Пусть сердце мое станет сердцем сына и господина, а не сердцем раба и вора.

Дай мне сердце Иисуса, вокруг Которого тьма напрасно ходила и войти не смогла.

О Царице красоты небесной, огради сердце мое заботой материнской!

Душе Святый Всемогущий, оплодотвори сердце мое небесной любовью. Чтобы все, что родится и возрастет, было не от плоти и крови, но от Тебя, Душе Святый и Господь мой.

45. Господе, Царю мой, слышу шепот таинственный Твой

Спускаюсь глубоко в разум свой и нахожу в нем евреев, преграждающих путь Тебе, Светоносный Царь мой, весь мир наполнили они сказками о бегстве своем из царства фараонова, в плену которого и ныне остаются.

И вот рассмотрел я всех обитателей ума моего и воскликнул в отчаянии: это не я, и не Бог мой, и не Царство Бога моего!

Все это образы и отголоски земные, чувства мои беспечные впустили их в душу мою, и нагромоздились они в ней.

А где же я? Где Царь мой и Бог мой? Где царство Царя моего? Неужто в Землю обетованную перенесли вы с собой царство египетское? И в град Царя моего - всю грязь нильскую?

Как же горька пища ума моего, если питается он тем только, чем чувства питают его. Отпечатки внешнего и образы земного, тени теней, величины ужасающей, где мало света, там выросли пугающе огромные тени: неужели это мой ум? И открыл я, что труд разума моего всего лишь возведение призрачных зданий из призрачных теней.

И снова я рассмотрел поле ума своего, где с быстротой паучьей строились и рушились замки из теней, призрачней паутины, и опечалился и держал совет с собою.

Невозможна игра теней, если нет света, не разум ли мой свет этот? Не уменьшатся ли тени, если увеличится свет разума? Но и разум мой не одна ли только бессильная тень разума Божия?

Горько мне, если ум мой, расставшись с телом, останется в вечности один со страшным плетением своим!

И повторял я в одиночестве разуму своему: сейчас, когда я ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не обоняю, ничего не вкушаю, ничего не касаюсь,- что сейчас наполняет тебя, если не призрачная игра теней и воспоминания о том, что ты слышал, видел, обонял, вкушал, касался, все то, что ушло в прошлое, изменилось, исказилось, распалось, умерло? Отчего не похоронить тебе раз и навсегда мертвецов и не бежать, оставив их? Отчего замер ты, словно кладбище, на котором пляшут тени мертвых и которое ожидает новых мертвецов?

Как горний Иерусалим, град Царя моего, превратился в царство мертвых и свалку мира?

Царь мой, слышу шепот Твой таинственный и понимаю, вижу свет Твой и разумею.

И когда понимаю и разумею, радость наполняет слезами глаза мои, и восклицаю: спасение мое в Господе моем!

Он свет разума моего, которому был я сторожем нерадивым и дал пришельцам проникнуть и помрачить свет царский.

Поможет мне Господь, когда признаю, что нет другого помощника, и изгоню тьму и пришельцев темных из ума моего.