейчас настолько все запуталось… Дело не только в неясности формулы «либеральные ценности». Хуже то, что мы теперь не знаем, где у нас государство. Даже для Церкви это неясно. И неслучайно в Церкви в последние годы набирает силу антигосударственническая риторика — протесты против переписи населения, против введения новых паспортов, против присвоения налоговых номеров. Это ведь настоящая революция в церковной истории, только на нее почему-то не обращают внимания. Церковь, которая всегда поддерживала любые формы усиления государственной власти, сейчас в своем массовом сознании — а нередко даже на уровне официальных заявлений — начинает протестовать против наращивания электронно-сыскных мышц государства. И связано это не с пробуждением либерального мышления, а с тем, что государство теряет национальные черты, национальный статус. Государство все более и более превращается в колониальную администрацию, представляющую интересы «нового мирового порядка» на данной территории. Отсюда вопрос — в какой мере консерватор-патриот-христианин должен поддерживать действия колонизаторов. Одно дело — благословлять людей с оружием, когда это оружие в руках армии, защищающей границы страны, и совсем другое — когда МВД держит под ружьем большее количество людей, чем Министерство обороны. Получается, что сегодня «человек с ружьем» свое ружье обратил внутрь страны, а не за пределы ее границ. Выглядит это так, будто Россия не без наводки заокеанской метрополии собирается воевать со своим народом. Так должны ли мы приходить в восторг от подобной перспективы?

— Вы говорили о событиях 1993 года, когда Церковь не смогла остановить кровопролития в Москве, что это очень печальное знамение — знак того, что Церковь бессильна[136]. Изменилось ли что-то за прошедшие десять лет? Появились ли какие-то признаки изменений к лучшему?

— Конечно, это печальное знамение. В те дни икона Владимирской Божьей Матери была вынесена для всенародного моления, и именно в эти же дни произошло кровопролитие в центре Москвы… это печальная характеристика силы нашей веры.