Впрочем, благонамеренному судии достаточно одних дел для обнаружения истины. Почему, хотя и молчать буду, вам можно рассмотреть, что делается. Ибо обвиняющие меня в неправославии оказались ныне открыто приложившимися к стороне еретиков; осуждающие меня чужие сочинения оказываются несогласными с собственными своими исповеданиями, какие предлагали мне письменно. Представьте себе привычку людей, отваживающихся на сие: у них заведено всегда принимать сторону сильных, немощных друзей попирать, а тем, которые взяли верх, услуживать. Ибо те, которые написали пресловутые сии письма против Евдоксия и против всех, державшихся той же стороны, и разослали их всех братствам, и засвидетельствовали, что бегают общения с ними как пагубного для душ, а потому не приняли голосов, поданных о низложении их, так как голоса сии были от еретиков, в чем тогда уверяли меня,— теперь, забыв все сие, стали заодно с ними. И им не остается никакой возможности отрицать сие, потому что явно открыли свое намерение, в Анкире с радостию вступив в общение с ними по домам, так как еще не были ими приняты всенародно. Итак, спросите у них: если православен Ва-силид, сообщник Екдикия, то почему, возвращаясь из Дардании, разрушили его жертвенники в стране Гангринов и поставили свои трапезы? Почему и доныне делают нашествия в Амасии и у Зилов и от себя поставляют пресвитеров и диаконов? Ибо если имеют с ними общение как с православными, то для чего делают нашествия как на еретиков? А если признали еретиками, почему не гнушаются общением с ними?

Из всего этого, досточестнейшие братия, и детскому уму не ясно ли видно, что они, имея в виду собственную свою пользу, начинают или клеветать на кого, или поддерживать кого? Поэтому и от меня отделились, не за то прогневавшись, что не ответил я им (ибо это, по словам их, всего более их огорчило), и не потому, что не принял хорепископов, которых, как говорят, присылали они. Впрочем, выдумывающие это дадут ответ Господу. Ибо был прислан один какой-то Евстафий, который передал письма дружине наместника, и он, проведя три дня в городе, когда уже собрался возвратиться домой, поздним вечером, во время моего сна, подходил, сказывают, к моему дому. Но, услышав, что сплю, ушел и на другой день уже не появлялся ко мне, но уехал, таким образом исполнив свое ко мне поручение. И вот вина, за которую терплю обиду, и великодушные люди сии с этим проступком не сравнили прежнюю службу, какой служил я им с любовию, но столько отяготили на мне гнев за эту погрешность, что, где только могли, во всех Церквах по всей Вселенной огласили меня отлученным.

Но в действительности не эта причина раздора. Напротив того, поелику думали тогда, что заслужат одобрение от Евзоия, если станут меня чуждаться, то придумали для меня сии предлоги, чтобы чрез вражду ко мне у них найти себе некоторое предста-тельство. Они теперь охуждают и никейскую веру, и нас называют единосущниками, потому что, по сей вере, Единородный Сын исповедуется единосущным Богу и Отцу не в том смысле, что одна сущность разделилась на две братские сущности,— да не будет сего! не это разумел оный святой и боголюбивый Собор,— но в том смысле, что Сына должно представлять себе тем же, чем и Отец есть по сущности. Ибо так сами они протолковали вам, сказав: «Свет от Света». И это есть то никейское исповедание веры, которое принесли они с Запада и сообщили Тианскому Собору, и им приняты были в общение. Но для подобных изменений в вере своей есть у них мудрое некое правило, потому что словами веры пользуются, как врачи, на время, так и иначе преобразуясь применительно к врачуемой болезни.

Но не мое дело обличать нетвердость сего лжеумствования; вы сами должны разуметь это. Ибо даст вам Господь разум (ср.: 2 Тим. 2, 7) к познанию, какое учение правое и какое — строптивое и развращенное. Ибо если должно ныне такое, а завтра другое составлять исповедание веры и изменять его, смотря по времени, то ложно утверждает сказавший: един Господь, едина вера, едино Крещение (Еф. 4, 5). А если утверждает он справедливо: Никтоже вас да льстит суетными сими словесы (ср.: Еф. 5, 6).

Ибо клевещут на меня, что делаю нововведение в учении о Духе Святом. Спросите же, что это за нововведение? Мы исповедуем, что сами приняли, а именно: что с Отцем и Сыном поставляется наряду Утешитель, а не причисляется к твари. Ибо уверовали мы в Отца и Сына и Святаго Духа, и крестились во имя Отца и Сына и Святаго Духа, почему Утешителя никогда не отлучаем от единения с Отцем и Сыном. Ибо Духом просвещаемый ум наш простирает взор к Сыну, и в Нем, как в образе, созерцает Отца. Поэтому и имен не выдумываем сами от себя, но именуем Святым Духом и Утешителем и не осмеливаемся отрицать должную Ему славу. Вот наше исповедание во всей его истине! Кто за сие обвиняет нас, тот пусть порицает; кто за это гонит нас, тот пусть гонит. А кто верит клеветам на нас, тот пусть готовится судиться с нами. Господь близ, ни о чемже печемся (ср.: Флп. 4, 5–6).

Если кто сочиняет в Сирии, это до меня не касается. Ибо сказано: от словес бо своих оправдишися и от словес своих осудишися (Мф. 12, 37). Пусть слова мои судят меня, за чуждые мне погрешности никто да не осуждает меня, и за двадцать лет писанного мною письма да не представляют в доказательство, что и теперь я в общении с написавшим это сочинение. Ибо писал я письмо прежде этого сочинения, будучи мирянином, к мирянину, когда еще и не имели против сего человека никакого подобного подозрения, и писал не о вере, и вовсе не то, что они теперь выставляют в клевете на меня, но одни приветствия, требуемые благоприязненным обращением.

Одинаково убегаю и проклинаю как нечестивых и страждущих Савеллиевым недугом, и защищающих Ариево учение. Если кто того же именует и Отцем и Сыном и Святым Духом и предполагает нечто единое многоименное, одну ипостась, означаемую тремя наименованиями, то я такового поставлю в один ряд с иудеями. А подобно сему, если кто говорит, что Сын по сущности не подобен Отцу, или если кто Духа Святаго низводит в тварь, то и его предаю проклятию и почитаю близким к языческому заблуждению.

Но невозможно мне письмами своими заградить уста обвиняющих меня, а гораздо вероятнее, что они раздражаются моими оправданиями и готовят против меня что-нибудь более важное и тяжкое. Впрочем, нетрудно предохранить вам слух свой. Почему сделайте то, что от вас зависит: сохраните ко мне сердце свое искренним и не предубежденным клеветами и на представленные обвинения потребуйте у меня отзыва. И если найдете у меня истину, не давайте места лжи. А если сознаете, что не имею сил к оправданию, то поверьте тогда обвинителям моим как утверждающим истину. Они бодрствуют, чтобы делать мне зло; от вас этого не требую. Ведя торговую жизнь, из клеветы на меня извлекают они стороннюю только прибыль, а вас прошу сидеть дома, вести себя благоприлично, в безмолвии совершая дело Христово; уклоняться же свиданий с ними, которые делаются с коварною целию развратить слушающих, уклоняться для того, чтобы и ко мне сохранить искреннюю любовь, и веру отцов соблюсти не-поврежденною, и, как друзьям истины, оказаться пред Господом достойными похвалы.

Письмо 219 (227). К клиру в Колонии, утешительное

Клир в Колонии, огорченный перенесением кафедры епископа Евфрония из Колонии в Никополь, угрожал жалобою на сие в светском суде. Св. Василий хвалит привязанность сего клира к своему епископу, но советует и в сем наблюдать должную меру, притом доказывает, что перенесение Евфрониевой кафедры полезно как для всей Церкви, так и для самой Колонии, и заключает письмо обещанием подать большее утешение, когда будет иметь возможность прийти к ним сам. (Писано в 375 г.)

Что так прекрасно и похвально пред Богом и людьми, как совершенная любовь, которая, как научены мы мудрым учителем, есть исполнение всего закона (ср.: Рим. 13, 10)? Посему одобряю пламенное ваше расположение к своему пастырю. Ибо для сына, привязанного к отцу, нестерпимо лишиться отца, и для Церкви Христовой несносно удаление пастыря и учителя. Почему в этом превосходном расположении к своему епископу представили вы доказательство прекрасного и доброго произволения. Но и эта ваша доброта, и это усердие к духовному отцу похвальны, пока держатся меры и рассудка, а преступив пределы, не заслуживают уже одобрения. Прекрасное расположение касательно боголюбивейшего брата нашего и сослужителя Евфрония, сделанное теми, кому вверено управление Церквами, по времени необходимо, полезно и для той Церкви, в которую он переведен, и для вас самих, у которых он взят. Не человеческим признавайте сие распоряжение; будьте уверены, что не человеческим разумом, мудрствующим земная, задумано сие, но сделано обязанными иметь попечение о Церквах Божиих, по общению их с Духом; вложите и вы в мысль свою то же желание и старайтесь совершить оное.

Итак, безмолвно и с благодарностью примите сделанное в том убеждении, что не принимающие постановляемого в Церквах избранниками Божиими противятся Божию повелению. Не входите в суд с материю вашею Никопольской Церковью; не ожесточайтесь против тех, которые приняли на себя попечение о душах ваших. Ибо с устройством дел в Никопольской Церкви и ваша часть будет соблюдена, а если коснется ее какое-либо волнение, хотя бы и тысячи охранителей были у вас, вместе с целым истребится и часть. Как живущие при реках, когда видят, что другие вдали от них течение рек преграждают плотинами, заключают из сего, что те, останавливая напор течения, и их самих приводят сим в безопасность; так ныне принявшие на себя бремя попечения о Церквах охранением других приводят вас в безопасность, и вы будете укрыты от всякой тревоги, потому что другие принимают на себя враждебные нападения.

Сверх того, надобно вам подумать и то, что не отринул он вас, а принял только других. Ибо мы не завистливы, и человека, который в состоянии и другим уделить своих дарований, не станем принуждать, чтобы в вас заключил благодать и стеснил ее пределами вашего одного селения. Как тот, кто заграждает источник и не дает выхода воде, так и тот, кто обильному учению препятствует разливаться на большое пространство, не свободны от этой страсти, то есть от зависти. Итак, пусть он приимет на себя попечение о Никополе, а ваше селение будет для него присовокуплением к тамошним заботам. Хотя ему прибавилось труда, однако же попечение о вас нимало не уменьшается.