остается от сути Евангелия. Помню, группа студентов, которые должны были быть

рукоположены в Англиканской Церкви, просили меня провести с ними трехдневное

говение, то есть беседы о духовной жизни и частные беседы об их собственной

духовной жизни; и на заключительном собрании один из студентов от имени других

при всех преподавателях поставил мне вопрос: «Как нам вновь найти ту веру,

которая нас привела в богословскую школу и которую богословская школа

разрушила?» Вот каково положение.

И конечно, у нас есть свое задание: просто проповедовать Евангелие, не ставя

цели «обращать»: кто придет— тот придет, причем приходят многие. В

прошлом месяце я принял в православие семь человек университетской молодежи,

после трех- или пятилетней подготовки. Мы не стараемся «завлекать» людей:

приходит тот, кто хочет, и мы их выдерживаем долго, но зато они знают, куда

пришли и для чего. Наши обстоятельства гораздо проще здешних168, поэтому мы можем себе позволить

готовить людей без конца, и выдерживать их, и мучить их ожиданием; так у нас

жизнь течет, и православие рождается просто стихийным образом.

Я вам просто дам пример. В одной деревушке на юго-западе Англии молодой

человек, который преподавал в соседнем городе драматическое искусство, набрел

на какую-то книгу о православии, прочел, увлекся, прочел другую, третью, пятую,

десятую, стал ходить, когда мог, в православную церковь и решил, что нет для

него другого духовного родного дома, отчего дома. У него жена и дочь, и он

решил, что никогда его жена не согласится на православие, поэтому он год-другой

ничего ей не говорил; просто, когда мог, ходил, молился. Как-то он взял ее с

собой в православную церковь; когда они вышли, его жена ему говорит: «Как ты

мог меня раньше сюда не привести? Разве ты не понимаешь, что это—

единственная Церковь, к которой я могла бы принадлежать?» Приняли они

православие через год-другой и начали молиться, у себя на дому каждое утро

совершать утренние молитвы и вычитывать утреню, каждый вечер— вечерню и

вечерние молитвы. Некоторые односельчане стали их просить: нельзя ли с вами