"Достигая этих границ света со тьмою (Иов. 26:10), человек созерцает свою умную красоту, которую многие приняли за божество. Созерцаемый ими свет есть свет, но не тот Свет истинный, в Котором нет ни единой тьмы, а естественный свет ума по образу Божию созданного человека.

Этот свет ума, превышающий по своему достоинству свет всякого эмпирического знания, с таким же основанием может быть назван мраком, ибо он есть мрак совлечения или отвлечения, и Бога в нем нет; и, быть может, в этом случае больше, чем во всяком другом, должно вспомнить слова Господа: «Смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?» (Лк. 11:35). Ведь первая космическая доисторическая катастрофа, то есть падение Денницы-Люцифера, ставшего мраком, явилась следствием самовлюбленного созерцания своей красоты; созерцания, кончившегося самообóжением" (Старец Силуан. С.151-152).

В другом месте тот же автор пишет об этом естественном свете, то есть мраке совлечения, так:

"Если искать определения духовного «места» этого мрака, то возможно сказать, что он стоит на грани явления несозданного света; но когда делание умной молитвы совершается без должного покаяния и молитвенного к Богу устремления, то обнаженная от всех представлений душа может пребыть некоторые моменты времени в этом мраке совлечения, не узрев Бога, ибо в нем, то есть мраке этом, самом по себе – Бога еще нет.

Пребывая во мраке совлечения, ум испытывает своеобразное наслаждение и покой, и если при этом он как-то обратится на самого себя, то может ощутить некое подобие света, который, однако, не есть еще несозданный свет божества, а естественное свойство ума, созданного по образу Божию. Как исход за грани временного, это созерцание приближает ум к познанию непреходящего и тем делает человека обладателем нового познания, однако, еще отвлеченного познания, и горе тому, кто мудрость сию принимает как познание истинного Бога и созерцание сие как приобщение божественному бытию. Горе потому, что в таком случае мрак совлечения, стоящий на грани истинного боговидения, становится непроницаемым закровом божества и крепкою стеною, отделяющею от Бога более, чем мрак восстания грубых страстей, мрак явных демонических наваждений или мрак потери благодати и богооставленности. Горе потому, что это было бы заблуждением, «прелестью», ибо Бога во мраке совлечения еще нет. Бог является во свете и как свет... и Своим явлением вводит человека во свет вечного божественного бытия" (Старец Силуан. С.175-176).

Для нас нелегко сопоставить суждения святителя Григория Паламы и архимандрита Софрония о свете ума, поскольку мы не обладаем соответствующим опытом. Хотя на первый взгляд создается впечатление, что между ними существует различие, я полагаю, что различие это скорее внешнее. Я твердо убежден, что оба отца, знакомые с такими состояниями на собственном опыте, описывают различные грани этого опыта. Мне представляется, хотя я и не уверен вполне, что архимандрит Софроний говорит преимущественно о рассудке (λογική), который человек обожает и любит в себе самом. Поэтому он метко говорит, что этот мрак совлечения представляет собою «непроницаемый закров божества и крепкую стену», которая отделяет человека от Бога сильнее, нежели страсти, помрачение от бесовских прилогов и забвение Бога. В действительности этот свет есть облако и мрак. Здесь архимандрит Софроний вполне согласен с Григорием Паламой. Точно так же с учением святителя Григория вполне согласно то, что созерцание Бога есть не что иное, как воздействие Бога на человека:

«...созерцание нетварного божественного света невозможно, если только человек не находится по благодати в состоянии просвещения, состоянии, благодаря которому практика созерцания сама по себе прежде всего иного есть общение с Богом Живым, причастие божественной жизни»55.

Лично я не могу найти несогласия между двумя свидетелями-очевидцами. Они просто выражаются по-разному, имея в виду различные мнения, которым хотят противостоять.