последствия греха: голод, жажду, усталость, тоску, боль. Он был отвержен. Он

умер. И, поскольку Он вошел в этот наш мир, где жизнь и смерть нераздельны, нам

кажется почти естественным, что Он, будучи человеком, тоже умирает. И, однако,

это совершенно непостижимо. Непостижимо не то, что Христос воскрес, а то, что

Он умер. В самом деле: смерть можно рассматривать только как результат—

ужасный, уродливый, невозможный— нашей отделенности от Бога. Об этом

говорят и апостол Павел, и Ветхий Завет; тема смерти связана с темой греха,

который есть отделенность от Бога и, следовательно, от людей. Но Христос—

Бог, ставший человеком. Следовательно, Он— сама жизнь. С самого момента

Своего зачатия Он бессмертен, поскольку в Нем человечество нераздельно и

навсегда соединено с Божеством. Когда мы поем в службе Страстной недели: «О, Жизнь

вечная, как Ты умираешь? О, Свет вечный, как Ты заходишь?»— это не поэзия

церковная: мы говорим нечто богословски абсолютно точное. Бессмертный в самом

Своем человечестве, Христос— среди нас. Как же может Он умереть?

Он умирает свободно, «вольной волей» принимая смерть,— не потому, что

она была естественным следствием Его воплощения, а добровольно, из любви к нам

отдавая Свое человечество, которое за пределом умирания, во власть невозможной,

чудовищной смерти. Христос умирает. Мучительство смерти раздирает Его тело,

пронизанное Божеством, от Его души, также пронизанной Богом. Его тело нетленно

во гробе: Он за пределами тления, которое познаем мы, потому что Он неразлучен

от Божества. И Христос сходит в глубины ада в блистании Своего Божества,

которое вмещает Его человеческая душа. Как же может смерть коснуться Христа?

Это возможно, потому что непостижимым действием, превосходящим всякое

воображение, перед которым мы можем только умолкнуть и пасть к ногам Божиим,

Христос хочет разделить с нами не только наше человечество, но и все

последствия греха, тяготеющие на нас. А умереть можно, только потеряв

Бога,— иначе смерти нет. Умереть можно, став в своей природе безбожным,

в этимологическом смысле слова. И, значит, Христос умирает, разделяя наше