Это был настоящий танец Шивы! Ты знаешь, когда бог Шива разгневается, он поднимает вихрь среди людей.

. . .

А сейчас, когда я пишу это письмо, мои друзья укладывают вещи, чтобы завтра отправиться в путь. Каллистрат особенно настаивает на том, чтобы мы долее не задерживались. «Эти бесноватые могут завтра прийти и устроить перед этим домом демонстрацию». Мы вняли его совету.

Итак, через несколько часов мы покинем эту землю, но в сердце нашем никогда не угаснет любовь к сербскому народу. Пять столетий страдал этот народ от турецкой тирании178 , а сейчас страдает от тирании своих отчуждившихся сыновей. Народ необыкновенно глубокий, но крайне трагичный. Скажи мне, визирь, бывает ли глубина без трагедии? И есть ли слава без трагичной судьбы?

Да отнимет Васудева половину моего века и да дарует тебе.

Твой верный и преданный

Пандит Гаури Шанкара

49

Монах Каллистрат пишет со Святой Горы Митриновичу в Лондон

Дорогой мой Душан, мир тебе и радость от Господа Иисуса Христа.

Ни тебя, ни меня не послушал комитет по встрече высоких гостей из Индии. И устроили в университете «индийский вечер», на котором наши гости пережили разочарование большее, чем некогда доктор Джон Мот и Рабиндранат Тагор. Я едва спас им жизнь. Они не могли прийти в себя несколько часов. Дрожали и молчали. Однако на следующий день к ним вернулось хорошее настроение. Они получили удовольствие от вида огромных толп народа, пришедшего провожать их на вокзал. Грозные проклятия бросали люди в адрес университета как «логова всех зол», «оплота иностранщины», «отравителя сербского народа». Воздух сотрясался от криков и восклицаний. Люди подходили, жали руки нашим гостям и извинялись со словами: «Простите, это были не мы и это не сербский народ. Это иностранщина, без Бога и без души». Дети подходили и целовали им руки. Наши гости были тронуты до слез. Когда поезд тронулся, грянуло громогласное восклицание: «Да здравствует Индия! Да здравствуют индийцы! Счастливого вам пути! Приветствуйте Индию! Приезжайте к нам еще!».

. . .

Доктор Ефим и Богданович провели гостей до границ Сербии и вернулись, а я продолжил с ними путь к Святой Горе. Когда мы причалили к святогорской пристани Дафни, греческая полиция сказала, что некрещеные люди не могут быть пропущены на Святую Гору. Только Феодосий Мангала как христианин может сойти на берег, а двое других не могут. Тогда Мангала объявил, что он тоже не желает сходить на берег, оставляя своих друзей. Напрасно просили его Пандит Шанкара и воевода Сисодия, чтобы хотя бы он сошел и посетил монастыри Святой Горы. И поскольку наш корабль должен был плыть дальше, любезный игумен монастыря святого Пантелеимона179 предложил гостям свою лодку, чтобы они могли поплавать в ней вдоль святогорского полуострова, пока вопрос не решится в протате, в Карее180 . А я взял на себя труд пойти в протат и испросить благословение на их высадку на берег.

Когда я вошел в протат и стал просить, старцы объяснили мне, что такое решение было принято в прежние времена из-за злоупотреблений каких-то еврейских журналистов.

— Сделайте исключение в настоящем случае. Эти люди приехали издалека.

— Исключение может сделать только Царьградский181 Патриарх.

Постановили послать телеграмму Патриарху.